Низвержение Зверя - Михайловский Александр

Александр Михайловский, Юлия Маркова

Низвержение Зверя

Обложка книги создана с использованием картины советского художника Петра Александровича Кривоногова «Капитуляция фашистских войск в Берлине», написанной в 1946 году.

Часть 29. Операция «Суворов»

15 июня 1943 года. 03:15. Второй Украинский фронт, вместо вступления.

Второй Украинский фронт, находящийся под командованием генерала Конева, протянулся на шестьсот километров с севера на юг от перевалов в Словацких Татрах до Словенского Прекмурья. Штаб фронта располагается в Братиславе (по-немецки Прессбурге), и основные его ударные группировки – три мехкорпуса ОСНАЗ из четырех – нацелены на запад, в направлении Австрии и Чехии. На карте уже запланированной операции «Суворов» стрелы их ударов выглядят как три красных штыка, протыкающих Третьему Рейху провинцию Остмарк и протекторат Богемии и Моравии. Еще один удар «снизу» конно-механизированной армией генерала Жадова наносил Третий Украинский фронт из района города Марибора в Словении, с обходом восточной оконечности альпийских хребтов на Зальцбург.

К началу третьего года германо-советской войны, иначе называемой Великой Отечественной, Красная Армия обрела возможность отвешивать нацистам целые серии тяжелых ударов. Во Франции, Бельгии и Голландии войска Четвертого Украинского фронта под общим командованием генерала Рокоссовского еще продолжают в оперативной пустоте двигаться на север, занимая территорию и уничтожая мелкие группы германо-европейских войск, а здесь, на востоке, через четверть часа начнется очередное эпическое наступление, еще на шаг приближающее окончательный крах Третьего Рейха.

С противоположной стороны фронта, занимая территории бывших Австрии и Чехии, группа армий «Остмарк», остаток былой роскоши, под командованием генерал-лейтенанта Лотара Рендулича готовилась к последней отчаянной обороне. По опыту предыдущих большевистских прорывов ожидалось, что мало кто из обороняющихся немецких солдат сумеет избежать пленения или смерти. В первой половине войны немцы и сами были мастера проводить подобные операции с решающим результатом, когда количество пленных врагов в разы превышало число убитых. В ПРОШЛОЙ РЕАЛЬНОСТИ Красная Армия это искусство освоила только в 1944 году, в начале наступательного этапа войны предпочитая вытеснять противника на запад, а не брать его в классические окружения. Да и там, где врага удавалось окружить или полуокружить, перерезав большинство магистралей снабжения, с ликвидацией вражеских котлов имелись серьезные проблемы. Они либо превращались в затяжной геморрой (как окружение второго армейского корпуса под Демянском), либо большей части окруженных все же удавалось разбежаться и уйти к своим. Но ЭТА ВЕРСИЯ ИСТОРИИ как раз и отличается тем, что Красная Армия имеет над вермахтом не только численное, но и качественное превосходство, а на направлениях основных ударов это превосходство становится многократным. Поэтому противника всегда удается громить, окружая в чистом поле, не допуская ничего похожего на бои в Сталинграде, а также Будапеште, куда в нашем прошлом буквально запихали группировку германо-венгерских войск в четверть миллиона солдат и офицеров.

Готовился к грядущим событиям и Черный орден СС, руководство которым возложил на себя непосредственно Гитлер. С началом русского наступления по плану самоубийства германской нации для создания духовно-мистического щита на жертвенные алтари должны были пойти уже арийские женщины и дети (разумеется, за исключением особей, признанных годными носить оружие и зачисленных в фраубатальоны и фолькштурм). Что ж делать, если работать черным жрецам надо, а самок и детенышей недочеловеков на территории провинции Остмарк явно недостаточно. Совсем другое дело в Протекторате Богемия и Моравия и в генерал-губернаторстве, бывшей панской Польше. В тех местах жертвенные овечки многочисленны и легкодоступны, и поэтому для начала массовых жертвоприношений никто не ждет начала наступления русских. Речь там идет уже не о самоубийстве немецкой, а об убийстве чешской и польской наций.

