Оборотни и вампиры - Ролан Вильнёв

собиравшую горох; на трех девушек и козу.

«Мишель превращался в Волка, не снимая одежды, а Пьер был голый; и Пьер сказал, что не знает, куда девалась его шерсть, когда он переставал быть Волком. Они прибавили еще к своим признаниям, что имели дело с Волчицами, и испытывали такое же сладострастие и наслаждение, как если бы обнимали своих жен.

И время их превращения заканчивалось скорее, чем они рассчитывали и чем им хотелось бы», — пишет Жан Вье(р), усомнившийся в правдивости признаний обоих, не согласовывавшихся между собой, и сообщает, что «Бурго и Верден были жертвами:

— дьявольских влечений и обманов из-за того, что почти круглый год вели уединенную жизнь;

— каталепсии; безумных снов о шабашах; аэропланических или эротических грез, которые сопровождались сильным семяизвержением и заставляли их поверить, что они наслаждались любовью в объятиях волчиц;

— ложных свидетельств и клеветы, на основании которых они были осуждены при отсутствии подлинных доказательств».

И он заканчивает свои рассуждения словами, которые должны были бы стать золотым правилом для священников и судей той эпохи: «Если бы старательно изучали все признания, чаще всего вырванные под жесточайшими пытками или же, допустим, добровольно сделанные узниками, несомненно, эта смертоносная дьявольская сила убывала бы со дня на день и вскоре увидела бы конец своей власти, и, напротив, росла бы слава Иисуса Христа, который есть истина и жизнь. Градоправители лучше и с большей пользой исполняли бы свой долг; для дров и огромных вязанок хвороста, на которых жгут невинных, нашлось бы лучшее применение, а расходы на содержание палаческого сословия сильно сократились бы».

МНЕНИЕ ДЕМОНОЛОГОВ.

Изучив как происхождение ликантропического мифа, так и реальное содержание преступлений определенного рода, мы вправе задаться вопросом: действительно ли демонологи искренне верили в феномен телесного превращения и в существование оборотней? Под «демонологами» мы понимаем как церковных писателей, так и ученых, самым серьезным образом изучавших проблемы, связанные с могуществом демонов и той ролью, которую они призваны играть в дольнем мире. Первые христианские толкователи не верили в животное превращение, и Блаженный Августин, исполненный мудрости, хоть и допускал существование фавнов и сатиров, считал невозможным для человека превращение в волка. Совершенно нелепо, писал он в восемнадцатой главе «О граде Божием», «считать, будто люди могут быть превращены в волков, хотя многие древние авторы верили в подобные превращения и подтверждали их истинность...». Прибегая к сверхъестественному объяснению, он прибавлял, что демон способен наслать на человека болезнь, проявляющуюся в ипохондрическом состоянии, но все же не может изменить его природу, его дух или его тело. Иными словами, воздействие демона, заставляющее принимать вымысел и обман за действительность, могло повлиять лишь на подготовленное, а часто и расстроенное воображение. Святой Иероним и святой Фома высказывали сходное мнение о «случае» Навуходоносора: «Святой Фома говорит, что ни его телесная субстанция, ни его внешность не претерпели никаких изменений, но что его воображение было настолько повреждено, что он верил, будто превратился в быка, и, надо думать, божественной силой был изменен его темперамент, и он уподобился животному, либо из-за уменьшения его здоровья, красоты и силы, либо из-за скованности в движениях его членов, мускулы и жилы которых ослабели, и он ходил согнувшись и ползал на четвереньках наподобие зверя; и, поскольку он лишился способности рассуждать, то его воображение, которое, как говорит срило-соф, было дано животным вместо рассудка, а люЛям — для того, чтобы дополнить разум, эта способность управляла его совершенно животной жизнью до тех пор, пока он вновь не обрел здравый смысл; отсюда мы видим, говорит Святой Иероним, что Навуходоносор не терял естественного облика, но лишь его рассудок утратил способность действовать» (Жак д'Отен).

Это разумное мнение, закрепленное постановлениями Аквилейского и Анкирского Соборов, где любого, кто считал возможным превращение из одного существа в другое без вмешательства Создателя, называли неверным хуже язычника, преобладало в течение всего средневековья. Авиценна и Аверроэс, проникшись аристотелевыми теориями о заданном и незыблемом совершенстве созданий, разделяли эти взгляды, и тот и другой считали ликантропию обычной душевной болезнью. «Молот ведьм» также выступал против идеи превращений материи, а Ульрих Молитор в своем сочинении «De Laniis» говорил о чарах и завороженном взгляде, обольщавшемся фантасмагорией. Тем не менее, параллельно в народе складывалось представление о возможности настоящего превращения, и Святой церкви, которую затопил этот поток суеверий, ею же самой слишком часто поддерживавшихся, пришлось сдаться. Так, в 1233 году папа Григорий IX, бичуя еретиков, утверждал, что последние во время кощунственного пиршества поклонялись черному коту с крученым хвостом и человеку, тело которого, начиная от поясницы, было мохнатым, как у кота. Как знать, не попался ли этот глава церкви, под влиянием атмосферы ненависти и греха, в западню собственных выдумок, как позже произошло с Иоанном XXII, который считал, что его кардиналы околдовали его?

