Теодосия и последний фараон - Робин ЛаФевер

– Ты сделал это, – сказала я, когда Гаджи приблизился ко мне.

Он как-то странно посмотрел на меня и ответил:

– Конечно, Гаджи сделал это. Почему это вас удивляет, мисс-эфенди?

– Неважно. У тебя есть где остановиться в Луксоре?

– Пока нет, – пожал плечами Гаджи.

– Ты вроде говорил, что у тебя здесь семья?

– У Гаджи была здесь семья, – поправил он меня. – Но я пока не знаю, здесь они все еще или уже нет.

– Где же ты будешь ночевать?

– Найду какое-нибудь местечко. Сарай, например, или подворотню. А если ничего не найду, переночую под открытым небом, и меня будет охранять Нут.

Я не знала, то ли восхищаться его горячей верой в Нут, египетскую богиню звездного неба, то ли ужаснуться его подчеркнутым равнодушием к собственной судьбе. Ужас победил.

– Но это же опасно, разве нет? И что ты будешь есть?

– Буду просить милостыню, – вновь пожал плечами Гаджи. Он слегка подтолкнул Сефу, этот маленький постреленок нырнул под воротник мишлаха, и Гаджи превратился в уродливого горбуна – таким я его впервые и увидела.

– Не думаю, что это хорошая идея, – сказала я. – Может быть, тебе лучше пойти с нами?

Гаджи стрельнул взглядом в сторону моей мамы и с ноткой презрения в голосе спросил:

– Думаете, ваша идея ей понравится?

– Постараюсь что-нибудь придумать, – начала я, но в этот момент Набир заметил нас и поспешил в нашу сторону. Подойдя, он вступил на арабском в пылкую перепалку с Гаджи и попытался прогнать его.

Но разве можно прогонять живого человека, словно муху? И почему никто не хочет вступиться за бедного мальчишку? Гаджи бросил на меня красноречивый взгляд, словно хотел сказать: «Видишь? Я же говорил тебе!»

– Все в порядке, Набир, – сказала я. – Он со мной.

Набир оборвал свою арабскую ругань так резко, будто кто-то завернул у него в горле кран.

– Что он делает вместе с вами, мисс? – недоверчиво спросил он.

Я ухватилась за первое пришедшее мне в голову объяснение и ответила:

– Я обещала, что найму его нести мои вещи, когда мы прибудем в Луксор. Возьми. – И я протянула Гаджи свой саквояж.

Он моментально сориентировался и схватил саквояж, а затем потянулся рукой к корзинке с Исидой. Я заколебалась было, но пристальный взгляд Набира не оставлял мне выбора.

– Смотри, неси аккуратнее. Там очень ценный груз, – сказала я, передавая корзинку Гаджи.

– Я понесу ее со всей осторожностью, мисс-эфенди, – ответил Гаджи и кивнул. В это время и мама подоспела.

– Что здесь происходит, Тео? – спросила она и слегка нахмурилась. – Это один из ваших, Набир? – указала она на Гаджи.

Я опередила переводчика и ответила первой:

– Нет, мама. Это мальчик из поезда. Помнишь? Я обещала дать ему бакшиш, но ты сказала, что это плохая идея и что подачки только портят людей. Я усвоила твои слова и договорилась, что за те деньги он понесет в Луксоре мои вещи.

И я изобразила на своем лице восторженную дурацкую улыбку.

– Хочешь сказать, что это была моя идея? – озадаченно пробормотала мама.

– Конечно, и прекрасная притом. Деньги нужно не клянчить, а зарабатывать, ты сама так сказала.

– Да, возможно, я так и сказала, – неохотно признала мама. – Хорошо, тогда пойдемте. Мы все взяли, Набир?

– Даже с лихвой, мадам, – ответил переводчик и, окинув Гаджи сердитым взглядом, первым двинулся к выходу.

Теперь, когда в руках остался лишь один ридикюль, меня не покидало странное ощущение, будто я что-то забыла. Я оглянулась и успела заметить краем глаза закутанную в черное фигуру, которая поспешно укрылась от меня за колонной. Я вздохнула. После того как мама, сама того не подозревая, рассказала фон Браггеншнотту обо всех наших планах, слугам Хаоса будет не так уж трудно повсюду следить за нами.

А это означает, что в самом ближайшем будущем мы должны начать действовать не по плану.

Едва я вышла на улицы Луксора, как меня обволокло растворенной в здешнем воздухе магической энергией – я подумала, что ее в огромных количествах излучают расположенные прямо рядом с городом величественные древние монументы.

Ови Бубу предупреждал, что мое нынешнее путешествие в Египет будет совсем не похоже на предыдущее. Во время той, первой поездки на мне было Сердце Египта – могущественный амулет, надежно защищавший меня от древней магической силы, густым облаком окутавшей всю страну. На этот раз у меня не было никакой защиты, кроме нескольких самодельных амулетов.

