Все за любовь - Шерил Вудс

Без сомнения, Ивэн разделял ее страсть к итальянской кухне, потому что голодным взором провожал каждую пиццу, которую проносили мимо их столика.

Когда же наконец принесли их собственный заказ, Кори и Ивэн съели по огромному куску, а затем с благоговейным ужасом наблюдали за тем, как Тайрон расправлялся с оставшимися тремя четвертями огромной пиццы. Он делал остановки, чтобы недовольно крякнуть всякий раз, как ему попадался анчоус. Он осторожно вытаскивал каждую рыбку, несколько секунд тряс ею в воздухе, как будто ожидая, что она зашевелится, а затем шлепал ее обратно на тарелку.

— Как это вы только, ребята, едите эти противные штуковины? — спросил он и сморщился от отвращения.

— Вкус развивается, — сказала Кори.

— Надеюсь, у меня такой никогда не будет развиваться.

— Никогда не разовьется, — механически поправила Кори.

— Это-то я и имел в виду, — сказал он, доедая последний кусок пиццы.

Кори и Ивэн обменялись многозначительными взглядами. Им обоим не пришлось много говорить за обедом, по крайней мере, друг другу. Тайрон говорил один без умолку. Он рассказывал истории о подвигах и драках, от которых волосы становились дыбом и только часть которых была правдой, а часть вымыслом. Кори надеялась, что он просто старался произвести впечатление на Ивэна, но все же сомневалась в этом. Ее сердце сжималось от страха, когда она думала о том, сколько из того, что говорил этот дерзкий ребенок, случилось на самом деле, сколько раз ему лишь чудом удавалось уйти от ножа более старших подростков и сколько у него было столкновений с законом. Ясно, что уже сейчас он вел жизнь, полную опасностей, и слишком мало ощущал на себе родительскую заботу.

Когда он не развлекал или не пугал их своей цветистой болтовней, Тайрон приставал к Ивэну с вопросами о теннисе. Его интересовали специальные удары, особенные игроки, и, демонстрируя знания, удивившие Кори, он задавал вопросы о профессиональных подробностях побед Ивэна, которые он одержал, будучи в зените своей славы. В основном Ивэн, казалось, спокойно относился к этим расспросам, но иногда Кори ловила выражение боли, появлявшееся на миг в зеленых глазах и столь же быстро исчезавшее.

— Как вышло, что вы больше не занимаетесь теннисом? — поинтересовался Тайрон. Он сидел, упершись локтями в стол.

— Как случилось, — поправила Кори. Затем она быстро добавила: — Может быть, нам пора уходить. Уже поздно.

Тайрон с раздражением взглянул на нее.

— Эй, еще только семь тридцать. Что за дела?

— Завтра тебе в школу, и надо готовить домашнее задание. — Как отвлекающий маневр это, видимо, сработало, но не принесло успеха в стремлении завершить вечер. Наоборот, это замечание совсем не достигло цели.

— Вы обещали еще и мороженое, — протестовал Тайрон.

Кори недоверчиво посмотрела на него.

—  И после всей этой пиццы у тебя еще осталось место для мороженого?

—  Я расту, — возразил он, улыбаясь до ушей. — Чего еще сказать? Кроме того, я хочу услышать, как вышло, что Ивэн больше не занимается в… не занимается теннисом. Он был самым знаменитым.

Вот тебе и деликатность. Она попробовала более прямолинейный подход.

— Может быть, именно это он и не хочет обсуждать с тобой.

Тайрон удивленно посмотрел на них.

— Я чего-то ляпнул не то?

Воцарилась долгая тишина, во время которой они с Ивэном обменялись взглядами: ее взгляд был сочувственным, его же выражал, как ей показалось, смесь страха и страдания. Затем он, по-видимому, преодолел их. Она видела по его глазам, что он принял решение.

— Нет, Тайрон, ты все сказал правильно.

— Ты уверен? — спросила Кори.

— Уверен, — подтвердил он с большим убеждением, чем чувствовал. — Все нормально. Я скажу ему.

Он глубоко вздохнул. Никогда он не говорил этого ни одной живой душе, и он совсем не был уверен, что сможет сказать это сейчас. Он знал, однако, что пришло время произнести эти слова вслух, и, глядя на Кори, он интуитивно чувствовал, что это именно те люди, которым надлежит услышать их. Кори — он был уверен в этом — попытается понять, а Тайрон поймет любой ответ буквально и удовлетворится этим.

— Я не могу больше играть, Тайрон, — начал он просто. Его голос лишь слегка дрогнул, прежде чем он добавил: — Я повредил руку, когда катался на лыжах, и она теперь не обладает достаточной силой, чтобы держать ракетку так, как это требуется для профессиональной игры. По крайней мере, не сейчас, — прибавил он с чем-то похожим на тихое отчаяние, даже теперь цепляясь за малейшую оставшуюся у него надежду.

Но, сделав это признание, Ивэн, к своему удивлению, обнаружил, что это было не так сложно, как он ожидал. Он уже несколько месяцев знал, что его карьера, по-видимому, завершена: врачи сообщили ему об этом, но признаться кому-нибудь — значило излечиться. Он почувствовал удивительное облегчение, и первый раз за много месяцев вновь ощутил себя полноценным человеком.

Он посмотрел через стол на Кори, боясь заметить выражение жалости на ее лице, но вместо этого он увидел в ее глазах что-то теплое и нежное, и еще в них была гордость. Что касается Тайрона, то он лишь кивнул как ни в чем не бывало. Даже в свои тринадцать лет он видел слишком много таких неприятностей в жизни. Этот случай был для него одним из многих, просто он произошел с его новым другом.

— Эй, друг, это очень плохо. Можно посмотреть шрам?

— Тайрон! — заворчала Кори.

Ивэн едва заметно покачал головой, подавая ей знак не вмешиваться, и протянул руку, так, чтобы Тайрон видел полосу, положившую конец его карьере теннисиста.

Тайрон, казалось, испытывал благоговейный трепет. Его глаза расширились, и он тихо пробормотал:

— У-у-у! — Он посмотрел прямо в глаза Ивэну. — Что же вы теперь будете делать?

Ивэн улыбнулся, но уклонился от того вопроса, который задал Тайрон, от вопроса, на который у него не было ответа.

— Что я собираюсь сейчас сделать, так это взять вас обоих с собой, попробовать самые большие порции пломбира с орехами, сиропом, фруктами и горячей помадкой.

Кори тихо вздохнула, и Ивэн подмигнул ей. Она улыбнулась ему в ответ западающей прямо в сердце улыбкой, от которой на щеках появляются ямочки, улыбкой, перед которой он только вчера пытался устоять. Теперь она согревала его, как летнее солнце, и он понял, что чувствует себя свободнее с этими двумя людьми, чем с кем бы то ни было за последние восемь месяцев.

Его друзья по спорту, даже самые близкие, старались найти выход из его ситуации и не могли. Возможно, в его судьбе они видели то, что могло случиться и с ними. В отличие от них Кори и Тайрон воспринимали его таким, каким он был сейчас, в данный момент. И хотя они, несомненно, знали о его прошлом, для них не представлялось сложным понять, что все изменилось, что человеческая жизнь может быть одной, а через минуту совсем другой, вследствие собственного выбора или несчастного случая. И если вы умело пользуетесь ситуацией, то не будете ни лучше, ни хуже, просто другим. Им явно нравился Ивэн Томас, каким они знати его сегодня, и они одобряли его. Каким-то странным образом это одобрение придавало ему силы.