К сожалению, надо прибавить к сказанному, что на заре эпохи Возрождения даже высшие умы, такие, как Витекинд (Witekind), Песе(р) (Peucer), Парацельс и в особенности Жан Боден, поддались этому демоническому психозу. Воден, жаждущий знаний неоплатоник, создатель юридического гуманизма, автор удивительной «Республики», выдерживающей сравнение с сочинениями Платона и Монтескье, беспрестанно твердил о реальности ликантропии. Вместо доказательств он опирался на авторитет античных авторов, перед которыми слепо и безоговорочно преклонялся, считая подлинными истории, рассказанные Виргилием, Апулеем и Варроном, и не сомневаясь в том, что спутники Улисса действительно превратились в наделенных разумом свиней. Кроме того, он несколько легкомысленно истолковывал весьма любопытный текст «Сентенций» святого Фомы Аквинского и не пытался подвергнуть логическому изучению многочисленные свидетельства «колдунов», которые, по их словам, домогались и

покрывали волчиц во время течки. Короче говоря, он дошел до того, что утверждал, будто дьявол способен воздействовать на телесную природу и даже совершать чудеса высшего разряда. Он писал в своей «Де-мономании колдунов» («Demonomanie des Sorciers», Париж, 1580): «Итак, если мы признаем, что людям вполне по силам заставить розы цвести на вишневом дереве, яблоки — расти на капустной грядке, превращать железо в сталь и серебряный слиток в золотой и делать всевозможные искусственные драгоценные камни, соперничающие с природными, то должно ли нам казаться странным, что Сатана изменяет очертания тела, превращая его в другое, при том великом могуществе, какое Бог дал ему в нашем элементарном мире?» Г енрих Буллингер пошел еще дальше Бодена и осмелился заявить, что Бог намеренно позволил Сатане обучать своих учеников злым чарам, чтобы сделать их «исполнителями своего правосудия».

Можно подумать, что Воден высказывал общее мнение протестантов своего времени, поскольку к нему присоединялись Фернель («Lib. de abditis rerum causis»), Фишар (Fischart) и Гас-пар Песе(р) (Peucer), зять Меланхтона. Однако Жан Вье(р) (Wier) яростно отстаивал противоположную точку зрения, а Лютер в проповеди, посвященной ведьмам, показал роль воображения. Ведьмы, говорил он, «придают живым существам обманчивый вид, так что тот, кто на самом деле человек, кажется коровой или быком» (ср. Янссен, T.VIII).

Ложное толкование Бодена подверглось жестоким нападкам со стороны многих его собратьев-юристов и демонологов. Они объявили это толкование богохульственным, мерзким, нечестивым и во всех отношениях противоречащим Священному Писанию и постановлениям Анкир-ского Собора. В 1508 году Гейлер де Кайзерс-берг (Kaysersberg) показал абсурдность превращения в волка, а Герман Невальд (Neuwaldt), профессор медицины из Гельмштадта, заявил: «Тот, кто утверждает, будто дьявол может изменить природу Божьей твари, бредит; он утратил способность суждения; он не знает основ истинной философии» (Янссен, T.VIII). Разгорелся крупный спор, предметом которого было, как осторожно пишет Боге, «выяснить, могут ли люди быть превращены в животных. Одни отвечали на этот вопрос положительно, другие отрицательно; первые утверждали свое небезосновательно, так же, как и последние, поскольку существует множество примеров тому». Тем не менее сам он верил в реальность метаморфозы не больше, чем Клод Приор (Prieur), монах-францисканец, который в своем сочинении 1596 года, написанном в форме диалога, приравнивал эти предположения к еретическим высказываниям Платона, Пифагора и Плотина о метемпсихозе, переселении душ. Человеческая рассуждающая душа полностью отлична от животной души или души растительной и, как пишет де Ланкр, цитируя Блаженного Августина: «Извлечь разумную душу из человеческого тела и превратить это тело в волка, осла или пса — вещь невозможная, поскольку это тело было сотворено по образу и подобию Божию» («Картина непостоянства»). Плохо разбиравшийся как в христианской вере, так и в естественной философии, Бо-ден ошибался, вслед за де Нино обвиняя Бога в большей благосклонности к дьяволу, чем к ангелам; приписывая Ему желание умалить собственную славу и попустительство греху, подкрепленное чудесами. Истинные чудеса, утверждали эти тонкие мудрецы, которые могли бы сто очков вперед дать византийским богословам, творятся одним только Богом (творение; пресу-ществление; превращение жены Лота в соляной