Игра с огнем - Анна Джейн

– Согласна. Согласна, что он красивый, – сказала я, непонятно от чего занервничав, словно была ученым и пыталась доказать простые истины другому исследователю, не такому искушенному, как я. – И что вокруг него столько людей – тоже. Но, ты знаешь, твой сын – очень хороший человек. И люди его любят не за то, что он богат и щедр, и за то, что у него есть байк «Выфер», и крутой телефон, и ВИП-карта в лучший клуб города. Ну, за это тоже любят, но больше – за его особенность. Дэн – особенный.

– Даже так?

– Так, – сказала я сердито, потому что вовсе и не желала описывать Лере достоинства ее сыночка. – Он хороший человек. И это главное.

Она выпила немного вина.

– Хорошо, что ты так думаешь. Я хочу, чтобы Денис был счастлив. Знаешь, я, кажется, была не самой лучшей матерью, и им всегда занимались больше другие, чем я, – это факт. Но я правда хочу, чтобы мой мальчик был счастлив. Он ведь только внешне у меня такой сильный. – В ее голосе послышались и нежность, и теплота, и даже легкая непонятная горечь. – Но он ранимый, Маша, очень ранимый. Его жизнь не такая легкая, как может казаться со стороны. Знаешь, я часто посещала психоаналитика – одно время это было модно в наших кругах, а потом я поняла, что психоанализ мне и правда помогает. – Она отпила еще немного вина, помолчала и продолжила: – И как-то мой психоаналитик заметил, что веселые, активные люди, которым не сидится на одном месте, которые вечно чего-то ищут-ищут-ищут, с кем-то всегда общаются, излучают кучу энергии, участвуют в куче авантюр, люди, способные поднять настроение всему миру, зачастую очень несчастные. И их стремление быть яркими, окружать себя друзьями и подругами – всего лишь внутренняя игра. Замысловатая. Которая заглушает боль внутри и пустоту. Не дает возвращаться в себя. Дает возможность отвлечься от своих проблем.

Я машинально перевела взгляд на стул Смерча. К чему она клонит?

– Виктор Иванович – мой психоаналитик сказал это, когда был у нас дома – на званом вечере, – продолжала мать моего любимого парня. – Когда увидел моего сына. Виктор Иванович уже довольно пожилой человек, профессор в университете, имеет ученую степень, миллион рекомендаций и кучу лет практики, проницателен до невозможности и умен. Я доверяю ему. Но я не знаю, как он это определил. Он просто смотрел на смеющегося Дэнси и говорил задумчиво мне эти слова. Сначала я рассердилась, а потом пришла к выводу, что Виктор Иванович прав. Дэнси, кажется, правда такой – одинокий. Ищущий. Мечущийся. Поэтому я хочу сказать тебе, Маша, если он решил допустить тебя к себе так близко, что представил тебя родственникам как свою девушку – а Даниил Юрьевич вообще считает тебя едва ли не невестой, – то ты должна быть по отношению к Дэнси честной. Хорошо?

– Я и так честная. Я никогда не вру и не обманываю. Ну, по-крупному, – вспомнилась мне моя собственная мама и ее наивная вера в то, что я случайно покрасила волосы в оранжевый, или в то, что я недавно якобы занималась в библиотеке. – Я могу обидеть людей своими резкими словами, я иногда несу чушь, – призналась я в порыве откровенности к этой женщине, задумчиво теребящей дорогую серьгу, – но я не предам.

– Хорошо. Наверное, я слишком рано завела этот разговор, но мое беспокойство о сыне – всегда со мной. Да и это вино… Да, психоаналитик был прав, Дэнси одинок, сам в себе запутался и старается не думать о себе, чтобы заглушить все, что лежит на душе – или, по словам Виктора Ивановича – в ид, бессознательном. Насколько вы близки? Он никогда не рассказывал тебе о…

Дальнейшее узнать в этот день мне было не сужено – нашему разговору помешал сам Денис. Он вернулся в столовую. Лера приложил палец к губам и шепнула:

– Потом.

Я кивнула, переваривая информацию. Вроде бы простые слова, но за душу задели. И что хотела рассказать мне хозяйка дома? Может быть, о тех самых двух потерях своего сына? И почему при Смерче нельзя? Бли-и-ин… Тролль и Черри не стали мне ничего рассказывать, а когда об этом хотел сказать Дэн – я отказалась его слушать, послав его прошлое к Васе на бороду.

– Сплетничаете? – громко спросил Дэнни с напускной грозностью.

– Сплетничаем, – согласились мы хором.

– Обо мне? – уселся он на свое место – во главе стола.

«Типа, крутой?» – сказали объевшиеся головастики.

