Миротворцы - Михайловский Александр

После этих слов адмирала Менделеев поморщился, но тем не менее вынужден был признать его правоту. На этом официальная часть была закончена, но мы, попросив принести чаю, еще больше часа беседовали просто так, за жизнь…

31 (19) июля 1877 года. Утро. Пролив Босфор. Константинополь.

Старший лейтенант Синицин Игорь Николаевич.

Наш «Североморск» идет домой. Теперь этот старинный город, лежащий меж двух частей света, стал нашим новым домом. Именно здесь остались те, кто верят в нас и ждут. Пусть немногие пока обзавелись на берегу дамами сердца, но за время стоянки их количество должно вырасти. Все – от командира до молодого матроса-срочника – уверены, что XXI век остался в прошлом. Пора перестать тосковать о нем и начинать врастать в здешнюю жизнь. А это значит – жениться, обзавестись домом, женой, детьми. Но при этом не забывать про службу, чтоб никто и никогда больше не мог диктовать миру свою волю, исходя из своих сугубо меркантильных «интересов».

Еще ночью, ориентируясь по огням маяков и данным корабельной ГАС, мы прошли Дарданеллы и Мраморное море. И теперь в первых лучах восходящего солнца перед нами появился Константинополь. Восточные города просыпаются рано, и на набережных уже полно празднично одетого народа. Напротив Долмабахче, где сейчас разместился штаб адмирала Ларионова и резиденция руководства Югороссии, стоит на якоре винтовой корвет Русского императорского флота «Аскольд», зашедший в Константинополь для устранения повреждений, полученных в морском бою с британской эскадрой у Пирея. С его борта, салютуя нашему андреевскому флагу, палит пушка. В ответ Алексей Викторович приказывает выстрелить из нашей салютной 45-миллиметровки. Берег приветствует нас холостым выстрелом из трофейной турецкой пушки, мы опять отвечаем. И вот уже можно вставать на якоря. «Североморск» на месте.

По-настоящему мы не были на берегу с того самого момента, как покинули свою базу в городе, одноименном с названием нашего корабля, в таком далеком теперь XXI веке. Не считать же те два дня, что мы простояли в Золотом Роге, между разгромом турецкого флота в Черном море и выходом в Атлантику для каперских операций. Ну и еще один день в Одессе.

Также нельзя считать за полноценный отдых короткие увольнительные в Картахене, Кадисе, Виго, Лиссабоне, куда наша эскадра заходила с призами и для пополнения продовольствия. После уничтожения британского Средиземноморского флота в Саламинском проливе и захвата нами Суэцкого канала пиренейские государства быстренько вспомнили все обиды, нанесенные им англичанами со времен Дрейка, Великой Армады и Моргана, и от осторожного подобострастия быстро перешли к откровенной враждебности. Короче, британский гарнизон в Гибралтаре еще сидит, но ни одного корабля в базе нет. С суши гарнизон блокирован испанцами, а с моря – нашей эскадрой. Сидеть им там осталось ровно до тех пор, пока последний солдат не сгрызет последний сухарь, а за ним – свой кожаный ремень и башмаки. Все попытки снабдить «Скалу» подкреплением, продовольствием и снаряжением закончились потоплением судов-блокадопрорывателей.

На Мальте картина была аналогичная. Блокада с моря, с которой легко справляются несколько наших «пароходов активной обороны» – и никакой надежды у англичан. Гарнизон, насчитывающий всего шесть тысяч солдат-сипаев, ненадежен. Как сообщили нам перебежчики-мальтийцы, бежавшие под покровом ночи с острова, растет напряжение между нижними чинами – индийцами, и офицерами – сагибами. Еще чуть-чуть, и солдаты взбунтуются и выкинут белый флаг.

