Альтер Эго. Московские Звезды (СИ) - Вересов Иван

— Кто? — в один голос спросили Катя и Сергей.

— Публика, высшее общество, родственники Адриана, жюри конкурса. Весь театральный мир. Ты, Серж, не понимаешь, мы сейчас зажигаем новую звезду балета.

— Кэтрин… Нет, лучше по-русски — Екатерина Звягинцева, — пробуя слово на вкус, оценивая звучание, отчетливо произнесла Вика. — Эффектно, для афиш хорошо. И вместе прекрасно — Екатерина Звягинцева и Сергей Залесский

При этих ее словах Адриан кивнул. Он сидел молча, слушал, было видно, что одобряет. А она окончательно приняла эстафету у Макса и продолжила убеждать Сергея.

— Максим с Адрианом многое обсудили, еще в первый день, как приехали сюда. Результат уже есть.

— И впечатляющий, — подтвердил Максим, — а охвачен пока Интернет и некоторые издания, никакой визуальной рекламы. Для нее рано.

— А планируется? — Сергей разозлился на Макса, он почувствовал себя пешкой в чужой игре. И не в первый раз такое. Почему Виктория терпит? Зачем позволила мужу сближаться с Максимом?

Вика, которая сидела по другую сторону рядом с Сергеем, тронула его за руку.

— Ты, Сережа, не горячись, мы все еще раньше обдумали, как нам Катю выводить на уровень примы. Про конкурс только упустили. А Адриан и Макс правы, надо помелькать, засветиться на хорошем международном уровне. И лучше в Москве, вы же с Катей русские. Нам Гран-при надо, а не просто участие. Для этого программа убойная и вот то, что Максим сказал — удивить, потрясти…

— Я понял, нечто шедевральное, спино-ного-ломательное. Это у меня все уже было! Вот что, дорогие мои, я соглашался на «Жизель», с тем и ехал сюда, а вы устроили… Что это? — Сергей прислушался. — Что он играет?

Спокойная музыка, которая фоном сопровождала их спор, сменилась другой, взволнованной, быстрой, чувственной.

— Это «Весенние воды» Рахманинова! — узнала Катя. — Он такой… такой! Сережа, пожалуйста, если современное — я хочу этот номер! Вика, я хочу!

— Да ты представляешь, какие там поддержки верхние? — Вика встала, хотела идти в гостиную к Стасику. — Я же сказала ему, этот и пробовать не надо.

— Надо, пожалуйста! Я видела записи. Я мечтала! Сережа, мы это сделаем с тобой.

— Сговорились, — Сергей закрыл лицо рукой…

А музыка так и лезла в душу! И как этот черт Стасик играет, наизнанку чувства выворачивает. Хуже, чем стриптиз.

— Клянусь, что нет, не сговаривались мы. — Видно было, что Максим не врет и не меньше Виктории смущен Катиным порывом. — Вика права, опасно это, зачем так рисковать? Мы обойдемся малой кровью.

— Подожди, Макс, — Сергей слушал фортепиано, против этой музыки Рахманинова невозможно было устоять. Она неслась, рвалась вперед, летела, сверкала. — Да, пожалуй, можно «Весенние воды» попробовать…

— Я сейчас, сейчас хочу начать! — вскочила из-за стола Катя. — Сережа, пожалуйста, пойдем в зал.

— Ну что ты, надо репетитора, — остановила ее Вика. — Я подумаю, с кем связаться.

— Нет, сейчас, вот же записи есть. Максим, найди, их много, доставай свой ноут. Посмотрим и сделаем сами. Стасик сыграет, он так играет!

— Да, он большой музыкант, ему бы тоже на конкурс, — сказал Адриан. — Но сначала вы с Сергеем.

Катя и Сергей опять шли по парку. Ее тянуло к пруду, солнечным днем там было даже приятно.

— Идем Ваську покормим, я булку взяла, немножко ему можно. — Возбуждение Кати сменилось задумчивостью, это отвлекло Сергея от воспоминаний о ночных видениях. Да и было ли что, скорее, приснилось, слишком резко они взяли с репетициями, так нельзя, сломаться можно.

— Хочешь, завтра устроим день отдыха, в город поедем? — спросил он.

— Хочу, — неожиданно легко согласилась Катя. — Мне нравится с тобой ездить.

— Почему?

— А ты не обхаживаешь.

Сергей усмехнулся — другая бы обиделась, а эта рада. Вне сцены он общался с ней по-дружески, вернее, вне репетиционного зала, потому что до сцены дело еще не дошло.

