Броневой - Илья Тё

– То есть вы не против, если я его убью?

– Боже. А вы его убьете?

Малярийкин смутился. Действительно, угроза убийства одного из воротил игровой мафии из уст нищего автомеха звучала убого.

– Не смейтесь. Я попытаюсь его убить.

– Как уже сказала – это ваш вопрос. Я не стану вам помогать в этом деле. Но не стану и препятствовать. У мужчин есть свой путь и свои способы следовать ему. У женщин – свой.

– Спасибо.

– За что?

Малярийкин подумал.

– А вы знаете, все-таки за помощь. Если бы вы не приняли меня сегодня ночью, я бы, пожалуй, прямо с колес, прямо сейчас, полез бы к нему в дом с одной монтировкой или ножом. Не знаю, чем бы это закончилось…

– Ну, это не трудно предугадать. Раз такое дело… Вы вот что, не вздумайте настолько примитивно нападать на Шапронова. Если вы решили убить его – сделайте это умно. Лезть в особняк к Шапрону не то что с монтировкой, но с пулеметом – это чистой воды самоубийство. У него там и особые системы охраны, и сигнализация, и куча телохранителей. А знаете… вот смотрю я на вас и понимаю: вам до него не добраться. Никак. Вы слишком… сырой для таких попыток. Так что либо забудьте, либо…

Она махнула рукой.

Малярийкин помрачнел. Столь низкая оценка его способности отомстить убийце друзей, прозвучавшая из уст красивой девушки, была неприятна.

– Вы сказали «либо», – напомнил он, – «либо» – это что?

Елена помолчала.

– Либо, – произнесла она, наконец, после почти минутной паузы, – либо вам следует убить его официально.

Малярийкин не понял. Он покачал головой.

– Послушайте, я же не полицейский и тем более не тюремный палач. К тому же нет почти никаких доказательств. Я не думаю, что в полиции меня хотя бы выслушают, и потом…

– Да помолчите же наконец! – воскликнула Лена перебивая. – Убить Шапронова официально можно. И на первый взгляд – крайне доступным способом.

Поставив чашку с чаем на стол, она взяла пульт от стереовизора и нажала на кнопку. За спиной Малярийкина вспыхнул монитор. Автомех обернулся. Ниже картинки, транслирующей один из старых танковых чемпионатов, сверкали три яркие буквы. Аббревиатура «КТО».

Это были «Красные Танки Онлайн».

Легально Малярийкин мог замочить Шапронова только там.

Мочилово

Элена все делала крайне быстро. Предварительный (и тайный) просмотр Малярийкину назначили уже на следующий день. Но не на полноценной игровой арене, как было положено обычному пушечному мясу, а на древнем уродливом военном полигоне за границами Скайбокса. Лена при Малярийкине назвала это место Ливаном – то ли с уважением, с большой буквы, как имя собственное, то ли издеваясь, – Маляр не уловил. Собственно, ему было все равно. Волнение, которое охватило его в тот день, он запомнил надолго.

В Ливане отрабатывался навык управления танками новой, недавно введенной и в премьер-лигу модели «Васп М3» (первый уровень общей классификации, корпус WASP, модификация третья).

Начиная с «Васп М1» (первый уровень общей классификации, корпус WASP, модификация первая) – начального типа этого знаменитого, но уже существенно устаревшего корпуса (как раз того самого, который предоставлялся пилотам-нубам бесплатно спонсорами игры), – боевая машина управлялась единственным пилотом. В «Васпе» третьей модификации, равно как и во всех традиционных танковых корпусах игры «КТО», указанная технологическая традиция сохранялась. Старые машины, сражавшиеся в реальных танковых войнах древности и ведомые в смертельный бой сплоченным танковым экипажем из двух, а то и четырех бойцов, канули в Лету. Сейчас на игровое поле катэошной локации выползал один игровой танк, и в нем сидел только один пилот-игрок. Впрочем, являлись ли пилоты игровых танков «КТО» всего лишь игроками – вопрос довольно спорный. Ведь сдохнуть или превратиться в инвалида на соревнованиях «КТО» можно было вполне по-настоящему. Как говорится, без дураков.

– Без дураков, – сказала Элена, осматривая корпус третьего «Васпа» и при этом, ни капли не стесняясь Малярийкина и короткой юбки, аппетитно нагибалась, дабы осмотреть часть днища боевой машины. – Нет, реально. Вроде ниче колымага. Попрет для старта. Не «Мамонт», естественно, но вы с «Мамонтом» и не справитесь пока. Согласны? Короче, Петр, вы начнете с нуля. С самых, как говорится, низов. В игре «КТО» вам прежде всего нужен опыт. Опыт!