– О тебе, ты же ужасно важная фигура. И о твоей подруге. Маша, Дэнси так давно девчонок домой не приводил. – Лера бросила слегка обеспокоенный взгляд на сына. – Вернее, не приводил тех, с кем у его серьезные отношения. Потому я очень рада, что ты сегодня была с нами.

Я тоже была рада. И мне вовсе не хотелось уходить из дома Смерчинских – двухуровневого, огромного, элегантного, как и его хозяйка, и богатого – как хозяин, отец Дэна. Но уйти все же пришлось – не вовремя позвонила моя любимая мама и потребовала, чтобы я немедленно шла домой. Лера с трудом отпустила нас – Дэн, естественно, вызвался меня проводить и сказала на прощание, что будет рада видеть меня еще. Я буду тоже рада видеть ее.

В этот вечер я видела Дениса в последней раз, перед тем, как впасть в кому поганых чувств. И целовала с легкой душой – тоже. Зато в первый раз около своего подъезда сказала ему веское: «Ты – мой».

Он согласился.

Нам было так хорошо в тот вечер, что я не стала расспрашивать его о прошлом – я эгоистично забыла про это.

Они ждали его с нетерпением. Все пятеро следили за входом в комплекс, где жил Денис Смерчинский. Он вышел оттуда в десятом часу и тут же сел в такси вместе со своей оранжевлаской.

Территория огромного современного жилого пятнадцатиэтажного элитного комплекса, в котором жил Смерч вместе со своими родителями, была обнесена по периметру двухметровым забором, напичканным камерами наружного и внутреннего наблюдения. Внутри комплекс охранялся, поэтому жильцы с чистой душой оставляли свой транспорт не только на подземной стоянке, но и на улице, не боясь, что с ним что-то случится. Но вот за воротами этого дома было уже и не так безопасно, хотя район, где жили Смерчинские, считался одним из самых благополучных в городе. И Дениса нужно было поймать тогда, когда он будет за воротами, и желательно, подальше от них и камер наблюдения.

– Поперся на такси провожать свою оранжевую деваху, – неодобрительно качая головой, сказал Санек. – Девка – дура, без мазы.

– Ничего, фраерок наш вернется, тогда и поговорим. Будьте наготове, пацаны, – сверкая влажными глазами, сказал Дикий и несколько раз чихнул и вновь стал кутаться в куртку. У него явно поднималась температура.

Гера очень нехорошо на него взглянул, но промолчал. Никки просил просто избить фраерка, поэтому он набирал команду из левых парней. Дикого надо было не брать. Что-то с ним совсем плохо.

– Заболел? – сочувствием спросил у него приятель, чья любовная жизнь дала трещину после проделки Аньки.

Дикий с плохо скрываемым раздражением посмотрел на него, но промолчал, грея ладони друг о друга, хотя на улице было достаточно тепло. Зато другой парень толкнул спрашивающего в бок:

– Идиот, ломка у него начинается. Не видишь, что ли? Не лезь к нему, пока не снимется, злой будет.

– А чего он не примет ничего?

– А я-то откуда знаю, тля? Спроси. И долго нам фраера ждать? А если он сразу домой попрется, как приедет? Как мы его ловить будем?

– Эй, вы, – подал голос Дикий, – уроды, заткнитесь.

И он потер виски. Его тело начинало ломить именно с височной области.

– Если ты сейчас накосячишь, бабло не получишь, – вызверился Гера. – Понял? И ширялово будешь брать где хочешь.

– Да все нормально, че ты… Все хорошо.

– Все хорошо только в раю. Вот идиоты, – уже жалел Красная кепка, что связался с этими дебилами. Но Никки обещал хорошо заплатить, если это будет команда непрофессионалов. Кажись, он очень хотел, чтобы фраерок с «Выфером» подольше повалялся в больничке, но без особо серьезных травм.

– Дэнси, ты уже проводил свою девушку? – спросила на том конце провода Лера, позвонив сыну почти через два часа после того, как тот ушел провожать свою апельсиноволосую подружку. Она пребывала в хорошем настроении, только что приняла ванну с маслами, созвонилась с мужем, который обещал скоро вернуться, включила легкую музыку и допивала вино, заедая его молочным шоколадом, хотя и не любила его.

– Да, мама. Почти дома. – Уже подъезжал к дому на такси Смерчинский. «Выфер» он попросил забрать Черри – тот как раз жил неподалеку в их общей с Ланде квартире.

– А она хорошая девушка, – отозвалась Валерия. – Как ребенок еще, но искренняя. А ты ведь знаешь, я хорошо чувствую людей. Маша тебе правда нравится?

– А ты сомневаешься?

– Нет, – рассмеялась женщина. – Иначе бы я не предложила ее позвать к нам. Жаль, отец не видел ее.

– Зато дед видел, – невесело рассмеялся парень. Вспомнил, как через день Даниил Юрьевич перезвонил ему и долго расспрашивал про Бурундучка.