Круиз по лишним проблемам - Андреева Валентина Алексеевна

– Ты портишь мне представление о райской жизни. Давай ближе к вопросу «удираем, или как?». Наверное… «или как». То есть с бегством повременим.

Я прикинула расстояние, которое отделяло спонсора с бандитским уклоном от нашей компании, и торопливо залопотала:

– Тоник, знакомишь его с нами, но так, словно мы, никуда не выезжая, гостим у тебя с неделю. Если втихаря задаст вопрос о странностях в одежде – у нас большая стирка всего того, в чем приехали. Остальные вещи по дороге украли. На озере, когда остановились искупаться. Прецедент в истории имеется – вспомни детство и «маркиза Карабаса» с предприимчивым котом. Сюда мы прикатили за пополнением холодильника. И ни о чем его не спрашивай. Все мы понятия не имеем, что здесь произошло. По ходу дела сориентируемся.

Последние слова я бормотала с приветливой улыбкой на устах: Павлик вплотную приблизился к машине.

– Добрый день, – вежливо поздоровался он, и я сразу же возненавидела его приветливую маску на физиономии душегуба. Надо же, как замаскировал свою бандитскую сущность. Обыкновенный человек. Не красавец, но и не урод. – Что-то случилось?

– Случилось, – серьезно ответила Джин-Тоник. – Девушки стесняются вылезать из машины, и уж тем более с тобой знакомиться. На них одежда из тетиного сундука, времен ее юности. Неделю назад у них прямо из машины сумку с вещами украли. Вместе с деньгами.

На последних словах я невольно съежилась.

– «Барсеточники», – полируя ладонью руль и старательно следя за ходом этого процесса, пояснила Наташка.

– Нет проблем, – улыбнулся Павлик. – Сейчас мы ваш гардероб заново сформируем. Подъезжайте вон к тому магазинчику.

Он махнул рукой в сторону приснопамятного благодаря оставленному мною кошельку строения и, не слушая наших дружных возражений, сам туда направился.

– Антонина, несись следом и, как хочешь, убеждай мецената, что нам его помощь не нужна. Мы уже привыкли к ретростилю, – разнервничалась Наташка. – Тем более что продавщица все равно нас вмиг опознает. А если она к тому же дочитала свой любовный роман, совсем озвереет. После таких убойных страстей проза реальной жизни всерьез расстраивает, как-то хочется в монастырь. На время. Чтобы потом тебя оттуда выкрал любимый…

– И посадил на длинную цепь, приковав к кухонной плите, – оборвала я мечту подруги.

Тоник послушно вылетела из машины и побежала догонять мецената. Ей удалось перехватить его прямо у входа. Судя по тому как Тоник жестикулировала, доводы ее были весьма убедительны, но бунт был быстро подавлен. Бандитский опыт Павлика дорогого стоил. Одной левой он подхватил бунтарку под мышки и перенес через порог внутрь своего магазинчика. Не иначе как тренировался на бывших жертвах.

Наташка тут же поинтересовалась, прихватили ли мы с собой украденную дрель.

– Какая разница? – с напряжением вглядываясь в дверной проем, заявила я. – Хочешь обменять ее на мой кошелек?

– Нет. Просто дам меценату по башке и получу моральное удовлетворение.

– Давай пока не будем с этим торопиться. Тем более что дрель в багажнике. И по своей башке мы обе можем схлопотать с опережением твоего плана на получение морального удовлетворения. Надеюсь, Тоника не взяли в заложницы. У нее с другом детства много общего – они оба дипломанты. Тоник тоже закончила институт с красным дипломом. Они даже немного похожи.

– Эй, велогонщик! Ты смотришь, куда тебя несут колеса и нелегкая? – высунувшись в окно, крикнула Наташка какому-то полуподростку, полуребенку лет двенадцати-тринадцати, рулившему прямо на нас, в то время как его глаза смотрели в сторону кафе. Паренек мигом навернулся с велосипеда.

Велосипед находился в выигрышном положении – валялся на своем хозяине, изо всех сил старавшемся вести себя мужественно. С перекошенным от боли лицом, цедя сквозь стиснутые зубы воздух, он время от времени тихонько ругался матом.

