Последний день Кали-Юги - Геннадий Дорогов

– Да, я не спорю, – согласился Плетнёв. – Религия – очень острый и опасный инструмент. Всё дело в том, что ищет человек. Те, кто считают, что верить в Бога – это крестить лоб и бить поклоны, неизбежно вливаются в стадо овец, которым нужен пастырь. И плетутся они за своим пастухом безропотно, куда бы он их не вёл – к Богу или в противоположную сторону. Настоящая вера не может быть слепой. Она всегда осознанна. Верить в Бога, служить ему – значит, жить с Богом в душе. Испытывать добрые чувства и бережно относиться ко всему живому. Видеть и ценить красоту. Радоваться каждому прожитому дню. Быть добрым, щедрым, благодарным. Навсегда убрать из обихода злобу, зависть, раздражение, обиду, уныние – всё, что отравляет человеку жизнь, делает его несчастным. Многие начинают понимать это.

Ярослав почувствовал досаду. Стараясь по возможности скрыть раздражение, сказал:

– Извини, Сергей, но сейчас ты говоришь правильную банальщину. Уже много раз мне приходилось слышать умные советы, не имеющие ничего общего с окружающей реальностью. Легко говорить правильные слова со стороны, бесстрастно, когда тебя самого проблема не касается никаким боком. Только я неоднократно видел, как подобные проповедники напрочь забывали про свои умные наставления, когда сами оказывались в критической ситуации. Теоретически я с тобой согласен: надо всех любить и бережно относиться. Это по-человечески. Или, если тебе угодно, по-божески. Вот только на практике с всеобщей любовью не очень получается, когда те, кого ты вознамерился возлюбить, систематически отравляют тебе жизнь.

Сергей ответил как всегда спокойно:

– Прежде чем возлюбить весь мир, надо научиться себя любить. Человек должен уметь защищать себя, свои интересы – то есть останавливать тех, кто на них посягает. Если потребуется – жёстко останавливать. Но без злобы и обиды, а по осознанной необходимости. Мы уже обсуждали эту тему.

– Да, конечно, – вынужден был согласиться Ярослав. – Чиновники, отнимающие у тебя землю. Хулиганы в вагоне. Тут, не спорю, ты был на высоте. Спокоен, как удав – ни злобы, ни агрессии. И действовать можешь жёстко, когда люди не хотят понимать по-другому. Но то – люди. А как, к примеру, быть с муравьями, разносящими тлю по моему саду? Они живут по своим инстинктам и, вроде как, ни в чём не виноваты. Как же поступить? С любовью в сердце полить муравейник кипятком?

Эти слова неожиданно вызвали у Сергея весёлое оживление.

– У тебя в саду действительно есть муравейник? – спросил он.

– У меня и сада нет. Но это не имеет значения. Тебя-то наверняка касался подобный вопрос. Поделись опытом.

Было темно, но Ярослав почувствовал, что Сергей опять улыбается.

– Верно, касался. Возможно, Слава, то, что я скажу, покажется тебе смешным и даже глупым. Так вот, я в первую очередь прошу прощения у муравьёв за то, что вынужден разрушить их обустроенный мир. Потом осторожно, чтобы не подавить их, загружаю муравейник в тележку и отвожу его в лес. Понятно, что он будет разрушен, и муравьям придётся строить всё заново, но это минимальный ущерб, который я могу им нанести.

– А как же тля? Её тоже в лес отвозишь на тележке? Извиняешься перед ней?

– Нет, Слава, тлю я уничтожаю. Не надо путать божественное с глупостью. Однако, согласись, ненавидеть тлю и злиться на неё тоже не очень разумно.

– Слышь, Сергей! – подал голос Павлуха. – А всё-таки что ты думаешь про конец света?

– Хочешь послушать, как мы спорим с Сергеем Евгеньевичем? – весело спросил Плетнёв.

– Да не. Спит он. Просто мне интересно.

– Я думаю, Паша, всё будет зависеть от самих людей, – сказал Сергей уже серьёзно. – Какой путь человек выберет, такая участь его и ждёт. Кто тянется ко всему светлому, чистому, высокому – увидят Свет. А те, которые будут продолжать потворствовать тёмным инстинктам, низменным страстям, негативным эмоциям – уйдут во тьму. Для них наступит конец света.

– Слав, ты тоже так думаешь? – спросил Павлуха, свесившись головой, чтобы в полутьме увидеть Ярослава.

– Пожалуй… мне хочется так думать, – ответил Ярослав. – Должна же у нас быть возможность повлиять на свою судьбу. У тли – нет, не может быть такой возможности. Тля должна быть уничтожена. А мы не тля. Мы муравьи. Значит, высшие силы, о которых говорил Сергей Евгеньевич, вполне могут оставить нас в живых, даже если наш муравейник им придётся разрушить.

