Осенний любовник - Элизабет Лоуэлл

– Она была замужем за любимым человеком, – ответила Элисса. – А окажись она одинокой, то человек, который ее интересовал бы, и близко не подошел бы к ней – зачем ему нужна вертихвостка?

Пенни заглянула в печь и вынула бисквиты.

– Так вот почему ты наряжаешься в шелк и кружева? Чтобы привлечь внимание нового мужчины, этого грубияна?

– Что-о?

– В этом платье ты похожа на ангела, свалившегося с небес.

– Да брось. – Элисса вспыхнула. – Я ношу дурацкие английские платья, потому что у меня больше нет ничего. И не на что купить.

Пенни улыбнулась, потом тихо рассмеялась, не слишком веря Элиссе. Улыбка Пенни походила на нее самое – открытая, теплая, освещавшая все вокруг.

Элисса шутливо толкнула ее плечом и тоже улыбнулась.

– Когда ты улыбаешься, я сразу понимаю, почему мама подхватила тебя на улице в Сент-Луисе и привезла на Запад. «Девять лет девочке, а от ее улыбки сияние не меньше, чем от рождественской елки», – говорила она. Тебе надо больше улыбаться, Пенни.

– В последнее время слишком мало поводов для улыбок. Не то что раньше.

– Я тоже скучаю по маме, – вздохнула Элисса. – И но отцу тоже. Хотя не так сильно. Его никогда не было дома, он все время гонялся за золотом. Хорошо помню, как Билл учил меня ездить верхом, стрелять, охотиться и ухаживать за скотом.

Лицо Пенни стало еще печальнее. Она тоже многому научилась у Билла. Девочкой она просто боготворила его. И так продолжалось до сих пор.

– Может, нам вместе пойти поискать Билла и притащить его сюда? – сказала Элисса. – Хантер запретил алкоголь на Лэддер-Эс. А вдруг через несколько дней мы увидим нашего прежнего Билла. Никогда раньше он столько не пил.

Пенни печально улыбнулась в ответ. Она взглянула на своевольную девушку, которая была ей как сестра. Элисса очень напоминала Глорию, такую же упрямицу, спасшую ее, девятилетнюю, от жестокости городских улиц, увезя ее на Запад за лучшей жизнью.

И какое-то время жизнь действительно была хороша.

– Тебе, я думаю, стоило продать Биллу ранчо, когда он предлагал, – сказала Пенни.

– Почему?

– Ты могла бы вернуться в Англию и ни о чем не думать.

– Я ненавижу Англию, – заявила Элисса.

– А как насчет Нью-Йорка, Бостона или Лос-Анджелеса? Или Сан-Франциско?

– Да не люблю я города. Там небо дымного цвета от угля, а улицы воняют сточными водами.

Пенни вынула готовый бекон с раскаленной сковороды и принялась нарезать еще, орудуя большим ножом с такой страстью, будто убивала змею.

Элисса искоса наблюдала за ней, удивляясь, почему Пенни так взволнована.

– А как насчет Билла? – резко спросила Пенни. – Он тебе не безразличен, правда?

– Ты сама знаешь.

– Тогда продай ему Лэддер-Эс. Может, если у него появится дело, он станет меньше пить. А если у него перед глазами перестанут маячить твои прекрасные волосы и красивые глаза, он сумеет забыть и прошлое.

– О чем ты говоришь? О каком прошлом?

Бекон заскворчал, едва коснулся горячей сковороды. Тихо выругавшись, Пенни прихватила фартуком ручку тяжелой сковороды и убрала ее с жара.

– Кроме того, – продолжала Пенни, не обращая внимания на вопрос Элиссы, – ты похожа на мать не только внешне, ты не для такой жизни. Твое место – в замке. С толпой слуг.

Элисса испуганно посмотрела на Пенни, а потом расхохоталась.

– С чего ты взяла? – спросила Элисса.

– Билл так считает.

– Ну конечно, у Билла хватит ума выдумать такое.

– Элисса, ты так похожа на мать, особенно когда наряжаешься в шелка, и у Билла просто сердце заходится.

– Чепуха! – заявила Элисса. – Не забывай, что иногда я смотрюсь в зеркало. Надо залить глаза виски, чтобы видеть в нас сходство.

И в тот же момент Элисса пожалела о своих словах. Пенни, похоже, беспокоилась о Билле больше самой Элиссы.

– Черт побери! Ну почему мужчины такие глупые?

Дверь кухни тихо открылась.

– Ты имеешь в виду кого-то конкретного? – спросил Хантер.

Испуганная, Элисса резко повернулась.

– А как насчет того, чтобы постучаться? – вспыхнула она.

– Я стучал, но никто не ответил. Дамы слишком увлеклись беседой о греховности мужчин?

В уютной кухне со вкусными запахами, освещенной золотистым светом фонаря, Хантер выглядел немного странно. Широкие плечи заняли весь дверной проем, он наклонился, чтобы войти и не стукнуться головой, хотя шляпу снял и держал в руке. Черные, словно беззвездная ночь, густые волосы блестели.

Хантер стальным взглядом окинул Элиссу и дал ей понять – он догадался, что она вырядилась в шелка ради него. Элиссу бросило в жар, как вечером в сарае, – никогда в жизни она не находилась в такой близости от мужчины.

И ей понравилось.

Сердце Элиссы колотилось как сумасшедшее, на щеках заиграл румянец, но голос звучал холодно и ровно, когда она повернулась представить Хантера.

– Пенни, это и есть Хантер, наш новый десятник. Не трудись, не пытайся называть его мистер, он не любит церемоний. Хантер, познакомься с мисс Пенелопой Миллер.

– Рад вас видеть, мисс Миллер, – сказал Хантер приятнейшим голосом, слегка поклонившись. Пенни вдруг улыбнулась и легонько присела.

– Пожалуйста, называй меня Пенни, – сказала она. – Меня все так называют.

– Ради такой улыбки и чашки кофея стану называть тебя королева Шеба.

Пенни громко рассмеялась, весьма польщенная.

– Ловлю на слове. Добро пожаловать в Лэддер-Эс.

Элисса уставилась на Хантера, не веря своим ушам. И эти вежливые слова произносит он? И мягкий голос, и улыбка – тоже его? А куда девался тот тип, грубый и резкий, обозвавший кокеткой, пожиравший ее грудь глазами в полутьме сарая?

«Но я позволила ему. Я не должна забывать об этом: я позволила!»

Элисса перевела грустный взгляд с Пенни на Хантера. Он брал чашку у Пенни и улыбался, нахваливая замечательно крепкий кофе.

На Элиссу он обращал внимания не больше, чем на какое-нибудь масляное пятно на полу.

«Так, наверное, это имела в виду Пенни? Вот так она себя чувствовала, когда какой-нибудь идиот вместо нее поклонялся матери, а на нее не обращал внимания».

Элисса снова посмотрела на Пенни, словно увидев ее в другом свете. В свои тридцать лет Пенни была свежая, цветущая. Открытое лицо, полные губы, маленькие морщинки вокруг больших карих глаз – от жизни и от смеха.

Но с точки зрения любого мужчины Пенни уже миновала пору девичества.

Элисса вспомнила слова Хантера, «Если я и женюсь снова, то на женщине, а не на вертихвостке, которая не знает сама чего хочет».

Мысль, что Хантер увидел такую женщину, холодком прокралась по спине. Как бы Элисса ни запрещала себе завидовать Пенни, возможному счастью подруги, отвратительная ревность затопила ее.