Чемодан с видом на Карибы - Наталья Александрова

И будет грандиозный скандал, потому что муж очень волнуется за Надежду и взял с нее честное слово, что она больше никогда ни во что не вмешается. Слово-то Надежда, дала, но жизнь все время подсовывает сюрпризы. Вот и на этот раз — ну чем Надежда виновата, что маршрутов попала в аварию? Она-то тут при чем? Но мужу, конечно, ничего не докажешь, да и не к чему, пустое это занятие.

Раз уж Надежда совершила такую глупость, что согласилась взять на себя заботу о чемодане, то больше ни за что не потащит его домой. Мало ли что там может быть? Да и муж может заметить кейс, и тогда не миновать расспросов.

Надежда вышла из больницы и решительно махнула рукой проезжавшему частнику.

— На Витебский вокзал, — сказала она.

Войдя в здание вокзала, она сразу же направилась вниз, в подвальное помещение, где находились автоматические камеры хранения. Она очень давно тут не была, и оказалось, что за это время произошли большие изменения. Во-первых, помещение было отремонтировано и хорошо освещено. Во-вторых, перед входом сидел охранник и стояла такая штука, как в аэропорту и в Эрмитаже, которая проверяет всех входящих на наличие металла — боялись, что кто-то подсунет в камеру хранения бомбу. Надежда струхнула — вдруг в чемодане оружие? Тогда ее немедленно арестуют. Однако ничего не зазвенело.

Надежде указали свободную ячейку, и теперь не нужно было устанавливать код, чтобы потом вспоминать его мучительно, если забыла записать на бумажку. Теперь ячейки закрывались ключами. Надежда запомнила номер ячейки, спрятала ключик и заплатила за три дня хранения. Служащая сказала, что по прошествии трех суток ячейки вскрываются, и вещи нужно будет искать потом на складе, написав специальное заявление и предъявив паспорт.

Выйдя на улицу. Надежда вдохнула полной грудью и тут же закашлялась, потому что воздух вблизи вокзала был вовсе непригоден для дыхания. От чемодана она избавилась, но не до конца. Ждать, пока проявится неизвестный Кулик, было не в характере Надежды Николаевны, она была натурой деятельной и не любила никаких неясностей. Итак, если с больницей получился прокол, то следует наведаться еще раз на улицу Фиолетова и выяснить, не появилась ли дома та самая Катя, к которой посылал Надежду Кулик.

Если она дома, то Надежда отдаст ей ключик от ячейки и может считать себя свободной. А если нет, то на нет, как говорится, и суда нет. Во всяком случае, отсюда до улицы Фиолетова недалеко, а муж сегодня задержится на работе, так что время у Надежды как раз есть.

Надежда вышла из автобуса на улице Фиолетова и свернула в знакомый двор.

Сегодня здесь было гораздо оживленнее, чем в прошлый раз. Возле того самого подъезда, в котором Надежда столкнулась в прошлый раз с перепуганной девицей, стояли две легковушки с милицейской мигалкой, около них толклись хмурые парни характерной ментовской наружности. То ли создатели сериала «Менты» уловили основные характерные черты сотрудника милиции, то ли милиционеры в последнее время стали одеваться и вести себя, как исполнители главных ролей в этом сериале, но сходство между теми и другими, безусловно, имеет место.

Надежда невольно замедлила шаги и приблизилась к неторопливо переговаривающимся ментам. Внутренний голос подсказывал ей, что не стоит соваться в подъезд, не разведав предварительно ситуацию. С неудовольствием отметив, что голос в последнее время совершенно обнаглел и не дает ей и шагу ступить самостоятельно, Надежда все же решила прислушаться.

Остановившись в нескольких шагах от милиционеров, она сделала вид, что изучает вывешенное возле подъезда объявление, и прислушалась к разговору бравых защитников порядка, надеясь узнать что-нибудь полезное. Объявление, кстати, было само по себе интересное и в другое время привлекло бы внимание Надежды Николаевны. Какой-то безутешный жилец сообщал, что у него улетел зеленый желтолобый попугай, говорящий на четырех языках, и просил вернуть его за значительное вознаграждение. Но сейчас Надежде было не до попугая, она вслушивалась в разговор ментов.

— Нет, определенно Лизка водку палит, — говорил белобрысый парень в черных джинсах и потертой кожаной куртке, потирая затылок, иначе с чего бы так башка трещала?

— А ты сколько вчера выжрал-то? — усмехнулся долговязый тип с оттопыренными ушами. По моим приблизительным подсчетам, аккуратно литр!