Впервые за последнее время он почувствовал вместо глухого отчаяния и безысходности уверенность в том, что сможет устоять против людей, бывших ему когда-то близкими, но ставших врагами. Они разрушили его мир, но растоптать себя он им не позволит. Ярослав с ожесточением стиснул зубы. Чёрт возьми, как тут обойтись без ненависти?! Надо быть роботом, чтобы к подобным существам не испытывать негативных эмоций.

– Да, – сказал Павлуха. – Это было бы правильно, по понятиям. Ведь если наступит светлая эпоха, кто же должен в ней жить, как не светлые люди? Эх, успеть бы избавиться от черноты! Много я её нацеплял.

Он покинул вагон ближе к утру – поезд прибыл в Омск. Расстались по-приятельски тепло. Прежде, чем уйти, Павел крепко пожал руки попутчикам – Ярославу и Сергею – и с чувством произнёс:

– А знаете, ребята, я ведь должен был уехать другим поездом. У меня и билет уже был куплен. Да засиделся за разговором с бывшим своим врагом. Спохватился – времени в обрез. Поймал такси – думал, так быстрее доберусь до вокзала. А там у них сплошные пробки. Короче, опоздал я на тот поезд. Сначала страшно злился на себя, что на метро не поехал. А теперь даже рад, что так вышло. Тот поезд был не мой. Вот здесь, с вами, я и должен был ехать, – он чуточку помолчал, чтобы справиться с волнением. – У меня же в душе словно форточка распахнулась – хорошо стало, свежо. Теперь я понял – нет, только начинаю понимать – какая дорога к Богу ведёт. По ней и пойду. А если буду сбиваться, Юля поможет мне стать на правильный путь. Не зря же она оставила свой адресок. Значит, увидела во мне что-то.

Он ушёл.

Глядя в окно, как Павлуха с дорожной сумкой шагает по перрону в сторону вокзала, Ярослав вдруг почувствовал, что ему очень-очень хочется, чтобы у этого ещё довольно молодого, но уже много пережившего человека наступила в жизни светлая полоса.

– Всё у него будет хорошо, – словно прочитав его мысли, сказал Сергей. – В душе этого парня есть искра Божья. Она приведёт его к Свету.

Глава 6. Окно в другой мир

Они проснулись, когда было уже почти двенадцать.

– Однако! – весело воскликнул Сергей Евгеньевич. – Крепки же вы на сон, добры молодцы.

Ярослав огляделся. Места Павлухи, Ивана Соломоновича и Нины Аверьяновны занимали другие пассажиры.

– Соседка-то наша очень переживала, что не получилось проститься с вами, – продолжал Сергей Евгеньевич. – Будить постеснялась. Просила меня передать вам самые лучшие пожелания.

Через четверть часа, выполнив необходимые после сна процедуры, они втроём пили чай. Разговаривали, главным образом, два Сергея. Ярослав задумчиво бряцал ложечкой в стакане, словно размешивая уже давно растворённый сахар.

– Ты о чём задумался? – спросил его Плетнёв.

– Да так, вспомнил кое-что из вчерашнего разговора, – Ярослав повернулся к Сергею Евгеньевичу. – Вы вчера сказали, что Гитлер пришёл к власти на деньги евреев. Как такое может быть?

Сергей Евгеньевич понимающе кивнул и сказал:

– Вам это кажется странным? Но это действительно так. Не удивляйтесь, здесь нет противоречия.

– Как же нет? Разве они не знали, что он ярый антисемит?

– Знали.

Ярослав в недоумении покачал головою.

– Это похоже на бред. Получается, что евреи вскормили собственного палача, заведомо зная, что он будет с ними расправляться.

– Всё объясняется очень просто: вскормили его одни евреи, а расправлялся он с другими.

– Он их что – сортировал? Выборочно ненавидел? – не удержался от сарказма Ярослав.

Сергей Евгеньевич засмеялся шутке и стал объяснять:

– Гитлер ненавидел всех евреев. Просто те, кто его спонсировал, были для него недосягаемы. Хотя, конечно, в случае своей полной победы он мог и до них добраться. Я думаю, что в определённый момент им пришлось пережить страх.

– Но зачем им это было нужно? Ладно, ещё как-то можно объяснить неприязнь других народов к евреям – какие только грехи на них не навешивают. Но когда их подставляют свои же… Мне это непонятно.

– Видишь ли, Слава, – осторожно заговорил Сергей Плетнёв, – эта тема уходит корнями в далёкое прошлое. У еврейского народа свой путь, своя история, своё мировоззрение, подчас остро противоречащее интересам других народов. Это слишком долгий разговор. Мы просто не успеем всё обсудить. Но, согласись, если самые разные нации навешивают, как ты выразился, все грехи на одну конкретную, то вряд ли это может быть случайным совпадением. Славяне в древности строго блюли чистоту своей расы. И особенно предостерегали своих соплеменников от связей с людьми с серой и чёрной кожей.