Конец Земли - Жозеф Рони-старший

– Уровень не бывает неизменным, – заметил Тарг.

– Это верно. Но нормальные колебания никогда не превосходят двух метров, и никогда они не были так стремительны.

– Известно ли вам наверняка, что они продолжаются?

– Да. Отметчики были проверены. Указания их правильны. И они ничего не показывали еще сегодня утром. Понижение уровня началось только с полудня. Таким образом, оно достигает более полутора метров в час.

Его окаменевшие глаза оставались неподвижны. Его рука не проявила ни единого движения: едва замечалось, как у него шевелились губы. А глаза Тарга также трепетали, как его сердце.

– Водолазы говорят, что на дне озера не образовалось никаких новых трещин. Так что несчастье идет от самих источников. И тут можно допустить три главных гипотезы: или источники засорились, или они свернули со своего пути, или же они иссякли. Но мы питаем надежду.

Слово «надежда» упало с его губ, как глыба льда.

Тарг спросил еще:

– Наполнены ли резервуары?

Рэм отвечал:

– Они всегда наполнены. И я даже приказал выкопать дополнительные. Менее чем через час в дело пущены будут все наши силы.

И все свершилось, как возвестил Рэм. Могущественные машины Красных Земель принялись рыть гранит. Оцепенение владело всем оазисом до появления первой звезды.

Тарг спустился под землю. При помощи проходов, устроенных землекопами, туда теперь можно было спускаться быстро и вполне безопасно. Хранитель при свете фонарей рассматривал подземный город, куда он проник первым из людей. Он лихорадочно изучал. Озеро питали два источника. Первый открывался на глубине двадцати шести метров, а второй – двадцати четырех.

Водолазы с трудом могли проникнуть в первый источник; другой же оказался слишком тесен.

Чтобы добиться некоторых более подробных сведений, пробовали производить работы в скалах; но один обвал породил опасения. И не могло ли это перемещение массы вызвать расщелины, через которые и устремилась вода. Агр, старик в Главном Совете, проговорил: – Эту воду дало нам бедствие; не будь его, она осталась бы для нас недоступной. Не такое ли бедствие отклонило течение от его нынешнего направления? Не будем же производить работы наугад. Достаточно довести до конца те, которые необходимы.

Слова эти показались мудрыми, и все покорились перед неизвестностью.

К концу сумерек уровень воды стал понижаться медленнее. Волна надежды пронеслась по оазису. Но ни начальники вод, ни Тарг не разделяли этих надежд; если же убыль замедлилась, то лишь от того, что уровень опустился ниже главных расщелин, через которые уходила вода. Вода же, находившаяся в озере, могла опуститься до четырех метров, и если бы источники ее оказались закрытыми, то с содержимым резервуаров тут была бы вся вода, которою обладали последние люди.

Всю ночь машины Красных Земель рыли новые резервуары. И всю ночь вода, матерь всей жизни, не переставала уходить в пропасти планеты. К утру уровень ее упал на восемь метров, но оба резервуара были готовы и быстро приняли свои запасы. В них вошло три тысячи кубических метров жидкости.

Наполнение их еще более понизило уровень. Показалось отверстие первого источника. Тарг первым туда проник и увидел, что земля подверглась недавним изменениям. Образовалось множество расщелин, а глыбы порфира закупорили проход. Временно приходилось отказаться от исследования.

Мрачно прошел следующий день. К пяти часам подземная утечка и наполнение нового бассейна понизили уровень воды до высоты второго источника, устье которого, оказалось, совершенно исчезло.

Начиная с этого момента, убыль почти прекратилась. Торопиться с постройкой новых резервуаров стало почти бесполезным. Тем не менее Рэм не останавливал предпринятых работ, и в течение шести дней люди и машины оазиса продолжали строить.

Под конец шестого дня усталый и с надорванным сердцем, Тарг размышлял перед своим жилищем. Серебристые сумерки окутали оазис. Виден был Юпитер. Острый серп Луны рассекал эфир. Казалось, что эти планеты тоже создавали свои царства, пережили свежесть молодости и силу зрелого возраста и вымерли от истощения и тревоги.

Подошла Эра. При лучах луны ее длинные волосы походили на мягкий и теплый свет. Тарг привлек ее к себе и прошептал:

– С тобой я нашел жизнь античных времен. Ты была мечтой бытия. Даже лишь чувствуя твое присутствие, я верил в неисчислимые дни жизни. А теперь, Эра, если мы не разыщем источников или не найдем никакой новой воды, то через десять лет последние люди исчезнут с лица Земли.

Землетрясение

Минуло шесть сезонов. Начальники вод в поисках влаги прорыли огромные галереи. Но ничто не удалось. Обманчивые расщелины или бездонные пропасти губили все усилия. Надежды рушились с каждым месяцем. Долгий атавизм непротивления снова овладел умами. Пассивность людей, кажется, даже возросла, подобно тому, как возрастают хронические болезни после перерывов. Всякая вера, даже самая умеренная, покинула их. Смерть уже держала этих печальных существ в своих объятиях.

Когда наступило время Главному Совету издать декрет относительно первых эвтаназий, то готовых к ним живых людей оказалось больше, чем того требовал закон.

Только Тарг, Арва и Эра не мирились с судьбой; но Мано упал духом не потому, что он стал проницательнее прежнего. Он не больше прежнего думал о завтрашнем дне. Но фатализм теперь его не покидал. Когда начались эвтаназии, он с такой остротой почувствовал исчезновение, что его покинула всякая энергия. Ему одинаково враждебны стали как свет, так и тень, он жил в мрачном и безразличном ожидании. Его любовь к Арве исчезла, как любовь к себе самому. Он не проявлял никакого интереса к своим детям и был уверен, что эвтаназия их тоже вскоре унесет. Разговоры стали ему ненавистны. Он больше ничего не слушал, сделался молчаливым и целыми днями оставался в каком-то оцепенении. Такое же существование вели и почти все остальные обитатели Красных Земель.

Всякий труд почти прекратился. Их жалкие силы не проявляли почти никакого напряжения. За исключением нескольких клумб для сохранения свежих семян, все земледелие почти исчезло. Вода резервуаров была в безопасности от испарений, она очищалась почти идеальными машинами и не требовала никаких забот. Что касается самих резервуаров, то было достаточно их ежедневно осмотреть, что облегчалось автоматическими указателями. Таким образом ничто не нарушало усыпления последних людей. Лучше всего сопротивлялись маразму наименее впечатлительные индивидуумы, – те, которые никого не любили и были безразличны к себе сами. Отлично приспособившись к тысячелетним законам, они обнаруживали однообразное постоянство, и им чужды были как все радости, так и печали. В них преобладала инертность. Она поддерживала их как против крайнего отчаяния, так и против внезапных решений. Они казались лучшим продуктом осужденной породы.