Запретные желания - Софи Джордан

Она положила обрывки нити и инструменты в лоток. Смочив марлю антисептиком, Брайар осторожно промокнула выступившие из раны капли крови.

– Не думаю, что шрам будет очень заметен. Может быть, дать вам медерму[5], чтобы минимизировать…

– Все в порядке, – оборвал ее Каллаган, и она снова покраснела.

Ну разумеется, его нисколько не волнует этот новый шрам. Это могло обеспокоить людей из ее мира, которые тревожились о таких вещах, как подоходный налог и повышение по службе.

– Ладно. – Не зная, куда девать руки, Брайар потерла бедра ладонями. – Я позову надзирателя, чтобы он вас увел. – Она сжала угол тележки. Девушке хотелось сбежать, но она понимала, что не закончила, и глубоко вздохнула. – Может, я еще раз осмотрю ваши ребра?

Каллаган не говорил, что его беспокоит боль, но Брайар сказала себе, что просто хочет убедиться в том, что с ним все в порядке, прежде чем позволить ему вернуться в тюремную камеру.

Несколько мгновений заключенный смотрел на нее без всякого выражения. Казалось, что его лицо высечено из камня. Похоже, он не понял ее вопроса.

– Вы не сняли повязку?

Брайар потянулась к его белой рубашке. Она не была заправлена в брюки, и пальцы девушки случайно коснулись его бедра.

Стремительным движением Каллаган сомкнул пальцы вокруг ее запястья. Брайар застыла. Ей показалось, что сердце бьется у нее в горле.

– Я в порядке, – хриплым голосом произнес заключенный.

Их взгляды встретились.

– Я уже снял повязку, – добавил он.

Брайар облизала губы и задрожала – он посмотрел на ее рот.

– И у вас ничего не болит?

Мужчина качнул головой:

– Нет.

Он разжал пальцы, выпуская ее руку.

– Позвольте мне взглянуть, – настаивала девушка.

Его глаза вспыхнули, и она почувствовала, что ее тело покрывается гусиной кожей. Брайар подумала, что Каллаган, вероятно, не из тех мужчин, которые разрешают женщине командовать. Разумеется, если она не тюремный надзиратель.

Похоже, он привык контролировать ситуацию. Брайар скользнула взглядом по его невероятно широким плечам, мощной груди, вздувшимся под грубой тканью бицепсам. Внезапно она представила, как он ласкает женщину. В спальне. На кровати. Мысленно проклиная себя, Брайар поспешно отвела взгляд. Нет, только не это.

Она перевела взгляд на его руки. Они были крупными, с длинными тонкими пальцами. Предплечья были покрыты волосками. Брайар нетрудно было представить, как эти руки направляют, требуют… Она моргнула, прогоняя это видение.

Вряд ли в мире было много людей, которые могли бы противостоять этому мужчине, но ситуация, в которой он оказался, не позволяла ему управлять собственной жизнью, не говоря уже о других.

Эта мысль ободрила Брайар, и она снова потянулась к его рубашке, но затем замерла, глядя на него. Каллаган приподнял бровь, явно заинтригованный этой паузой. Собравшись с духом, девушка схватила подол рубашки и потянула ее вверх. Он поднял руки, и Брайар сняла рубашку через голову и положила ее на кровать рядом с ним.

Заключенный опустил руки на матрас, сидя перед ней с обнаженным торсом. Его тело было просто невероятным. Даже покрытый кровоподтеками, он походил на готового к битве воина.

Брайар была медсестрой. И уже видела Каллагана полуобнаженным. Он был заключенным. Преступником. Она не должна была так на него реагировать. В этот момент Брайар пообещала себе воспользоваться предложением Лорел. Ей было необходимо побывать на свидании с мужчиной. Прошло слишком много времени с тех пор, как она с кем-нибудь целовалась. И еще больше времени с тех пор, как у нее была интимная близость. Брайар решила, что во всем виноват ее сексуальный голод.

Она прищурилась, разглядывая тело Каллагана с выражением профессионального интереса. Во всяком случае, Брайар очень надеялась, что ее лицо выражало именно это. При виде кровоподтеков на его ребрах она покачала головой и, подняв руку, провела пальцами по гладкой коже.

– Все еще болит? Вам не следовало снимать повязку.

Брайар нажала чуть сильнее, и у Каллагана вырвался еле слышный стон.

– Она мешала мне двигаться.

– Вы двигались, находясь в одиночной камере? – спросила девушка.

– Я не люблю бездействие.

Уголок его рта приподнялся. Он явно насмехался над ней.

Брайар подала ему рубашку.

– На несколько ближайших недель вам следует ограничить двигательную активность. Никаких серьезных нагрузок.

