Забудьте слово страсть - Сандра Мэй

— Мама мечтает, чтобы я вышла замуж. У меня было несколько неудачных романов… проще говоря, она усиленно сватала меня за подходящих, по ее мнению, кандидатов, но я всегда разрывала помолвку.

— Понимаю. Старушке представился шанс отомстить. Это же сказка про короля Дроздоборода, помнишь, Джонни?

— Ага. Там прынцесса была капризная и все насмешничала над женихами, и тогда ее папа рассердился и выдал ее замуж за первого встречного…

— Слушайте, вы оба! Вы когда-нибудь разговариваете серьезно?

— Бывает. Но сейчас не время. Уж больно ситуация бредовая. Значит, завтра-послезавтра нас с вами окрутят…

— Не смейтесь, Филип, прошу вас. Наверное, все зашло слишком далеко. Я закажу вам билеты на завтрашний рейс. Думаю, так будет правильно.

Филип и Джонни переглянулись. Потом мальчик боком подобрался к расстроенной тетке.

— Тетя… Шалро… Шарла… Шарлотта! А мне же еще надо порулить, мне Андре обещал! И потом, я уже немножечко к тебе привык. Надо еще потренироваться — и все.

Шарлотта недоверчиво посмотрела на мальчика, потом перевела взгляд на улыбающегося Филипа. Тот развел руками.

— Я здесь ни при чем.

— И что теперь делать?

— А что вы хотели делать до этого? Поживем у вас в гостях. Там видно будет.

— А… мсье Гидо?

— Ну, мы всегда можем развестись. Послушай, Чарли. Не принимай все так близко к сердцу. В конце концов, кому от этого будет хуже? Мама будет довольна. Родственники убедятся, что у тебя все в порядке не только в бизнесе. Джонни будет поспокойнее.

— Филип, ты серьезно?

— А что такого?

— Но ведь это… неправда!

— Нас ведь так никто и не спросил, любим ли мы друг друга. Только Джонни. Значит, по большому счету, мы никому не соврем. Джонни не останется с тобой без меня, а я могу остаться только на легальном положении мужа или жениха. Твоя мама мечтает увидеть тебя замужней женщиной, ты хочешь утереть нос окружающим злопыхателям. Мы оба хотим, чтобы все у всех было хорошо. Чего же здесь плохого?

— Но ты…

Филип осторожно взял ее за руку. Холодные пальчики Снежной королевы легли в его ладонь.

— Мне приятно хотя бы на некоторое время почувствовать себя… нет, не то. Чарли… Ничего, что я тебя так называю?

— Филип…

— Ну и хорошо. Давай просто сыграем в эту игру и получим от нее удовольствие.

Она посмотрела на него с благодарностью.

— Ты странный человек, Филип Марч. Я никогда не встречала таких, как ты. Но мне не страшно с тобой и не стыдно. Это странно, но… я тебе доверяю.

— Почему странно?

— Потому что я не доверяю никому. Никогда. А тебе — верю.

— Ну и хорошо.

В этот момент Джонни громко фыркнул и произнес куда-то в пространство с интонацией умудренного опытом человека, прекрасно понимающего, что в этой жизни его окружают одни дураки:

— Так я и знал! Влюбились!

Шарлотта и Филип посмотрели на маленького нахала с осуждением.

— Не говори глупостей.

— Вот еще! Что я, маленький?

На это у них не нашлось, что ответить.

Уже поздним вечером, когда угомонился Джонни и Филип смог наконец-то уйти в свою комнату, воспоминания о прошедшем дне накатили, словно волна. Филип принял душ, облачился в свою любимую пижаму — шорты и футболка — налил себе стаканчик тонизирующего и растянулся на очередном ложе размером с футбольное поле.

Что происходит, хотел бы он знать! Как странно и необычно изменилась его жизнь за эти двое суток!

Холодная красавица с сине-зелеными глазами превратилась в испуганную девочку. Надменная престарелая аристократка не выставила его вон, но изволила смеяться. Малыш Джонни, кажется, нашел своих вполне настоящих родственников…

Все зыбко и туманно, все страныле и странь-ше, как говаривала незабвенная Алиса, но почему-то Филипу Марчу все нравится — и этот громадный дом, и надменные аристократы Артуа, и та авантюра, которую они с Шарлоттой…

Опомнись, брат. Нет никаких «мы с Шарлоттой». Есть твой вечный авантюризм и склонность к лицедейству, есть кураж, есть красивая — ОЧЕНЬ красивая — женщина, которую ты можешь понарошку называть своей. Прикрываясь какими-то иными поводами и причинами.

И тебе это все страшно нравится. Фил, малыш, это именно ты предложил Шарлотте свои услуги в качестве фиктивного жениха, а если маманя Артуа возьмется за дело всерьез — то и фиктивного мужа… И раз уж мы здесь одни, то, положа руку на сердце, сделал ты это исключительно потому, что она потрясающе красива, а у тебя, как ни крути, полгода не было женщины.

