Антиглянец - Наталия Осс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Отъезжайте, девушка, вы проезд загородили!
И он побежал к окну стоящего за мной BMW. Я включила задний ход и попыталась отползти в сторону. Из джипа гуднули. Показалось, что из-за темных стекол «бэхи» на меня кто-то смотрит и смеется. Надо мной, над Бурашкой, над моими неловкими попытками освободить дорогу для глянцевых автомобилей серьезных людей.
К счастью, машину удалось приткнуть недалеко от въезда. Я взглянула в зеркало. Хорошо, что Лена меня накрасила. Плохо, что я не одета. Но, в конце концов, я здесь по делу.
На дорожку я ступить не решилась – не надо портить глянцевую картинку. Все-таки я сегодня очень casual. Не в смысле Оксана Робски, а в смысле по-походному.
Возле входа в павильон стояли наши. Я увидела Ленку. Она энергично замахала мне:
– Иди сюда! К нам иди!
Девушки наши смотрелись отлично. Вот их точно можно снимать для рубрики «Кто в чем». (По-моему, такая есть в журнале Vogue. Или Harper’s Bazaar? Я теперь читаю все журналы подряд и пока еще путаюсь.) Жаль, что снимать некому. Мероприятие было отчасти нашим, отрядным, поэтому присутствие других глянцевых журналов исключалось по определению. Как мне объяснила Лена, мы всегда конфликтуем друг с другом. Я спросила – почему?
– Как ты не понимаешь – это же конкуренция! Все хотят быть первыми. А реально пишут об одном и том же. Мы же не газета. У всех похожие картинки, у всех примерно одинаковые съемки. Выделиться невозможно. Поэтому каждый журнал делает вид, что других на этом поле не существует.
– Получается, что в другой журнал перейти нельзя? Не возьмут?
– Как раз наоборот! Хороших редакторов в индустрии не хватает. Если ты суперспециалист – а даже если не супер, – тебя перекупят рано или поздно. Но тогда с тобой, имей в виду, перестанет здороваться прежний главный редактор.
Мой прежний главный редактор в газете «Бизнес-Daily» Володя Борейко, узнав о моем уходе, вызвал меня к себе, уговаривал не делать резких движений, обещал повысить зарплату. А когда я сказала, что вопрос решен, пожелал мне успехов и по-отечески погрозил пальцем: «Уверен, ты вернешься в деловую журналистику. Имей в виду – место тебе всегда найдут».
– Слушайте, а где Кончаловский? Мне интервью у него брать надо. Никто его не видел? – спросила я у девчонок.
– Ты к режиссеру лезть перед съемкой собираешься? Не советую, – сказала редактор отдела культуры Оля Кузнецова.
– Кстати, Оль, а может, нам вместе с тобой к нему подойти, кино же по твоей части, – предложила я Кузнецовой.
– Вот еще! У меня и так достаточно работы! – ответила она и резко сменила тон: – Ой, Светочка пришла, ласточка наша. Пойду, пообщаюсь.
Кузнецова двинулась в сторону телеведущей Светланы Конеген, стоявшей неподалеку в компании с Артемием Троицким. Под ногами у них вертелась собачка, маленькая, дрожащая. Было страшно, что ее кто-нибудь случайно раздавит, пришпилит лапку к полу тонким острым каблуком.
– Расслабься, шампанского выпей! – Лена подсекла проходящего мимо официанта. – Два бокала.
– Я же за рулем, – отозвалась я, но взяла бокал.
– Все за рулем! – сказала Лена, которая боялась водить машину и поэтому прокатывала ползарплаты на такси. – Нельзя так серьезно ко всему относиться. После съемки на банкете подойдешь к режиссеру и задашь ему пару вопросов. Все! Что еще девушке надо?
– Ты здесь кого-нибудь знаешь?
– Кое-кого. Вон Саша Калиновская – в желтом платье, видишь?
– Это с МузТВ такая блондинка?
– Ага. Мисс Пластика года. Коллаген внутривенно.
– Она операцию сделала?
– И не одну.
– Зачем? Она же совсем молодая.
– Не важно. Пухлые губы – это сейчас тренд.
– Ну и что? Ты же не делаешь операцию.
– Пока не делаю. Мы с тобой непубличные девушки – можем себе позволить отступление от тренда. Хотя татуаж губ я уже сделала. А Калиновская – в телевизоре, значит, должна соответствовать.
К нам подбежала Вера Голикова, ассистентка Полозовой.
– Лен, Затуловская просила встать поближе к дверям, чтобы в первую очередь дать войти нашим рекламодателям. Я не всех в лицо знаю, поможешь, а?
Мы заняли стратегическую позицию у входа, изображали светскую беседу, но на самом деле Краснова выявляла в парфюмированной людской массе своих – и делала Вере знак. Худенькая и маленькая Вера с решительностью, свойственной энергичной молодости, ввинчивалась в толпу, брала за руки каких-то женщин и мужчин и вела их к дверям, расчищая дорогу, как заправский ледокол.
– Это Корин Жак, представительство Dior в России. А вон Лиза из Chanel. Здравствуй, дорогая! – И Лена бросалась обнимать хрупкую девушку в джинсах и белой рубашке.