Губы мужчины изогнулись в усмешке, как будто она сказала что-то забавное.

– Почему мне кажется, что вы не собираетесь следовать моему совету? – спросила девушка.

– Мне бы и в голову не пришло ослушаться вас, сестра Дэвис. – Каллаган натянул рубашку, все еще усмехаясь. Одевшись, он встал с кровати и выпрямился. – Теперь все?

Брайар сделала шаг назад.

– Да. Теперь, кажется, все. Я попрошу прислать надзирателя.

– Благодарю.

Толкая перед собой тележку, она бросила взгляд через плечо. Никто из заключенных не торопился покинуть медпункт, это она уже заметила. Все с удовольствием лежали на накрытых серыми одеялами кроватях, не выказывая ни малейшего желания вернуться в камеру. Но Каллагану, похоже, не терпелось отсюда уйти. Возможно, потому что его ожидало возвращение к товарищам по несчастью. А возможно, он не любил врачей. Или больных.

Вот только он не был брезгливым. Нет. Брайар подумала о том, что ему не нравится она. Что он пытается от нее отделаться. Эта мысль была нелепой. Такой мужчина, как он, наверняка не боялся никого и ничего.

И уж совершенно точно он не боялся ее.

Нокс слегка повращал плечами, входя во двор и вдыхая свежий воздух. Он надеялся, что в ближайшее время ему не придется посещать медпункт. Нокс знал, что миновать карцера ему все равно не удастся – это были местные реалии, избежать которых невозможно, – особенно когда ты являешься приближенным Райда. Райд собрал одну из самых крупных группировок в «Девилс Рок» с множеством связей как внутри тюрьмы, так и за ее пределами. Но это, в свою очередь, означало, что все, кто не входил в нее, стремились ее разрушить.

Нокс был реалистом. Но он надеялся на то, что ему больше не придется бывать в медпункте и страдать от прикосновений медсестры Дэвис. Уж лучше карцер.

Он глубоко вздохнул, наслаждаясь свежим воздухом, в котором отчетливо ощущался запах пота, и открытым пространством двора. Мужчине никак не удавалось избавиться от преследующего его сладкого аромата.

Нокс снова мог дышать. Его больше не окружали стены, которые как будто наваливались на него, угрожая раздавить. И хотя среди других заключенных Ноксу приходилось постоянно быть начеку, здесь было лучше, чем в карцере. Он предпочитал опасность лишенному воздуха и света помещению.

Оценивая обстановку, Нокс обвел быстрым взглядом двор. Расслабляться не следовало. Никогда нельзя было исключать вероятность того, что кто-то из новеньких попытается свергнуть его с пьедестала и тем самым заработать себе авторитет. Ноксу уже неоднократно пытались сунуть заточку под ребра.

Норт заметил брата сквозь колышущиеся волны жара, поднимающиеся от земли, и направился к нему непринужденной походкой, длинноногий, жилистый, похожий на волка. Нокс с облегчением вздохнул. Всякий раз, попадая в карцер, он тревожился о Норте – все ли у него в порядке, не угрожает ли ему опасность. Больше всего Нокс опасался, что его брат погибнет именно из-за того, что его не будет рядом. Он и так уже многого лишился и не мог потерять еще и Норта.

Брат был почти одного с ним роста – чуть больше шести футов, – но для Нокса он все равно оставался малышом, за которым необходимо было присматривать. Тем самым малышом, который бегал следом за ним и его друзьями, умоляя взять его с собой, который подсматривал за Ноксом, когда тот целовался с Джиной Багданелли.

Расстояние между братьями сокращалось. Они всматривались в лицо друг другу, и Нокс вдруг понял, что Норт чувствовал то же, что и он: каждый миг разлуки он тревожился о брате.

За Ноксом наблюдал не только брат. Он ощущал на себе взгляды многих заключенных. Они оценивали его состояние, выискивали слабые места в надежде, что он все еще не оправился от ран, что отсидка в карцере его каким-то образом ослабила, нанесла ущерб его рассудку или телу. Он просто обязан был каждый день, каждую минуту выглядеть сильным. Крепким. Несгибаемым.

Остановившись перед братом, Норт протянул ему руку:

– Привет, мужик. – Он посмотрел на свежий шрам у Нокса на лбу, а затем обвел взглядом его тело с головы до ног – явно ища другие травмы, скрытые под белой тюремной униформой. – Ты в порядке?

Нокс кивнул:

– Ага. – Он показал на голову. – Это так, ерунда. Мой череп подносом не проломить.

Норт улыбнулся, сверкнув белыми зубами. Улыбчивость брата не переставала удивлять Нокса. Даже проведя восемь лет в этой адской дыре, Норт продолжал сохранять оптимизм.