И она воздевала вверх указательный палец, словно мудрый Аристотель перед древнемакедонским молодняком. Правда, в отличие от ситуации с Аристотелем, палец у Лены был длинный, ровный, красивый и с накладным ногтем, на котором тончайшей линией был выведен какой-то восточный иероглиф (вероятно, грязное китайское ругательство). Все это портило эффект нравоучения. Кроме того, Малярийкин сразу представил себе, как Элена кладет этот палец себе в рот. Зрелище ого-го!

– «Васп» – далеко не ноль, – блеснул эрудицией автомех, отгоняя грязные фантазии. – Это скорее полноценная, добротная единица. Спасибо вам за хороший старт!

– Это я вам, Петр, скажу «спасибо» за хороший старт. Если не сдохнете в этом корпусе в первый день, – отвечала Элена. – А насчет полноценной и добротной – это вы погорячились. Это же «Васп». Пусть третий, сильно прокачанный, но все же «Васп». – И она поморщилась, словно произнесла слово «мерзость».

– Значит, спасибо за возможность хорошего старта, – промямлил Маляр.

– Не сглазьте, дурачок, – рассмеялась Лена. – Все, давайте!

Познакомив Малярийкина со штатным вербовщиком полигона Ливан, Элена вскоре упорхнула. То ли на интервью, то ли на званый завтрак – чем заняты рано утром телевизионные дивы, Малярийкин не знал. Впрочем, по убедительной просьбе Элены Прекрасной вербовщик обязался ввести Малярийкина в курс дела. И выделить все имевшееся свободное время. Безусловно, это были «особые» условия для старта новичка в Скайбоксе. Сколько это стоило, Малярийкин предпочитал не задумываться. Денег у него не хватило бы при любом раскладе. «Муравейку» он продал. Часть оставшихся денег все-таки спрятал в депозитарий. Вместе с оружием и кое-какими личными вещами. В качестве жилища Элена предоставила ему собственную «тайную» квартиру. Сама она проживала в особняке в Скайбоксе и, комментируя переезд Малярийкина в ее секретную недвижимость, недвусмысленно заявила: «Вы, Петр, меня совсем не стесните. Ведь я буду жить отдельно. Не переживайте!»

Откровенно признаваясь, Петр не переживал бы, даже если бы Лена стала жить вместе с ним и спать в одной койке. Наоборот, переживать в этом случае следовало ей.

Все шибко смущало Малярийкина по совершенно другой причине.

Мертвые Ника и Калмыш не являлись к нему во снах. Но думал он о них постоянно. Анализируя поворот судьбы, который провел его от распахнутых ворот «наш-ангара» с двумя трупами самых близких людей к ангару на полигоне Ливан, Малярийкин сначала недоумевал. Потом бесился. Потом снова недоумевал. Наконец, проведя значительное время в тягостных размышлениях, он все же согласился, что путь, который предложила Елена, являлся единственной альтернативой скоропостижной смерти от рук охраны Шапронова или чехов. И мстить Шапронову следовало именно так.

Большую роль в принятии решения сыграло одиночество Малярийкина. После смерти Калмыша Лена казалась единственным человеком, с которым можно было… да хотя бы просто обсудить собственные переживания и мысли. Кроме того – давила ее внешность. Малярийкин откровенничал с Калмышевым. Никой – любовался. А вот с Леной можно было совмещать и то и другое. Дружить и хотеть. Как бы так.

Тайная квартира Элены была достойна Моссада и ФСБ. Была оборудована в лучших традициях старых добрых шпионских разборок прошлого века. В квартире, в спальне возле кровати – большой и двухместной, как положено койке женской обители (а может, даже четырехместной, если в рядок и поперек), стояла тумба с плоским компьютерным блоком. Блок украшали два монитора и рычажки. Вокруг квартиры, на лестничной площадке, в подъезде, на выходе, а также в арке и при въезде во двор таились видеокамеры. Таким образом, счастливый и хитрозашкеренный обитатель тайного жилища Лены мог контролировать все происходившее вокруг. Все подступы и все очкуры. Всех, кто приезжает, уезжает, приходит и уходит. Изображение со «спального» блока безопасности можно было просматривать с ручных электронных часов или с телефона при подходе к дому. И при тревожных симптомах – во двор или в подъезд не входить. Кроме того, изображение могло сохраняться в памяти блока почти три месяца (квартал). Это значило, что видеозапись можно просматривать ретроспективно. Допустим, в воскресенье за всю неделю. На перемотке.

Зачем теледиве потребовалось все это шпионское великолепие, Малярийкин мог только удивляться. Выходит, такая у нее жизнь. Но Малярийкину все это подходило. Приближаясь к дому, он мог быть уверен хотя бы в том, что его не ждут возле двери отправленные Шапроновым бандюки.