— Ну что — литр! — возражал белобрысый. Прямо уж и литр! Да если бы и литр, что мне, впервой, что ли? Что я, ботаник, что ли, чтобы у меня от литра на следующий день такая юриспруденция в голове творилась?

— Нет, ты не ботаник! — отозвался лопоухий. Ты химик! Ты ведь к этой водке еще портвешка бутылку добавил!

— Ну и что? Водка без пива — деньги на ветер!

— Так то без пива! А портвейном водку лакировать — это последнее дело! Так что Лизка тут ни при чем, нечего ей статью шить! — лопоухий отступил на шаг и добавил, наклонив голову набок:

— А вот ты лучше скажи — ты ей деньги отдал?

— Какие деньги, какие деньги? — засуетился белобрысый.

— Сам знаешь — какие! Какие в субботу занимал!

— Да тебе-то что? Сам знаешь — до получки еще, как до звезд!

— Ох, Костик, доиграешься ты! — усмехнулся лопоухий. — Заставит она тебя жениться в счет долга!

Надежда поняла, что ничего полезного из этого разговора не узнает, и медленно двинулась прочь от подъезда. На этот раз она решила обратиться за информацией к тем, кто всегда все знает, — к местным старухам, теснившимся на скамейке в середине двора, возле замусоренной детской песочницы.

Старухи негромко переговаривались, постоянно бросая настороженные взгляды на окруженный милицией подъезд, так что можно было не сомневаться в животрепещущей теме их разговора.

— А все через мужиков, — авторитетным тоном говорила бодрая бабка в спортивной шапочке с надписью «Найк», явно позаимствованной у внука. — Все дело в том, что непрерывно к ней мужики таскались, и все разные! Тут, понятное дело, дождешься неприятностей!

— А вот и врешь ты все, — азартно возражала ей особа с залихватски сверкающими золотыми зубами, — это не к ней мужики ходили, а к Анысе Севастьяновой из девятнадцатой! И ходют, и ходют, и, почитай, каждую неделю все разные! Ты, Петровна, вечно все путаешь, потому что не видишь ничетошеньки! Очки тебе нужно носить, а ты все молодишься! — она неодобрительно покосилась на спортивную шапочку. — А эта была девка самостоятельная. Так что не в мужиках тут дело, если бы от мужиков такое происходило, так у нас бы уже полдома перерезали! А тут все дело в ентом.., в бизьнесе, бабка с явным удовольствием выговорила модное слово, — бизьнесом она занималась, а от него, известное дело, добра не жди! Это еще она хорошо отделалась…

— Это как же это — хорошо? — воскликнула первая. — Это если насмерть зарезали, ты считаешь, хорошо, так что ж тогда плохо?

— А что ты думаешь? — не сдавалась зубастая, — вон у племянницы моей в доме этого… бизьнесмена взорвали, так мало того, что самого насмерть, так еще и парадную всю разворотило, так что племянница в тот день и на работу не попала, вот! А ты говоришь…

Тут разговорчивая бабка заметила подошедшую Надежду и, прервав свою пламенную речь, осведомилась:

— А тебе, девушка, что надо?

Надежда Николаевна, польщенная тем, что ее неожиданно назвали девушкой, потупилась и вежливо поинтересовалась:

— Я, конечно, прошу прощения, что отвлекаю вас от разговора, а только вы, наверное, знаете, отчего это там столько милиции собралось?

Золотые зубы старухи лязгнули, как створки капкана, она подозрительно оглядела Надежду и спросила:

— А ты, девушка, собственно, почему интересуешься? Какая у тебя такая важная причина?

— Чего ты сразу так, Васильевна, на человека напустилась? — перебила ее бабка в спортивной шапочке. — Человек, может, по-хорошему интересуется, потому как любопытно.., не каждый же день убийство случается…

— По телевизору, — немедленно возразила упорная Васильевна, — не то что каждый день, а, считай, каждую минуту!

— Так то по телевизору! — спортивная старуха понизила голос. — А тут живого человека зарезали! Личную нашу соседку!

— Зарезали? — ахнула Надежда Николаевна. Соседку? Вот из того подъезда? А не с первого ли этажа?

— С первого, с первого! — заговорщическим полушепотом подтвердила старуха. — Катьку из шестой квартиры! И непременно через мужиков она погибла, потому как вечно к ней мужики ходили! Вот какая-нибудь жена-то и не стерпела…

— Опять ты все перепутала, Петровна, не к ней же ходили-то! — подхватила Васильевна, хищно сверкнув зубами и уставившись на Надежду. — А вот ты скажи, девушка, какой у тебя здесь собственный интерес? Что это ты тут разглядываешь да рассматриваешь?

— Я тут по работе, — быстро ответила Надежда Николаевна, на всякий случай понемногу отступая.