Британские корабли из Средиземноморья выметены начисто. Франция же предупреждена, что одно их враждебное нам движение – и немцам будут развязаны руки. Кто за них сейчас заступится? Канцлера Горчакова, носившегося, как дурак с писаной торбой, с идеей «европейского концерта», уже нет. Чуть что, и прусские гренадеры браво промаршируют по уже знакомому пути к Парижу. И Бисмарк теперь не ограничится Эльзасом и Лотарингией. Наш командир сказал, что нынешний французский президент Мак-Магон (между прочим, «герой осады Севастополя») обливается холодным потом, наблюдая, как «Железный канцлер» шушукается с нашими и российскими дипломатами в Константинополе. О дальних рейдах наших бомбовозов все уже достаточно хорошо наслышаны. Мак-Магон, наверное, боится, что однажды мы навестим его резиденцию в Елисейском дворце. Знает кошка, чье мясо съела – вот и нервничает. Не полезли бы тогда французы под Севастополь (типа мстить за Бородино) – может быть, и спали бы сейчас спокойно.

Но мне сейчас надо думать не о высокой политике. На берегу меня наверняка ждет Оленька, а в моей каюте ждут ее разложенные в аккуратные коробочки – приготовленные ей в подарок безделушки. Кое-что – это результат наших лихих каперских набегов на британские коммуникации. Рэкетиры из Туманного Альбиона, даже несмотря на опасность напороться на наши крейсера, продолжали грабить несметные богатства Индии.

Все, наверное, помнят про золотые и серебряные галеоны, отправлявшиеся из Нового света в Испанию. Но грабеж британцами своих колоний, если и не сопровождался такой резней и беспределом, как походы конкистадоров, по количеству трофеев мало чем от них отличался. Просто джентльмены не любили афишировать свои преступления. Откуда-то в британской казне появлялись новые драгоценные камни, а в Британском музее – новые произведения искусства, законные владельцы которых и до наших дней не могут ни в одном международном суде доказать свои права на свое имущество.

Вот и нам удалось перехватить один быстроходный клипер, перевозивший награбленное в Индии по трансафриканскому маршруту. Пароходам из эскадра Макарова нечего было и тягаться с ним в скорости. Но вот от вертолета с вооруженными до зубов морскими пехотинцами на его борту даже быстроходный клипер не смог уйти. После сброшенной прямо перед его форштевнем глубинной бомбы и пары предупредительных очередей из пулемета клипер спустил паруса и лег в дрейф. Потом подоспели катера, а за ними «Североморск», и в самом конце – Макаров со своими архаровцами. Добыча была сказочной. Слитки золота, серебра, шкатулки с жемчугом, драгоценными камнями и готовыми ювелирными изделиями. Три четверти всей добычи было перегружено на «Североморск», а остальное распределено между кораблями макаровской эскадры. Таковы были условия договора, заключенного правительством Югороссии и каперами.

Ну и поскольку нам уже было пора возвращаться домой, командование решило премировать нас ценными подарками. Две с лишним сотни драгоценных безделушек, примерно одинаковой стоимости, получили условные номера лотов. Все – от командира до простого матроса и морпеха – тянули, как на экзамене, билет, а затем получали из рук корабельного финансиста пару серег, кольцо с камнем или жемчужное колье – кому как повезет.

Хотя, если честно, в нашем прошлом такие вот безделушки с брюликами могли позволить себе не иначе как дочки олигархов или содержанки миллионеров – безголосые поп-звезды. Мне для подарка Оленьке достались парочка миленьких золотых сережек с голубыми камушками и нитка жемчуга. Два предмета потому, что непосредственные участники захвата, прыгавшие в подвесных системах на палубу клипера, получили право вытянуть по два билета. Так что мне есть чем порадовать моего чертенка.

В первую очередь к борту «Североморска» подошли два больших катера, на которых прибыла специальная команда по осмотру и учету нашего драгоценного груза. Обратным рейсом на берег отправились первые отпускники, в том числе и ваш покорный слуга. Весь наш взвод был отпущен на берег, а в противодиверсионный наряд заступили бойцы из состава гарнизона базы.

Все ближе и ближе набережная. Я уже вижу свою Ольгу, приплясывающую от нетерпения у самого парапета. Рядом с ней – журналистка Ирина и еще какой-то высокий статный военный, похоже, из местных. Так, вспоминаю сплетни – это же Серж Лейхтенбергский, сердце которого наша телезвезда разбила вдребезги с первого взгляда. Красавец, храбрец, рубака, в нашем времени павший от пули в голову на поле боя. Одним словом, наш человек, хоть и внук императора Николая I. Чего у местных не отнять – это что дети элиты тянут лямку как все, и, не дрогнув, идут под пули. Пока еще идут.