Тем более что две эти разновидности западных славян исповедуют как раз римскую католическую веру, к которой адепты нового арийского божества с недавних пор испытывают особенную нелюбовь. Мол, православные сербы, русские, украинцы, белорусы и те же болгары сопротивляются насаждаемому Третьим Рейхом Новому Порядку из врожденной дикости, а культурные славяне-европейцы – из своей подлости. Они только прикинулись послушными паиньками, но на самом деле затаили за пазухой острый нож, чтобы в самый удобный момент вонзить его в спины истинным арийцам. Кровь людская реками течет с черных алтарей, но злобные недоумки в черных сутанах жрецов СС не понимают, что все их старания сгустить черную атмосферу инферно только увеличивают у их противников стремление священным огнем выжечь эту нацистскую нечисть.

В отличие от так называемого духовно-мистического щита, не имеющего материальной формы и предназначенного исключительно для того, чтобы давить на психику среднестатистических европейцев, вспыхнувшая в ответ благородная ярость имеет вид тысяч новейших тяжелых танков, стремительных самолетов, десятков тысяч стволов артиллерийских орудий и миллионов русских солдат, готовых насмерть драться с воинством Сатаны. Прозвучит приказ, взлетит в небо красная ракета, взревут моторы боевых машин – и беглым огнем, расчерчивая небо сгустками пламени, ударят гвардейские минометы и тысячи тяжелых орудий. Русский «паровой каток», которым когда-то пугали Европу горе-пропагандисты, непосредственные предшественники херра Геббельса, при большевиках обрел вполне осязаемый вес миллионов тон высокосортной стали и тяжкую мощь десятков тысяч моторов отечественного производства. И все это с лязгом и грохотом двинется вперед, имея своей целью окончательное решение арийского вопроса.

На той стороне фронта тоже чувствуют это напряжение изготовившейся к решающему прыжку военной машины, – чувствуют и боятся того неизбежного, что произойдет после того как изготовившийся к рывку русский медведь наконец получит команду «фас» от своего ужасного господина, усы и трубка которого известны всему миру. Тяжкая пелена инферно, сгустившаяся над обреченной Германией, давит не столько на осадившие ее большевистские орды, сколько на самих немцев, усугубляя их понимание бессмысленности и безнадежности любого сопротивления.

«Пока ты сидишь здесь, в окопе, – шепчет в уши последним немецким солдатам бесплотный голос, – в твой дом, быть может, уже входят черные жрецы, чтобы увести с собой твою жену, сестру, мать или дочь…»

Евровойска испытывают сомнения по другому поводу. Родина французов, бельгийцев и голландцев стремительно ускользает из-под власти Рейха. Высадившиеся на средиземноморском побережье Франции войска большевиков, распространяются на север как пожар. Ведомство Геббельса орет о «страшных зверствах русских большевиков», но потребителям патентованной лапши на уши давно известно, с каким мастерством обитатели здания по адресу Вильгельмплац 8-9 умеют перекладывать свои грехи с больной головы на здоровую. Даже сама их новая религия с ее человеческими жертвоприношениями от начала до конца есть одно большое зверство. Раньше этих людей сдерживал страх, что в случае их перехода на сторону русских репрессиям подвергнутся их родные и близкие, остающиеся во власти злобного упыря. Но теперь, когда пало самодельное государство Петена[1], а оккупационные войска в панике бежали, чтобы укрыться за линией Зигфрида (чего не скрывает даже сам Геббельс), этот страх больше не может удерживать европейские, в основном французские, войска в повиновении.

Дополнительно особо сильные переживания испытывал личный состав фраубатальонов и формирований фольксштурма. Первоначально задуманные как вспомогательные добровольческие формирования, эти части, по мере того как Третий Рейх истекал кровью, были вынуждены играть все более важную роль. Они боялись всех сразу. Ужасных русских – потому что те, если верить заявлениям Геббельса, идут в Германию, пылая стремлением убить всех немцев, сжечь города, вырубить леса, а поля засыпать солью, чтобы на них не росло ни травинки, ни былинки. Но еще больший страх им внушали «свои» – черные жрецы СС, при первой возможности готовые принести их в жертву своему арийскому богу. Малейшая нелояльность, болезнь или ранение – и, исходя из логики фюрера, провозгласившего самоубийство нации, их, обнаженных, бросят на заляпанный кровью алтарь, чтобы, вскрыв острым ножом грудную клетку, вытащить на свет божий трепещущее сердце. А от этого умирают. Да и не были эти женщины в своем большинстве фанатичными нацистками-сатанистками, и при первом удобном случае поминали не нового арийского бога херра Тоффеля, а старого доброго господа нашего Иисуса Христа и мать его Деву Марию. И вот мир их рухнул в прах, а сами они оказались меж большевиками и черными жрецами, как между Сциллой и Харибдой.