Рыжая из шоу-бизнеса - Анатолий Чупринский

— Она своего добилась… Ты мне уже нравишься! Как зовут?

— Сергей.

— Фантастика! Надеюсь, не Радонежский?

— Кострюлин.

Надя весело, по-детски, радостно захихикала.

— Каст-рюль-кин!?

— Кострюлин! Через «о», — строго сказал Сергей. — Не надо коверкать мою фамилию. Я этого не люблю.

— Извини. Учту на будущее. Главное, не Радонежский. Был тут у меня один… Прямо с порога брякнул, я Александр Невский!

— Может, однофамилец, — пожал плечами Сергей.

— Нет. Он, этот самый Александр Невский, возомнил, что на него возложена великая миссия. Искоренить зло во всем мире. И начать он решил с меня. Представляешь?

— Так точно!

— Вот-вот! Пока разобрались, что у него на уме, пока из психушки вызывали, пока те приехали… Он меня чуть не угробил! Душить начал. Спасибо Наташке. Она сзади стулом ка-ак трахнет его по кумполу! Он и с копыт. Без нее никак бы не отбилась. Надеюсь, ты не из психов. Я психов очень боюсь. Ну-ка, подойди! Посмотрю в глаза. Ходят слухи, они зеркало души.

Сергей подошел к дивану. Надя смотрела на него снизу вверх, как ребенок смотрит на взрослого и незнакомого.

— Глаза у тебя-а… Смерть десятиклассницам! Ладно, тебе объяснили обязанности? Защищать меня, оберегать.

— Так точно!

— Брось ты это свое, дебильное «так точно». Не в армии. Пора отвыкать. Главное, во время концерта, всех выпускать, никого не впускать. Особенно гони в шею фанаток малолеток. Эти совсем бешеные. На куски разорвать могут. Из любой щели выползают. Даже из унитаза.

— Представляю! — усмехнулся Сергей.

— Ты еще и с юмором! Большое облегчение. Мужчина без юмора, что женщина без талии. Как считаешь?

— Полностью согласен. На все сто.

Из динамика донесся голос Норы. Но теперь какой-то вежливый, даже ласковый. «Девочки!.. Уборщицы!.. Пожалуйста!.. Быстро с вениками на второй пандус!.. Там какой-то вредитель намусорил!».

Надя резко встала с дивана, мельком взглянув в зеркало, поправила прическу и отошла к окну.

— Вот что, друг Серега! Я тебя так буду называть, — глядя в окно, не оборачиваясь, сказала она. — Сгоняй в буфет, принеси кофе, покрепче, скажи для меня, они знают. И два пирожных. С заварным кремом.

Сергей направился к двери, но на самом пороге остановился.

— Извини. У меня с собой денег нет.

Надя резко повернулась и, покачивая головой, негромко засмеялась. Когда смеялась, слегка морщила нос, и вокруг глаз появлялись мелкие морщинки. Сергею это сразу понравилось. Она становилась какой-то открытой и абсолютно беззащитной.

— Фантастика! — прошептала она. — Сразу видно, ты не из нашей братии. Скажи в буфете, для меня. Они запишут в книжечку, — тоном школьной учительницы, продолжила Надя, — У них такая бухгалтерская книга есть. Они всех туда записывают. Потом все скопом расплачиваемся. Чеши, друг Серега! Это надо… денег нет!

Сергей кивнул головой, по-военному повернулся «кругом!», двинулся на выход и столкнулся, нос к носу, с вошедшим поэтом-песенником Скворцовым. Тот отдал ему честь и пропустил в коридор.

— Какие люди-и! — равнодушно пропела Надя.

Она подошла к гримерному столику, опустилась на стул и начала внимательно рассматривать свое лицо.

— С чем пожаловал? Очередной серьезный разговор?

Скворцов взял стул, перевернул спинкой вперед и сел на него верхом, совсем близко к Наде.

— Мальвочка! Ты меня любишь?

— Не то слово. Только этим и занимаюсь. Подай полотенце.

— Сначала ответь. Ты меня любишь? Все-таки, я тоже приложил лапу к твоему восхождению на Олимп.

— На… куда!? В таком кабаке петь не довелось.

Надя раскрыла одну из коробок с вазелином и начала пальцами накладывать его на лоб и щеки. Одной рукой придерживала волосы, откинув их назад, другой от души мазала физиономию.

— А ты сам-то? — вдруг спросила она. — Сам себя любишь?

Скворцов коротко хохотнул и помотал головой.

— Не очень. Вернее, не слишком. Иной раз с утра посмотришь на себя в зеркало.… Так бы и дал, сам себе по роже.

— Не сдерживай порывы. Вредно для здоровья. От сдержанности бывает рак.

Николай Скворцов удовлетворенно улыбнулся, словно услышал приятный комплимент и поудобнее уселся на стуле. Смотрел при этом на отражение Нади в зеркале, хотя она сидела рядом.

— Слушай, Мальва! А ведь у нас с тобой был роман.

— Отвали!

— Точно помню, был. Еще до моей женитьбы на Наталье.

— Отвали, сказала! Мне и так несладко.

— Кому сейчас сладко.

— Таким как ты. Отвали!

— Ладно, сменим тему. Но роман у нас, все-таки, был.

— Спьяну чего не померещится.

— Я тогда еще не пил! — наигранно-возмущенным тоном сказал Николай. — Только закусывал. Если начистоту, я и на Наташке женился, чтоб быть поближе к тебе. Созерцать, так сказать!

— Ты глухой, да? — начала раздражаться Надя. — Денег нет. И неизвестно. Будут только в конце недели. Отвали!

— Ты на редкость прагматическая натура. Удивляюсь, как в такой хрупкой оболочке столько всякого помещается.… Всякого и разного!

— Ты мне начинаешь надоедать! — серьезным тоном сказала Надя. И даже не секунду перестала мазаться. — Денег нет, уже сказала. Хочешь выпить, пойди в буфет, пусть запишут на мое имя…

— Я о серьезном… — обиженным тоном протянул Скворцов.

Он вытащил из-под себя стул, отставил его в сторону, отошел к окну и достал из кармана несколько смятых бумажек.

— Ты, я слышал, подыскиваешь новый репертуар.… Послушай, отниму всего несколько минут…

— Не надо! — заорала Надя. И даже шваркнула на столик коробку с вазелином. — Не надо-о! Отвали по-хорошему! О работе ни слова! Написал хорошие стихи, в чем я сильно сомневаюсь, приходи завтра. С утра и абсолютно трезвый!

— Я действительно написал неплохие стихи! — растерявшись, начал бормотать Скворцов. — Впервые за последние несколько лет. Ты послушай! Две минуты можешь мне уделить!?

— Слушай, Бальмонт! Мать твою… — угрожающим тоном прошипела Надя. — Я ничего не решаю в одиночку, только с Игорем, ясно-о!? С тех пор как ты слетел с эстрады, многое изменилось…

— Настоящая поэзия всегда в цене. Послушай только несколько строк, сама все поймешь…

— Отва-али-и!!! — чуть не плача, взмолилась Надя, — Ты мне мешаешь! У меня работа-а!!!

— Послушай! Пять строк! Всего пять строк!!!

Осторожно открылась дверь, на пороге появился Сергей, со стаканом кофе на блюдце в одной руке, с пирожными на тарелке, в другой. Он ногой прикрыл за собой дверь, поднял глаза на Надю.

— Сереженька! — радостно попросила Надя. — Огромная просьба, если не затруднит.… Выброси этого… Тютчева в окошко! Пожалуйста! Он меня достал!!!