Нет. Я сделал это вовсе не поэтому.

Шарлота Артуа пойдет на фиктивный брак — но не ляжет с тобой в постель, так что секс здесь ни при чем. Во всяком случае, не в первую очередь.

Просто… В Нью-Йорке она была холодной и надменной, победительницей, презирающей неудачников, ее хотелось щелкнуть по носу, но это было невозможно, и оттого ты только больше злился, но здесь, в Париже, все изменилось. Вчера ночью перед тобой была заплаканная, растерянная девчонка, и ты почувствовал себя — не королем, нет. Просто мужчиной. Ты взял ответственность на себя.

Берегись, Фил. Потому что такие, как Шарлотта, слабости не прощают, и в первую очередь — самим себе. Не исключено, что завтра она посмотрит на тебя, как на лягушку, раздавленную колесом ее лимузина.

Не строй иллюзий, брат. В конце концов придется уехать и забыть про Шарлотту Артуа. Возможно, это и к лучшему.

В эту ночь ему снилась Шарлотта. Что именно они делали в его сне, рассказывать нельзя. Хороший был сон, приятный.

Утром за завтраком на ошеломленных Филипа и Джонни свалился целый ворох новостей.

Шарлотта — несколько возбужденная и нервная — сообщила, что мама проявила небывалую активность, в результате чего свадьбу — да-да, именно бракосочетание! — можно провести прямо сегодня. Филип посмотрел на румяную и сердитую Шарлотту — и развеселился.

— Прямо приятно посмотреть — растерянная бизнес-леди! Я думал, тебя ничем не выбить из колеи.

— Хочешь правды? Я в шоке. Я до последней минуты надеялась, что она блефует.

— Надо было прислушаться к моим словам. Я же сказал — убийственное обаяние! Твоя матушка не устояла — как и миллион женщин до нее.

— Филип! Сегодня вечером нас поженят! Ты это понимаешь?

— Я знал, на что шел. Ты нервничаешь, это понятно. Невесты всегда нервничают.

— Прекрати.

— Чарли, осторожнее.

— Что?

Филип сделал большие глаза и указал на Джонни. К счастью, мальчик был занят «куросанами» — Биггинс показывал ему, как правильно надкусывать рогалик, чтобы шоколад не вытекал. Филип чуть понизил голос:

— Не стоит при нем говорить о том, что у нас все понарошку. Как минимум — он нас заложит. Максимум — обидится.

— Ты прав, я не подумала об этом. Филип, что делать?..

— Для начала отвези меня в магазин. Я куплю себе костюм, ибо с собой я взял только джинсы, футболки и пару свитеров.

— Я закажу на дом…

— Чарли, мы затеяли эту игру на равных. Не унижай меня. На костюм у меня денег хватит, равно как и на ресторан, в который мы с тобой пойдем после бракосочетания.

— Но…

— Не серди меня, женщина. Знаешь, мужчины иногда приглашают женщин в ресторан.

— Филип, ты не должен…

— То, что я должен делать, ты знаешь лучше. А то, что я хочу, я сделаю сам. Итак, сейчас магазин, вечером — ресторан.

— А Жанно?

— Так спроси его об этом. Ты же не чужая тетка, а родная. Поговори с ним.

— То есть…

— Смелее. Джонни — умный парень.

— Попробую… Жанно?

— Чиво?

— Скажи, малыш, ты не против, если мы с дядей Филом отъедем на пару часиков? Посидишь дома или поедешь с нами?

— Мистер Биг обещал показать мне большой котел в подвале и еще, как делают домашнее мороженое. Магазины я не очень люблю, если не с игрушками.

— Боюсь, что нам нужен магазин одежды…

— Тогда я останусь.

— Ты уверен?

— Конечно! Только, чур, погулять!

— Разумеется. Мсье Биггинс…

— У меня все готово, мадам. Клотильда погуляет с мальчиком на Елисейских Полях, потом они приедут обедать, потом мы совершим небольшую экскурсию по техническим помещениям, а потом он передохнет в своей комнате. Не волнуйтесь, мадам. Клотильда вырастила шестерых, а у меня четверо. Мы управимся с молодым хозяином, тем более что он — самостоятельный молодой человек, на которого можно положиться. Примите мои поздравления, мистер Марч.

Филип даже слегка покраснел от удовольствия.

— Спасибо, дружище. Не думаю, что это моя заслуга, но все равно приятно…

Дородный дворецкий неожиданно остро посмотрел на Филипа и произнес не профессионально почтительным, а нормальным человеческим голосом:

— Видите ли, многие ошибочно полагают, что маленькие дети глупы. Это не так. Они гораздо мудрее, честнее и выше нас, взрослых. Возможно, малыш не очень хорошо разбирается, какой вилкой надо есть рыбу, а какой мясо… зато он самостоятельно мыслит и умеет принимать решения. Это ваша заслуга, Филип. Вы уважаете мальчика — мальчик уважает вас. Многие родители не могут добиться такого всю жизнь. Простите, мадам, я увлекся.