Перекресток трех дорог - Мария Вилонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На короткий миг их взгляды пересеклись – тёмная, дымчатая зелень глаз Ферра и прозрачная серость глаз мерга. Колдун смотрел спокойно, но сердце жреца кольнуло предчувствие беды. Странное наваждение нарушила служанка: вежливо позвала за собой, и жрец с сэйд отправились наверх. Ферр с трудом удерживал дружелюбную улыбку – происходящее в деревне не нравилось ему всё больше и больше.
Едва Эйдре осталась наедине со спутником, тут же бросилась к нему, взяла за руки, зашептала:
– Ты прав, здесь творится что-то недоброе. Этот пёс колдуна, он переживает. Встревожен, напряжён. И в зале я тоже почувствовала силы Сэйда, но никого из моего народа там нет, как и троп.
– Границы между мирами на Модр крепки, – напомнил Ферр, – а мерга не могли нанять, чтобы решить беду с Сэйдом. Староста не упоминал ни сгинувших в лесу людей, ни пропаж младенцев, а все, кто уходил, – вернулись, один даже лишним. К тому же, мы ничего не знаем об этом колдуне и с добром ли он сам явился в деревню.
Эйдре не сводила глаз со своего жреца, после прищурилась и нежно мурлыкнула:
– И последнее ты желаешь выяснить в первую очередь, правда?
– Справишься? – хитро улыбнулся Ферр.
– Говори, – азартно велела сэйд.
В зал жрец вернулся один. Предупредил, что его спутница отдыхает перед вечером, когда сюда наверняка набьются многие из деревни, чтобы послушать баллады, попросил не тревожить её сна. А после облюбовал себе столик почти у выхода, подальше от игроков в кости и громких торговцев, прямо за спиной мерга, устроился там, заказал пива. Когда Ферр проходил позади колдуна, из рукава вылетел белый жук, сел на пса, забрался глубоко в густую шерсть у лопаток. Собака недовольно дёрнула ушами, насторожилась, а после чуть вильнула хвостом и притихла вновь.
Ферру принесли кружку, и он медленно тянул пиво, большей частью глядя в окно, но иногда с рассеянной задумчивостью осматривал зал. Жреца не тревожили, внимания не обращали – с дороги человек, уставший, ему ни до чего. Лишь изредка служанка подносила добавку да забирала грязную посуду. Спустя час дремавший до того мужчина в углу вздрогнул, очнулся, хлопнул себя по лбу и побрёл к выходу. Ещё через десять минут покинуть таверну собрался и мерг.
– Вернёшься, колдун? – окликнул его хозяин. – Комнату подготовить? Ночь близко.
– Будь любезен, – густым басом отозвался тот. – Ноги надо размять, но на праздник я ваш гость, ежели позволишь.
– Отчего же не позволить, коль заплатишь, – рассмеялся он. – Вернёшься – всё готово будет. И это… псину твою ради миров одну не оставляй, с собой тащи. Больно страшная она у тебя, аж жуть берёт.
Колдун ухмыльнулся и пошёл на улицу, кликнув на ходу своё косматое чудище. Пёс подскочил, зашагал у ноги хозяина. Как только они скрылись, Ферр вынырнул из полузабытья, словно растревоженный хлопнувшей дверью, огляделся и спросил удачно подошедшую с новой кружкой служанку:
– Красавица, а что, в деревне два жреца на празднике будут? Тот странник, что в углу сидел, по виду из наших.
– Что ты, – отмахнулась служанка, оглянулась на хозяина, проверить, не смотрит ли за ней, а после сказала: – Это путник, на которого зверь в лесу третьего дня напал. Он сюда и пришёл напуганный, решил пока остаться до праздника. А ты это зачем?
– Так я же по миру хожу, милая, – ласково напомнил Ферр, нежно коснулся натруженной руки девы, слегка сжал в ладони, – баллады пишу о том, что увидел. Так рождаются наши песни – из интересных историй, что мы встретили в дороге.
Румяные щёки служанки вспыхнули алым. Она вновь глянула на хозяина, убедилась, что тому нет до неё никакого дела, наклонилась ещё ближе и горячо зашептала:
– А меня в песне упомянёшь? Я своими глазами видела! Стою, значит, у дома, а там…
Ферр внимательно слушал, кивал, с мягкой настойчивостью возвращал временами рассказ ко всему, ему интересному, включая пришедшего сегодня мерга, которого дева опасалась, но заметила, что колдун был вежлив и несловоохотлив. Псину в узде держал, она и башки своей жуткой не повернула ни разу на служанку. Лежала, дёргала временами ушами на звуки, но вела себя смирно, словно зачарованная. Сам мерг только что пива заказал да спросил, не против ли хозяин собаку в зал ввести, других вопросов не задавал. Несмотря на боязнь колдуна, властного над мертвецами, служанка злого от него не увидела, успокоилась и решила, что с таким даже понадёжнее перед праздником будет.
– Тут ведь как, – щебетала она, временами озираясь, – старики говорят, что в Модр границы миров крепки, но не всему верить стоит, они и глупости сбрехнуть умеют. Не зря мы духам подношения делаем, а чтоб не ярились. В этом году без охотничьих даров останутся, вдруг взбредёт им разозлиться на неуважение? Да зверьё в лесу дикое, что на людей бросается. А тут такой здоровый мужик, руки натружены, в колдовстве сведущ. Торговцы вон его до твоего прихода подсобить просили, предсказать исход сделки, так не осерчал, подошёл, поговорил. Я не слыхала, чего он там предрёк, уж прости, боязно мне всё это их общение с мертвяками. Но гости довольны остались, заплатили хорошо. Худого он не натворил, а пользу уже принёс. Прошлый заходил по весне: лишний раз боком не проскочишь мимо – глазами так зыркнет, что сердце в пятки уйдёт. А этот ничего, пару дней можно и потерпеть. Псина только жуткая, уж не она ли в лесу кидается ночами?
То, что дева не сдержит языка за зубами, Ферр понял давно. В тот миг, когда заметил, как прислушивается она к любому произнесённому в таверне слову, пока хлопочет по залу. А уж улыбка молодого жреца вместе с обходительностью и тёплым взглядом зелёных глаз топили и куда более чёрствые сердца. Вскоре Ферр знал всё, произошедшее в деревне за последние пять дней, но ясности ответы прибавили немного. Оставалось надеяться, что у Эйдре дела пойдут лучше. И на