Катя покормила лебедя, присела у самой кромки, протянула руку, Васька неловко выбирал булку с раскрытой ладони. Сергей стоял, смотрел. Под солнцем вода в пруду не казалась темной, она отражала ясное небо, ветра не было, кусты, деревья составляли на водной глади перевернутую картину мира. И в ней Васька собирал куски булки с ладони Кати, а Сергей так же стоял рядом. И двойники казались более живыми, ярче, отчетливей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Скажи, а в домике для гостей кто-то жил раньше? — без всякой связи спросил Сергей.

— Нет, он всегда пустой стоял, гости в замке живут, там полно комнат. А почему ты спрашиваешь?

— Просто…

— Смотри, как осторожно берет, не то что белые руку щиплют, — она бросила остатки булки в воду, — это потому, что он пуганый, большие его долбают. Бедный Васька, — она погладила лебедя, — а он не злой и красивый. А те гуси жирные. Идем на нашу скамейку, — предложила она, — сядем, как Альберт с Жизелью сидели. Любит, не любит — она гадала и все у нее правильно вышло. А он обманул. Я хочу это так показать, чтобы ее жалко стало, уже тогда, в первом акте. Альберт с самого начала обманул, и никакая любовь тут не оправдание. В любви врать нельзя!

Они дошли до скамейки, сели рядом, Катя прислонилась к Сергею спиной, откинула голову на его плечо.

— Альберт не врал, — вздохнул он, — он любил. Может, в первый раз увидел Жизель и влюбился, про невесту забыл, про свой графский титул. И потом он все не мог простить себе, что обманул ее с цветком, и так ведь любил. А потом она умерла, и он не успел ничего объяснить. Это часто бывает: человек уходит и все, а ты думал, успеешь ему все сказать. Не обязательно умирает, иногда просто уезжает.

— Или погибает в автокатастрофе.

— Ну вот! Я опять… Прости.

— Нет, это я опять, все думаю, думаю. Только когда танцую — не думаю, там все хорошо. А у меня тут, — она стукнула себя кулаком в грудь, — плохо, плохо, плохо.

— Перестань, нельзя так.

— А вот скажи, если бы ты не парней любил, а девушек, то меня смог бы? Как… Нет! Не как кого-то, а именно меня? Или я совсем неправильная? А жениться на мне мог бы? Вика хочет, чтобы мы поженились.

— Что?! — Сергей взял ее за плечи, отодвинул от себя, встал. — Как это — поженились?

— Да! И стали самой красивой балетной парой в мире, — она расхохоталась. — Ты, Сережа, наивный такой, Максим ее в этом поддерживает. Это же пиар.

— Да они с ума посходили! Глупость какая… Ну ладно, Макс идиот, но Вика? Придумать такую чушь… Нет, я не в том смысле, что ты не подходишь. Ты очень красивая и ты мне нравишься но… Да, — он стоял перед ней, — идиот, скорее, я…

Катя хохотала, закрыв лицо ладонями, не могла остановиться.

— Ах, Боже мой, бедный Серж… А-ха-ха… Ты тоже мне нравишься. Так давай поженимся, жалко, что ли? — перестала смеяться. — Значит, не согласился бы? Я так и думала.

— Катя, ну что ты? Разве это так должно быть?

— А у меня все так, не я решаю. Сядь, я тебе расскажу, хочешь?

— О чем?

— О моей жизни. Как Золушка стала Принцессой. Садись, я долго буду рассказывать, а надоест — уйдешь.

— Не уйду.

Сергей опять сел, но на расстоянии от Кэтрин, видел, как она сосредоточилась, ушла в себя. «Как перед вариациями», — невольно сравнил он. Все танцем меряется, есть ли у них другая жизнь? Вне его. Сейчас Катя не хочет, чтобы к ней прикасались, больно ей.

Словно отвечая на его вопрос, Катя медленно начала.

— Я уже и не помню, когда сама за себя решала. Ничего не помню, никакой свободной жизни без указки. Сначала воспитатели и старшие, это недолго было. А потом Вика, она меня любит и маму любила. Вот ради мамы старается. Да нет, ради себя…

Она замолчала, смотрела на пруд. Солнце село за деревья, сразу потемнело, Васька потоптался на берегу и пошел в воду, поплыл к островку прятаться в домик. Катя уходить не собиралась.

— Да, ради себя, я это поняла не сразу. Мне бы бежать, да некуда! А она не знает, думает, что все хорошо делала.