Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

— Теперь я знаю её имя, — сказал Джеррод. Хаммерсон нахмурился, но прежде чем он успел ответить, Лилеат повернулась.

— И кто же сказал тебе об этом, герцог Кнеллей? — спросила она.

— Это правда? — не унимался Джеррод.

— Есть много истин, — произнесла Лилеат после секундного замешательства.

Малекит горько рассмеялся.

— Это бессмысленно. Я должен приказать охране вышвырнуть и обезьяну и гнома. Как мы можем преуспеть, когда нас постоянно отвлекают?

— Преуспеть в чём? — спросил Хаммерсон. Заткнув пальцы за пояс, гном посмотрел в лицо каждого Воплощения. — Прошло несколько недель, а всё, в чём вы преуспели, это придумали себе миленькое прозвище. Даже великие советы Караз-а-Карак проходили быстрее, когда враг был на пороге. Отвлекают — пффф. Думается мне, ты только этому и рад, — он похлопал молот, висящий на поясе. — И я размозжу череп первому эльфу, который дотронется до меня или этого парня.

— Нет необходимости раскалывать черепа, Мастер Хаммерсон, — сказала Лилеат. — Я поговорю с Джерродом наедине, подальше от совета, если он захочет, — она посмотрела на Джеррода, и волна образов прокатилась по его сознанию, памяти и мечтам, и на секунду он не мог произнести ни слова, ошарашенный её присутствием. Он захотел преклонить колено.

Вместо этого он развернулся и зашагал прочь. Лилеат последовала за ним. Они покинули поляну, где собирался совет, и шли молча до ближайшей рощи. Какое-то время были слышны лишь звуки леса. Тихий скрип веток, шелест листвы. А затем раздался звук клинка, вынимаемого из ножен.

— Это правада? — спросил Джеррод.

— Как я уже сказала… — начала Лилеат.

— Нет, — прохрипел он. — Нет, не говори со мной загадками. Я всего лишь человек, и я хочу знать, была ли моя жизнь ложью. Я хочу знать, была ли смерть моих людей всего лишь игрой богини, да к тому же ещё и не нашей.

— Кто тебе рассказал?

— Разве это имеет значение? — прорычал Джеррод. — Всё, что тебе нужно, это сказать, что это не правда. Скажи, что ты не Леди, и я извинюсь. Я откажусь от своего места в совете, и мы никогда больше не встретимся. Просто скажи мне.

Лилеат молчала. Её лицо не выражало никакой тревоги, только спокойствие.

— Я не стану отрицать этого, — произнесла она. Её голос был ледяным. — Я даже горжусь этим. Я горжусь тем, что сделала с твоими примитивными предками.

— Ты использовала нас, — сказал Джеррод. — Мы были лишь пешками в этой игре, умирая ради цели, которой не существовало, — он поднял меч. — Мы думали, что ты наш путеводный свет, но вместо этого ты привела нас к гибели. Теперь лучшие из нас мертвы, а скоро и остальные последуют за ними.

— У меня не было выбора, — произнесла Лилеат. — Пророчество-мой дар, и я предвидела Конец времён в момент моего рождения. Мне нужна была армия, и твои люди предоставили её мне.

— Почему мы?

Лилеат отвернулась.

— Азуриан никогда бы не одобрил создание новой расы. Только не после того, что вызвало создание эльфов, — он повернулась к нему и отвела в сторону его меч своим посохом. — Я выбрала твоих праотцов для великой цели. Я вытащила их из грязи и дала им благородство и честь, уступающие лишь эльфам. Без кодексов и законов, которые я дала вам, твои предки уничтожили бы друг друга, либо были бы втоптаны в грязь орками или кем-нибудь похуже, — она вытянула посох, почти коснувшись его груди. — Не совершай ошибку, человек. Всё, что у тебя есть: честь, земли, навыки-всё это благодаря мне. Ты обязан мне свою жизнь и преданность, будь я Леди или Ладриэль. И я не постесняюсь спросить с тебя этот долг.

Джеррод услышал низкий, животный звук и понял, что он исходит от него. Рука, держащая меч, дрожала от едва сдерживаемой ярости, а кровь стучала в венах. Острие меча поднялось.

— Ты не богиня, — прошептал он. — Ты демон.

— Нет, — сказала Лилеат. — Нет, я всего лишь та, что сделала то, что должно, — она опустила посох. — Это было необходимо, Джеррод, — наконец её голос растаял и стал печальным. Её уравновешенность улетучилась, сменившись смирением. — Мир обречён. Но это не значит, что надежды нет. Есть мир — Небеса — где жизнь может продолжиться, даже если этот мир поглотит пламя Хаоса. Без жертвы Бретоннии я бы не смогла создать его. Ведь это чего-то да стоит?

Она подошла к нему. Она протянула руку, но Джеррод отпрянул.

— Послушай меня, — умоляла она. — Эту войну не выиграть. Ни тебе, ни твоим братьям, которые погибли на службе Императору или в гражданской войне. Но некоторые из них, из тех, кто погиб, живут на моих Небесах, защищая их от зла, которое уже ищет, как просочиться туда. Даже сейчас духи твоих братьев, всех рыцарей, которые когда-либо погибали на службе у Леди — у меня — продолжают сражаться за новый мир. Лучший мир.

— Значит, даже после смерти ты используешь нас как оружие? — спросил Джеррод. Его пробрал холод. — Даже призраки не знают покоя?

Лилеат опустила руку. Её глаза были полны печали.

— Что это за рыцарь, который не жертвует собой ради других? — мягко произнесла она.

Джеррод сделал шаг назад.

— Слабое утешение, учитывая то, что это ты была автором этого кредо, — выпалил он. Он покачал головой. — Значит это всё? Такая у нас история? Мальчики на побегушках и в жизни и после смерти, слуги бессмертных хозяев, которые видят в нас лишь оружие, которое можно использовать и выбросить?

— Разве не так ты поступал со слугами? — сказала Лилеат.

Джеррод не ответил. Он не мог думать, не мог дышать. Зачем он был здесь? Всё это было впустую? Лилеат опустилась на колени, её платье собралось под ней. Она склонила голову.

— Если ты мне не веришь, тогда убей меня, Джеррод Герцов Кнеллей. Убей меня за то, что я сделал. Я прошу лишь о том, что после того, как твоя честь — честь, которую я привила вам — будет удовлетворена, ты останешься верен своей клятве и продолжишь сражаться рядом с Воплощениями. Сражаться, чтобы сдержать тьму, чтобы смог родиться новый мир.

Джеррод остановился. Затем он поднял меч, взяв его обеими руками. Он был готов в это же мгновение отрубить Лилеат голову. Для него это было слишком. Весь его мир, философия, которой он и его люди посвятили свои жизни, были всего лишь игрой богини. Игрой между нечеловеческими силами, в которой он и его люди были всего лишь пешками, взращёнными и отданными на убой, не подумав о них больше, чем ребёнок думает о своих игрушках.

— Почему? — прохрипел он. — Почему ты так поступила с нами?

— Я уже сказала тебе, — мягко произнесла она. — Если я скажу тебе снова, это не поможет тебе понять. Я превратила твоих людей в наконечник копья и использовала их. А теперь ты обратился против меня, и острие твоего меча нацелено в моё сердце. Убей меня, если нужно, — Лилеат посмотрела на него. — Но я возьму с тебя клятву, прежде чем ты это сделаешь.