Змей Двуликий (СИ) - Нетт Евгений

И грянул взрыв, разметавший фантома на мелкие частицы. Элин, не ожидавший ничего подобного и не успевший разорвать связь с “куклой”, схватился за голову и на половину секунды выпал из реальности. Откат, заключавшийся в потоке неструктурированной и искажённой информации, был мощен. Но и разум перерождённого нельзя было назвать неподготовленным. Элин мог одновременно контролировать и сражаться целым десятком клонов, а это — огромные объёмы поступающей параллельно информации, которую требовалось моментально и всесторонне обрабатывать. Во многом по этой причине абсолют сумел вернуть себе контроль над происходящим до того, как второй, он же последний из оставшихся, фантом был уничтожен.

Симбионты ликовали, и ни один из них не видел, как отрешённое и сосредоточенное выражение лица перерождённого разбавила довольная ухмылка.

В небе над городом тихо зашелестели сотни переворачиваемых страниц, а следом раздался треск разрываемой бумаги. Гримуар, до сего момента толком не задействованный, впитал в себя всю разлитую вокруг аниму своего владельца. Маскировка перерождённого канула в лету, и все симбионты вперили взгляды нечеловеческих глаз в одинокий и кажущийся таким беззащитным силуэт, отчётливо видимый даже на фоне затянутого тучами неба. Казалось, что мир застыл, до того тихо и спокойно стало вокруг. Но мгновение не растянулось надолго, а первый ход, как всем показалось, остался за гуманоидным симбионтом, чьи гигантские копья одно за другим устремились к перерождённому. Следом очнулось и скопище щупалец, исторгнувшее из себя несколько дуг, сотканных из белоснежной с алыми вкраплениями анимы.

Этот внешне неказистый, но смертоносный, разрушительный и масштабный приём оказался куда быстрее копий, обогнав их на полпути и первым настигнув всё так же не торопящегося уходить с траектории атаки Элина Нойр. Тот, казалось, не обращал на происходящее вокруг никакого внимания, неспешно, с какой-то демонстративной ленцой напитывая силой ненасытный гримуар. Лишь в самый последний момент пространство вокруг анимуса пошло рябью, начало сворачиваться в чудовищной сложности фигуры и искажаться.

И каково же было всеобщее, — а за боем наблюдали в числе прочих и анимусы, оказавшиеся поблизости, — удивление, когда и волна анимы, и копья просто исчезли. Исчезли лишь затем, чтобы появиться высоко в небе, там, где они уже не могли навредить.

— Хм. На удивление просто. — Элин внимательно осмотрел сначала свои ладони, а после и гримуар, от которого во все стороны тянулись изумрудные, завёрнутые в пожелтевшую бумагу нити. Они брали начало на страницах Сердца Элина Нойр, а заканчивались у самых границ пространственного искажения, по ошибке принятого парнем за уникальный вид барьера. Поначалу он и рассматривал это явление именно так, но небольшая серия экспериментов с перемещением и отслеживанием состояния отдельных частиц анимы прямо указала на пространственную природу аномалии. Аномалии, которая почему-то казалась Элину предельно понятной и простой в реализации. И это наитие, в конечном счёте, привело анимуса к самоубийственной в иной ситуации авантюре: использовании неопробованного, только что скопированного приёма в реальном бою. — А теперь я бы хотел ещё кое-что проверить. Станете моими подопытными мышами, м?..

Симбионты становиться подопытными не захотели, и всего спустя пару секунд, когда твари осознали, что именно произошло на их глазах, пламя схватки вспыхнуло с новой силой. Переплетение щупалец отказалось от прямолинейных атак, расплывшись тонкой лужей по доброй половине оказавшейся прямо под ней улицы. Тем самым симбионт одновременно и превратил себя в очень удобную мишень, и лишил Элина возможности закончить всё одним ударом. Рассредоточенное по огромной площади, тело чудовища оказалось крайне трудно уничтожить, ведь от по-настоящему сильных площадных атак его прикрывала пара сородичей.