Забыв про мецената, мы с Наташкой выскочили из машины, успокаивая друг друга тем, что переломов у очень молодого человека быть не должно. При переломах так тихо не ругаются. И оказались правы. Насильно усадив парня в машину, успокоили и его. Тем, что разорванная штанина до свадьбы зашьется. Наташка обработала место «встречи» коленки с асфальтом перекисью, за отсутствием йода залила зеленкой, порадовавшись единственным препаратам, имевшимся в наличии в аптечке Тоника. Не считая плитки гематогена. Удержаться от поучений не могла и порекомендовала велогонщику впредь зорко смотреть только в том направлении, куда рулит. На мою долю выпала участь усиленно сдувать болевые ощущения от дезинфицирующего воздействия лекарств на рану. Я старалась так, что даже голова закружилась.

– А что ты глазел на кафе? – усевшись на водительское сидение и приходя в себя от легкого головокружения, спросила я у паренька. – Проголодался?

– Забегаловка не работает. Там вчера мужика убили, а сегодня около одиннадцати – официантку, – внимательно разглядывая результат Наташкиной терапии, равнодушно поведал он. – Только Стефку не до конца убили. Она живучая. Два раза с крыши своего дома падала – ни фига! Оцарапалась, и все. И то уже когда последний, третий раз полезла. Скользко было – дождь, а у них крыша протекла. Один раз, ваще, в колодец свалилась, но быстро достали. С тех пор она воду не пьет. Только чай. А весной на нее фонарный столб упал. После этого Стефка стихи писать стала. Хорошие. Про собак, кошек и природоведение.

– Подожди, подожди…

Наташка невольно схватила парня за разорванную штанину. Он поморщился, словно от боли, и осторожно, но настойчиво потянул штанину на себя. Наташка извинилась, но руку не разжала.

– Стефка – это такая молоденькая девчонка с длинными рыжеватыми волосами? В кафе на побегушках работала? Мама дорогая! Так в какое, говоришь, время вашу Стефку ранили?

– Говорю же, почти в одиннадцать. И не ранили, а убили. Из огнестрельного оружия. Врач сказал, что она труп. А Стефка потом в морге ожила и заорала. Там, говорят, все голые лежат. А Стефка не такая, она порядочная. Не пьет и не курит. Ей уже, наверное, операцию сделали. Моя мамка с тетей Аней сразу как Стефку в «скорую» погрузили в больницу поехали. Тетя Аня, похоже, с ума сошла, толку от нее никакого не было, только ревела и без конца в обморок падала. Мамка назад приехала, а тетя Аня в больнице осталась. Врач сказал, ей гораздо хуже, чем дочке.

– На, держи гематоген с кокосом, – Наташка протянула пареньку плитку, – лекарство от потери крови. Нечего ему зря в аптечке валяться. Тебя Кузей зовут?

– Откуда вы знаете?

Наташка скромно назвала себя ясновидящей, делая вид, что не заметила надпись, нацарапанную чем-то острым на раме велосипеда.

– Кузей меня просто так называют, у меня фамилия Кузьмичев. А вообще-то я Геннадий. Машина у вас хорошая, когда все двери открыты, на боевой самолет похожа.

– Ген, а что-нибудь известно о преступнике и причине убийства?

– Не-а… Он взглянул в сторону магазина и сразу заторопился. – Ладно, мне ехать надо, а то Виктория лавочку закроет.

– Деньги не потерял?

– А они мне не нужны. Виктория с моим батей живет, за него продуктами и расплачивается.

Забыв про раненую ногу, мальчишка резво выскочил из машины, поднял велосипед, но сесть на него не рискнул. Прихрамывая, с задранной правой штаниной на пару с велосипедом отправился получать арендную плату за сданного в наем отца. Мы с Наташкой отметили, что мецената Павла Ильича он обошел сторонкой.

В руках у господина Воротникова было два объемистых пластиковых пакета. Выпроваживая Тоника из магазина, он придержал ногой дверь и за оживленным разговором с подругой Генку просто не заметил.

– Ничего у него не берем! – предупредила я подругу.

– Ну разумеется! Только сначала посмотрим, чем он решил нас порадовать. Не хочется потом мучиться неизвестностью. Посмотрим, примерим, обругаем и вернем. Надо же как-то завести разговор на тему байкерши и убийств. И вот что я тебе по секрету скажу: Джин-Тоник – редкостная дура. Каких свет не видывал. Мне кажется, она без ума от своего приятеля. Ир, а может, мы с ним и вправду ошиблись?