– Вон идет компания Luxury Тренд, Вероника Самсонова. Не дают нам никак рекламу. Ничего, в этом году их добьем. Добрый вечер, Вероника Николаевна!
– Андрюшенька Андреевич, здрасте! Проходите, пожалуйста! Это Ольховский, хирург, который звезд режет. Клиника на Рублевке. Операцию надо делать только у него, – жарко шептала мне Лена.
От сложной смеси людей, духов, сплетен, впечатлений, шампанского у меня кружилась голова. Лена целовала, улыбалась, кивала, приветствовала. L'Oréal, Estée Lauder, бутик «Подиум», бутик James, империя Mercury, сеть магазинов «Рандеву». А теперь Bosco, за ними ЦУМ – проходите, садитесь, для вас места в первых рядах… Вера, руководимая Леной, мелькала взад-вперед, как челнок в умелых руках ткачихи. Я решила вырваться из окружения.
– Пойду курить.
– Найди Островскую, – шепнула мне Лена. – Пусть тоже поработает! Ее клиенты идут.
Еще ничего не началось, а я не знаю, как дождаться финала. Финал наступил быстрее, чем я предполагала.
В двух шагах от меня стояли Лия Островская и Настя Ведерникова.
Зажигалка обожгла палец. Что делать? Подойти к ним и сказать Лие, что ее просят срочно на вход? Уйти немедленно, чтобы успеть донести до дома ужасное, режущее чувство? Это как ожог – внутри уже все обуглено, но снаружи еще ничего не видно. Я знаю, что будет со мной дома. И это буду знать только я.
«А как же быть с Кончаловским?» – пронеслась в голове мысль. Но это не добросовестность моя говорила, а гадкое, унизительное желание получше рассмотреть Настю. Я ведь ее никогда не видела близко – в прошлый раз я смотрела только на Канторовича. И на его руку на ее талии.
А ничего с Кончаловским! Завтра на работе совру что-нибудь. Увольнение лучше публичной истерики. Я трезво оценивала свои силы. Надо уйти.
Боже, Островская повернулась ко мне!
– А я тебя ищу! Ты диктофон взяла?
Теперь мы стояли втроем.
Я молчала. Рассматривала Настю. Худая. На высоченных каблуках. Светлые волосы, длинные. Шелковая блузка с широким поясом. Джинсы, другие, не те, что на фотографии. На шее цепочка с бриллиантовой – наверняка – слезинкой. Очень красивая. Потрясающая.
Настя улыбалась мне. Но как-то странно. Как будто смотрела через стекло.
– Я спрашиваю, Алена, диктофон взяла?
– Да, взяла, взяла, – я говорила что-то не то. Надо по-другому, надо собраться.
– Почему опаздываешь? Редакционные мероприятия – это работа. Извини, дорогая, – новый сотрудник, боевое крещение.
Последняя фраза была адресована Насте.
Настя улыбалась. Я поняла, в чем странность – она в принципе меня не видит. Островская нас не познакомила, не сочла нужным. Для Насти это сигнал – я проходной персонаж, присутствие которого не требует никакой реакции. Спрашивается, почему я не представилась сама? Почему я так легко согласилась на роль статистки? Надо было бежать, сразу!
– Алена, задание тебе! Проводи Настю и проследи, чтобы посадили в первый ряд.
Я опомнилась.
– Лия, я рекламодателей встречаю. Ты тогда сама… – пробормотала я. Но Островская даже ухом не повела:
– Настенька, тебя проводят. Не прощаемся, дорогая, я тебя там найду, – Лия была нежна.
Мы пошли. Я впереди, Настя следом.
– Девушка, подождите! Вас, кажется, Алена зовут?
– Да. Очень приятно. – Зачем я это говорю? Кому приятно? Мне?!
– Алена, подержи сумку, мне надо пояс поправить, тут такой сложный бант… Встань сюда, закрой меня от камеры. И делай вид, что мы с тобой разговариваем.
И я взяла ее сумку. Маленькую, похожую на лошадиное седло. С надписью Dior. Что со мной происходит? Настя поправила блузку. Взялась за свое седло. Скомандовала:
– Пошли!
Я пошла вперед – извозчичья лошадь, которой все равно, куда идти. Мы пробрались к дверям, Лена уже оставила свой пост, все наши были внутри.
В огромном ангаре с устрашающими бетонными стенами, хранившими, наверное, еще следы первых пятилеток, был выстроен подиум. Индастриал-look – это теперь модно. Сочетание гламурной роскоши с обшарпанной эстетикой героического советского прошлого.
На стенах – постеры. Обложка журнала со слоганом «Читайте Gloss! Культ 100% роскоши» и рекламный плакат, сделанный для фильма «Марк Шиffер. 100% shit».
Я сдала Настю на руки Вере. Сразу стало легче.
Народу было полно. В первых рядах сидели звезды. Конеген, Троицкий, муззвезда Саша Калиновская через два стула от них и артисты, снимающиеся в фильме, – Ирина Розанова, Алексей Серебряков, Андрей Носков.