Первый, гуманоид в органических латах, перешёл к козырям, попытавшись атаковать перерождённого ментально и одновременно с тем нанизать на выстрелившие прямо из земли стальные колья. Трансмутация вещества, — в данном случае земли и камней, — происходила крайне стремительно, а сил на это симбионт практически не тратил, так что Элин быстро лишился возможности долго находиться на одном месте. И если бы не превратившийся в неприступный оплот разум перерождённого, он мог бы погибнуть на месте, как немногие зазевавшиеся анимусы, наблюдавшие за сражением и позабывшие об осторожности. Симбионты в принципе были весьма искусны во всём, касающимся ментала, а сильнейшие особи среди них могли легко раздавить в такой “дуэли” даже могущественного абсолюта со стальной волей.

Второй же симбионт, фактически вручивший врагу новый, крайне опасный инструмент, решил исправить ситуацию методами более приземлёнными. А именно — грубой физической силой, рост которой был обусловлен огромными объёмами затраченной на трансформацию анимы. Напоминающее гуманоида с паучьими лапами существо увеличилось в размерах и раздалось вширь, став куда сильнее напоминать хищное насекомое. Но главным его козырем стала скорость, благодаря которой гигантский паук смог приблизиться к Элину и вгрызться в классический, не пространственный барьер, несколько слоёв которого осыпались словно по щелчку пальцев.

Впрочем, все эти обстоятельства не вызвали у перерождённого ни грана паники, ведь сейчас его изощрённый разум во всю осмысливал области применения пространственных искажений, используемых симбионтом в качестве банального оружия. В глазах Элина это было сродни тому, как если бы опытнейший артефактор начал забивать гвозди семислойной рунной пластиной. Несусветная глупость и близорукость, непростительная для разумного человека, но, похоже, вполне естественная для симбионта. Элин так же не исключал и того, что этот конкретный враг просто не мог использовать пространство иначе, но так ли это было на самом деле?

Вопрос, ответ на который искать в полной мере бессмысленно.

А бой тем временем становился всё активнее. Постепенно Элин начал включать в привычные связки и комбинации техник пространственные искажения, экспериментируя с ними и определяя всё новые и новые зависимости. Довольно быстро он определил, что способность “пространственного барьера” к поглощению чего-либо не зависела от объёма вложенных сил. Но “барьер” требовалось связать с какой-то точкой пространства, что было процессом интуитивно понятным, — Элину, по крайней мере, — но непростым. Затраты анимы росли пропорционально расстоянию, а в непосредственной близости от живых существ или там, где концентрация сил была особенно высока, аномалия не формировалась вовсе. Перерождённый предполагал, что принципиально это возможно, но вот прокормить такой прокол в пространстве будет трудно даже ему. Ну а провести соответствующий эксперимент анимусу прямо сейчас мешало одно незначительное обстоятельство: бой с симбионтами, Лорды которых явно задумали недоброе.

В очередной раз сведя атаки врагов на нет путём их банального перенаправления, — предельно экономное открытие аномалии перед собой и выброс всего опасного позади, — Элин вновь окинул поле боя взглядом. Два врага, и огромный кратер на месте гибели третьего. Масштабы разрушения — колоссальны, но повторять этот свежий опыт Элин бы не рискнул. Слишком опасной оказалась ситуация, в которой один “пространственный барьер” накладывается на другой. Неконтролируемая даже не дезинтеграция, а моментальное развоплощение самой сути материи на многие сотни метров вокруг. Самые разрушительные техники из известных перерождённому позволили бы добиться подобного эффекта, но лишь в эпицентре взрыва и далеко не столь же “чисто”. От симбионта и задетых зданий не осталось даже частички, о следах и говорить нечего. И всё это по чистой случайности в момент, когда сам Элин всецело отдался изучению новой силы, будто бы пожалованной самими небесами.

Или действительно пожалованной одной конкретной личностью, заседающей на этих самых “небесах”. В том, что ко всему происходящему приложил руку Марагос перерождённый практически не сомневался по целому ряду причин. Но было ли раскрытие этой “тайны” счастливой случайностью, или даже это происходило по его воле? Вопрос. И ответ на него будет получен ещё нескоро…