Впрочем, пока что беспокоиться было не о чем. Разлитая в здешнем воздухе невидимая магическая энергия хека то и дело покалывала мне кожу, ударяясь об нее и лопаясь с тихим шипением, словно пузырьки в стакане с имбирным пивом. Но при этом здешняя хека не была ни темной, ни агрессивной. На самом деле довольно странно, если задуматься. Может быть, древние монументы расположены так близко к городу, что столетиями их омывала мощная, чистая энергия, которая излучается во время богослужений, и она, эта светлая энергия, постепенно вытеснила и подавила магическую энергию другого, темного типа?

Дом, снятый для нас Набиром, оказался обычным большим, обожженным солнцем бунгало, стоящим на склоне невысокого пологого холма и выходящим окнами на городок Луксор. Рядом с домом виднелись развалины бывшей конюшни, а покрытый коркой окаменевшей грязи двор был абсолютно гол, если не считать единственной отважно тянущейся вверх виноградной лозы – она, очевидно, должна была изображать сад.

Возле двери дома нас встретила и низко поклонилась закутанная с ног до головы в черное женщина – неприкрытыми у нее оставались только глаза.

– Это Хабиба, – сказал Набир. – Ваша новая экономка. Она кузина моей жены и очень большая мастерица вести домашнее хозяйство.

Я еще раз взглянула на Хабибу и решила, что больше всего она напоминает мне высокий узкий черный шатер с глазами. А еще подумала о том, до чего же ей должно быть жарко под столькими слоями одежды.

Хабиба широко раскрыла от удивления глаза, заметив стоящего за моей спиной Гаджи, а затем вопросительно посмотрела на Набира. Он, указывая рукой на Гаджи, что-то сказал по-арабски, да с таким презрением, что я испугалась, как бы бывший погонщик осликов не отвесил пинка переводчику, но все обошлось. Выслушав Набира, Хабиба посторонилась и пропустила всех нас в дом.

Здесь она молча указала мне и Гаджи на короткий узкий коридор, а затем испарилась – повела маму в отведенную для нее комнату.

Моя комнатка в конце коридора оказалась маленькой и очень скудно обставленной: из всей мебели здесь обнаружилась лишь узенькая кровать, древний колченогий умывальник и крошечный комод. Даже стола не было.

Из корзинки донеслось недовольное низкое рычание. От испуга и неожиданности Гаджи уронил корзинку на пол и отскочил в сторону.

– Не валяй дурака, – сказала я, наклоняясь над корзинкой. – Это всего лишь моя кошка.

Я отперла и подняла крышку, Исида выскочила, дико взвыла и бросилась прямо на появившуюся из-под одежд Гаджи обезьянку.

Теперь Исида и Сефу пронзительно завизжали на два голоса, Гаджи рванулся, чтобы схватить обезьянку, но Сефу уже взлетел на вершину прикрывавших окно моей комнаты ставней. Исида уселась под окном и принялась сердито урчать, не сводя глаз с обезьянки.

– Что с вашей кошкой, мисс? – обиженно спросил Гаджи.

– Похоже, ей не понравился Сефу.

Почувствовав себя в безопасности, обезьянка принялась размахивать передними лапками и строить Исиде рожицы. В ответ Исида решительно вспрыгнула на подоконник – Сефу испугался и перепрыгнул со ставней на плечо Гаджи. Исида посмотрела на Сефу, презрительно махнула хвостом и выпрыгнула в окошко.

Увидев, что кошка ушла, Сефу принялся возбужденно щебетать. Гаджи успокаивающим тоном произнес несколько слов по-арабски, затем обернулся ко мне и перешел на английский:

– Я думаю, нам пора идти.

– Ты останешься здесь, рядом?

– Нет, пойду искать своих родственников. Может быть, кто-нибудь знает, где они и что с ними.

– Когда ты в последний раз видел их?

– Пять лет тому назад.

Тут любопытство взяло верх над моей вежливостью, и я спросила:

– А как случилось, что ты оказался один в Каире?

Но не успела я договорить, как откуда-то с той стороны, где находилась кухня, раздался сердитый мамин крик:

– Теодосия Элизабет Трокмортон! Иди и забери свою кошку! Немедленно!

– Да, нам совершенно точно пора идти, – сказал Гаджи, подошел к окну и полез на подоконник.

– Дверь же есть, – удивленно сказала я.

– Так быстрее, – ухмыльнулся Гаджи и исчез вместе с Сефу.

– Теодосия!

– Иду, мама! – откликнулась я и поспешила утихомиривать Исиду, которая, по всей видимости, кого-то терроризировала.

На следующее утро после завтрака мама отправилась в местное отделение Британского консульства, чтобы зарегистрировать свое прибытие у инспектора Верхнего Египта. Набир тоже ушел набирать оставшихся рабочих в экспедицию, а Хабиба возилась на кухне. Я заверила маму, что сумею сама занять себя – не уточняя, конечно, при этом, каким именно образом собираюсь это сделать. А собиралась я повидаться с майором Гарриманом Гриндлом, начальником Службы безопасности Верхнего Египта. Майор Гриндл был моим связным Братства Избранных хранителей в Луксоре.