Время жестоких чудес - Артем Лунин

Погодите… А кто тогда это думает? Кто ругается? Кому обидно?

Мне обидно, – буркнул кто-то за спиной.

Алек резко развернулся, хватаясь за меч. Он вытянул оружие из ножен наполовину, опомнился и вернул в ножны, узнав говорившего.

Молодец, парень, – со злым восхищением сказал Бог. – Кого ни встретил, тут же за меч хватаешься…

Бог выглядел как молодой парень с седыми волосами и старыми глазами. Он восседал на Престоле Мира, грубо сколоченной трехногой табуретке.

Я что, все-таки умер? – спросил Алек, глядя в лицо Вседержителя – в свое лицо.

Болван, – сказал Бог. – Разве ты не знаешь, что человек бессмертен?

Но я воспользовался ненавистью и…

Позволь мне объяснить тебе, что случилось. – Бог оскалил зубы в злой улыбке, смотрел с презрением. – Ты наполнил себя ненавистью. Воспользовался своим Даром…

Который ты дал мне…

Неверно, я ничего не даю. Ты сам себе дал Дар. Итак, ты воспользовался Даром… вернее, Дар воспользовался тобой, он полнил тебя и вел. И когда ненависть иссякла, в тебе ничего не осталось, и некуда стало идти. Ты опустел и остановился. А неподвижность и пустота…

Это и есть смерть, – сказал умный он.

Верно. – Бог снова криво усмехнулся, откинулся на Престоле, опасно балансируя на одной ножке. «Неужели и у меня такая поганая ухмылка», – подумал Алек. Остается только удивляться, почему та, которая является половиной его… та, которая осталась… девушка по имени… имя имя имя…

Имя упало, как камень, и потерялось в пустоте. Он изо всех сил пытался вспомнить, но здесь нет имен и слов тоже нет.

Смерти нет, – пробормотал Алек. – Смерти нет, когда есть… что?

Слово никак не желало находиться. Бог покачал головой и отвел глаза, словно ему было невмоготу смотреть на Алека. Дать бы в зубы…

Но-но, – возмутился Вседержитель. – Поимей хоть маленько уважения, я ведь все-таки Бог!

По-моему, ты не Бог, а так, недоразумение на табуретке.

Бог стал приподниматься, явно намереваясь задать взбучку дерзкому, но вдруг снаружи что-то случилось.

Бог резко сел, едва не промахнувшись мимо Престола Мира, и напряженно вытаращился на Алека.

И опять что-то произошло снаружи.

Смерти нет, пока есть… – как заклинание, начал Бог, глядя в глаза Алека. – Скажи. Назови слово.

Использование вербализации в мыслетворчестве для лучшего сосредоточения – признак дилетанта, – сказал Алек одно из выражений… кого?

Творю как умею! – огрызнулся Бог. – Всяк горазд критиковать, на себя бы оборотился! Попробовал бы сам сотворить хотя бы парочку…

Он запнулся, глядя на Алека, и в серых глазах мелькнуло что-то вроде зависти, когда в реальности опять губы прикоснулись к губам…

И снова…

Здесь нет имен и слов тоже нет.

Но это имя есть везде, и это слово существует во всех слоях реальности…

Бог поудобнее устроился на табуретке и расслабился.

Молодец, – Он одобрительно кивнул, почти улыбался. – Начинаешь соображать. Ненависть – обоюдоострое оружие, оно убивает и того, на кого направлена, и того, кто прибег к ней, но есть противоядие…

Полог нереальности, похожий на скорбную занавесь, треснул сверху донизу и пропустил девушку. Она кивнула Богу как доброму знакомому и неодобрительно воззрилась на Алека.

Ты собираешься возвращаться или нет? – Она подошла близко, и Алек понял, что он определенно знал ее раньше.

Я не могу…

Ты можешь, но не веришь, что можешь, а значит, не можешь, – сказала девушка. Какое знакомое высказывание…

Но я действительно не могу…

А как же пятеро детей?

Что? – растерялся он.

И тут девушка размахнулась и отвесила Алеку оплеуху, от которой он кувырком полетел в явь.

Кор запалил два факела, влез на башню и огневым письмом поведал осажденным, что сии ворота отбиты у врага. Скоро пришел ответ. Голос боя в городке звучал все тише, воличи стояли в воротах гибнущего города и прислушивались к смерти.

Внезапно раздались частые взрывы гранат, треск выстрелов, боевые кличи и звон стали.

Окружение было прорвано отчаянной атакой, из внутренних укреплений, превратившихся в смертельную ловушку, вышли полесы. Отряды войев образовали коридор, по которому уходили раненые.

Кор вознес благодарственную молитву Старому Зверю, Повелителю Большой Воды, даже непонятному имперскому Космосу, всем богам, духам и демонам, которых знал. Если бы женщин, детей и стариков не отправили бы загодя вон из поселения…

Вой содрогнулся, но на ужас перед неслучившимся не было времени. Он кинул мысль-приказ.

Коридор был снят, войи отступали в строгом порядке, в который раз доказывая беричам преимущество организованного боя. Со стен отступающих прикрыли стрелами отряды Кора Черного и Вало.

Воличи вырвались из гибнущего города. Их не преследовали, проводили стрелами, камнями из пращей и немногочисленным огненным боем.

– Впервые вижу, чтобы пощечина оказала такое действие…

Алека несли четверо, юноша держался на самой границе между явью и навью.

– Меч… – Все шарил вокруг себя, раскачивая носилки, и успокоился, только когда оружие сунули ему под руку.

Джо шел рядом, чувствуя себя голым – плечи не давила привычная тяжесть кольчуги, он отдал броню Кристе. Девушка взяла у Вики ее второй меч, но в случае боя толку от нее было бы чуть. Криста то и дело прижимала руки к животу и сгибалась пополам, кашляла, плевалась.

– Да что с тобой такое? – поинтересовался Джо.

– Я нос одному откусила, – невнятно буркнула посестра, рот ее был полон желчи.

– Да, я видел…

– И проглотила!

Все слышавшие это сплюнули как по команде и так же одновременно вздрогнули, когда Алек засмеялся страшным безжизненным смехом. Он сидел на носилках и смеялся, глядя на Кристу, задыхался, прижимая нераненую руку к груди, изо рта летели брызги крови.

Лина наклонилась к нему, уговаривая лечь, вытирала черные губы. Алек послушался, налитые тьмою глаза уставились в светлеющее небо. Молодые войи несли его, сменяя друг друга.

Перед лесом воличи разделились на несколько отрядов, старшие писали послания и отряжали гонцов. Люди использовали короткую передышку, чтобы дотянуться до своих близких в неблизких поселениях.

Лина вгляделась в Живу, чужую, как никогда, наполненную болью всех воличей и ядовитым торжеством врагов. Она с облегчением увидела маму и сестру, Майнуса, Геража, друзей и просто знакомых. Как мало их осталось…