Моя вторая четвертинка - Маргарита Южина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На потолке кухни, в углу, вздулась штукатурка, а по обоям жиденько сочилась ржавая водица.
– Ох и ни фига себе, – бешено заморгал постоялец. – Это чего ж… это наводнение, что ли?
– Гы-ы-ы! Это ты верно подметил – наводнение! – уже снова вбегал в квартиру незнакомец. – Это я так сделал! Я ж туточки – наверху проживаю! Прикинь – у меня привычка такая: как выпью чуток – сразу в ванну, чтобы ни себе, ни жене биополе не травмировать. Лежу там спокойненько, водичку включу, а пробку выну, чтобы никакого потопа – ни-ни! Ну и пяточкой так дырку закрываю. Водичка наберется, я пяточку – тыц! выну, вода сбежит, я опять пяточку – тыц! в дырку. Все продумано! А тут такая оказия – уснул. И про тыц немножко того… короче, проспал. Ну и водичка себе льется куда попало, у ей же мозгов нет. Ну вот и получился небольшой потопчик. Ты слышь чего… Твоя хозяйка, у который ты комнаты снял, такая вредная баба, она всенепременно заставит тебя во всей квартире ремонт делать за такое-то безобразие…
– А я-то тут при чем?! – вскипел Серафим Сергеевич. – Значит, он пьяный со своей пяточкой наиграться не мог – тыц-тыц! А мне – во всей квартире!!
Сосед сверху по натуре скандалистом не был, поэтому он пытался уладить все мирно.
– Так я чего к тебе и пришел-то! – Он поставил перед Серафимом ведро с известкой. – Ты сейчас залезь на потолок-то, да и аккуратненько все замажь! Тут делов-то – как комарик укусит!
– Какой комарик!! А с обоями я что делать стану?!!
– Ну дык это… кое-где подклеить придется. А еще, может, они и не отвалятся! Не, ну ежли ты хочешь во всей хате… мне чего, я предупредил!
Сосед демонстративно выставил ведро с известкой на середину прихожей и чинно удалился, насвистывая «Таганку».
Серафим Сергеевич с опаской подошел к ведру – заботливый сосед приволок даже кисть, чтобы совесть его окончательно была чиста.
– Вот гад, а? Заставить бы его самого… – пробурчал Серафим, двумя пальцами поднимая малярную кисть.
Понятно, что самого соседа заставить не удастся – вон он какой громила, да еще и «Таганку» знает. Но и самому начинать это хлопотное дело… Серафим Сергеевич никогда не позволял себе марать руки ремонтом, не царское это дело. В доме у них это делалось как-то само собой, ненавязчиво, а тут…
– В конце концов, надо когда-то начинать… – грустно вздохнул он и побрел переодеваться.
Он искренне старался побелить потолок аккуратно, как настоящий маляр. Даже шапочку себе из газеты такую соорудил, чтобы солнышко глаза не мозолило, – на картинках видел, влез на табурет и принялся обновлять потолок. Но после первых же мазков известкой немедленно окрасились и стены, и пол, и сам Серафим с головы до ног. После следующих художественных попыток с потолка рухнул солидный пласт штукатурки. Серафим лихо отпрыгнул, начисто забыв, что стоит на табурете, кулем свалился на грязный, заляпанный пол и со злостью швырнул кисть в стену:
– Да пропади ты пропадом, такая красота!
В двери опять позвонили – наверняка сосед одумался и пришел предложить свою помощь. В конце концов, если он даже и не хочет помогать, Серафим его заставит! И пусть он здоровый, как бык! И пусть он свистит свою «Таганку»! Он полезет на потолок!
Серафим решительно распахнул дверь и захныкал от невезухи: на пороге стоял братец его новой знакомой Милочки – Леха, при галстуке, с горшочком герани в руках и с торчащей из кармана бутылкой.
– Здрассть… – робко переломился он в поясе и нервно облизнул губы. – Я к тебе…
Серафим молча отошел, пропуская нового гостя.
– А чего ты не радостный? – заботливо спросил Леха. – Какой-то потрепанный весь… Ты приведи себя в порядок, нам же идти свататься, как договаривались… Ну чего ты вытаращился-то?! Сам же вчера уговаривал:– «Приходи, жениться пойдем к твоей сотруднице!»
– Я-то на фига попрусь?! – вызверился Серафим. – Главное – ему жениться, а я собирайся! Ты же уже собрался, вот и топай! Герань-то в газету заверни, она ж скрючилась вся! Ну ни черта не смыслит…
Пока Серафим бегал за газетой, чтобы завернуть цветочный горшок, Леха по-свойски прошел в кухню и увидел всю катастрофу с потолком.
– Не, а чего ты ремонт-то развел, если мы жениться собрались? – упрямо долдонил жених. – Главное – все заляпал! Кто тебя учил так белить? Откуда руки-то у тебя произрастают?
Леха деловито огляделся, скинул куртку, парадный костюм в мелкую клеточку и зычно потребовал:
– Дай какую-нибудь рубашку старую!
– Откуда у меня старая? Я ж в отпуск отдыхать поехал, все самое новое взял… – растерянно сообщил Серафим, с уважением поглядывая на гостя.
– В о-о-отпуск… а я тут ему потолки крась… – ворчал Леха, скидывая с себя буквально все и оставаясь в одних трусах. – Чего стоишь-то? Тащи тряпку! Сейчас я тут быстренько замажу…
Он замазал и в самом деле быстренько. Серафим просто залюбовался, глядя, как ловко тот орудует кистью.
– А теперь надо ждать, пока подсохнет, – объяснил Леха, спрыгивая на пол, – потом еще раз пройдусь. Ты хоть кофейку налей.
– А быстро это она будет подсыхать?
– Ну… часа два, не меньше…
Серафим дико загрустил. У него были на сегодня другие планы, а тут…
Только к вечеру Леха бросил кисть, степенно отправился в ванную, смывать последствия ремонта, на ходу крикнув:
– Ты тоже давай того – собирайся. Не могу я жениться один… будешь, так сказать, группой поддержки – вдруг меня куда-нибудь в другую сторону занесет!
После всего, что Леха сделал, не пойти с ним было черной неблагодарностью.
К старому серому дому они подошли уже тогда, когда в окнах зажигались огни.
– Вот тут она живет… – сбившись с ровного дыхания, сообщил Леха. – Ее Людмила зовут, работает у нас бригадиром ОТК. Я из-за нее каждый месяц половину зарплаты теряю – ищет и ищет у меня брак! И ведь как спаниель – обязательно найдет, змеюка! Вот бы ее того… обженить на мне… У меня б сразу зарплата подскочила…
– Ладно, давай топай, – подтолкнул Серафим к дверям размечтавшегося товарища.
Людмила оказалась очень приятной особой, в кокетливом розовом передничке с медведем во весь живот, с мелкими кудряшками и ярко-алыми напомаженными губами.
– Ой! Алексей Никитич! – всплеснула она руками. – Вот уж не ждала! А вы чего – мимо проходили?
– Чего это мы мимо? Мы специально к вам… проходили… Это вот вам… от меня… – стеснительно забормотал Леха, густо покраснел и сунул хозяйке в руки огромный газетный куль с завернутой геранью. Потом кивнул на Серафима и пояснил: – А это друг со мной увязался… прям проходу не дает – познакомь да познакомь… Вот, притащил его… знакомить…
Людмила покраснела, стыдливо опустила глазки, густо обведенные карандашом, а Серафим готов был провалиться сквозь линолеум – так его еще никто не подставлял.
