Обрученные грозой - Екатерина Юрьева

— Бабушка говорила, Сербина увязалась за Палевскими, узнав, что на приеме будет граф Поль, — сказала Ольга. — Она все пытается пристроить за него свою дочь и буквально преследует генерала.

Докки покосилась на молчаливую Надин.

— В Вильне Сербина утверждала, что графиня Палевская поддерживает брак своего сына с ее дочерью и чуть не все уже сговорено.

— Нина Александровна хочет, чтобы он женился, — Ольга оглянулась на графиню Палевскую, беседующую с Думской. — Но я пока ничего не слышала о предполагаемой невесте. Конечно, Поль считается выгодным женихом — титул, чин, средства, положение в обществе. Каждая мать мечтает о подобном муже для своей дочери.

Ольга отошла к бабушке, а Докки посмотрела на Палевского. Почувствовав ее взгляд, он повернул голову и улыбнулся ей.

«Как я смогу без него жить? — в панике подумала она. — Без его взглядов, улыбок, прикосновений?.. Как буду засыпать и пробуждаться не в его объятиях? Как смогу перебороть в себе любовь и бесконечную тягу к нему?.. Я стала заложницей собственного сердца и своих чувств, пленницей его страсти и нежности…»

Она вспомнила их первую встречу на виленской площади, когда ее поразили его изумительные глаза, сверкающие и холодные, как бриллианты, и то странное щемящее смятение — сладостное и тревожное одновременно, взволновавшее воображение и душу. Мысленно она перенеслась к прошедшим временам — тем радостям и печалям, что ей довелось пережить за эти месяцы, полные надежд и отчаяния, бесконечной тоски по нему и… любви.

— У вас чудесный дом… — Докки вздрогнула и повернулась. К ней подошла сестра Палевского — Наталья Марьина.

— Небольшой, но очень уютный и изысканный, — княгиня окинула одобрительным взглядом библиотеку, заставленную вдоль стен книжными шкафами светлого дерева. Между ними по одной стороне стены — будто на картинах, обрамленных рамами высоких окон, — виднелись по-осеннему золотисто-багряные кусты и деревья ухоженного сада.

— Наш особняк в Москве большой, совершенно бестолковой планировки, — сообщила она. — Впрочем, подозреваю, что дома уже нет — говорят, после пожаров ничего не уцелело.

Докки удивилась беспечности, прозвучавшей в голосе Марьиной. Сама бы она крайне удручилась, случись что с ее домами — здесь или в Ненастном. И не столько из-за материальных потерь (хотя и это нельзя было сбрасывать со счетов), сколько из-за глубокой привязанности к родным стенам и привычно-домашней обстановке.

— Будем надеяться… — начала Докки, но сестра Палевского только фыркнула.

— Я-то как раз надеюсь, что он сгорел, — доверительно поделилась она, весело поблескивая глазами. — Мужу дом достался по наследству — довольно обветшалое здание, темное и несуразное. Я все уговаривала Марьина продать его и купить другой особняк. Мы даже подыскали подходящий, но у нас перекупили его прямо под носом, а потом настало лето, мы уехали в имение, а там и война началась. Так что для нас все как раз сложилось удачно. Конечно, мы потеряли в деньгах, но Поль поможет — он всегда нам помогает, потому как мы с мужем совершенно не умеем вести дела и обращаться со средствами.

«Неужели и Палевскому приходится содержать своих нерадивых родственников?» — Докки была обескуражена, но тут выяснилось, что под помощью подразумеваются дельные советы по управлению хозяйством и выгодное вложение денег.

— Как Поль во всем разбирается — ума не приложу, но даже наш поверенный прислушивается к его рекомендациям, — говорила Марьина, и в ее словах слышалось восхищение братом, как и горячая к нему привязанность. — Муж смеется, что выгодно женился, поскольку приобрел шурина, с которым как за каменной стеной: решит все проблемы и все сделает. У них между собой сложились прекрасные отношения. Мне остается только надеяться, что будущая жена брата также станет моей доброй подругой.

Докки покосилась на Надин, по возрасту годившейся княгине скорее в дочери, нежели в подруги, и ее захлестнула такая волна привычно-безнадежного отчаяния, что она чуть не задохнулась. Марьина тем временем упомянула о своих детях — их было у нее трое, старшему исполнилось как раз пятнадцать лет, и о муже — он сейчас формировал ополченские отряды в Тверской губернии.

— Поль вечно на службе, я занята семьей, но едва узнала, что брат ранен, оставила детей родственникам мужа и помчалась к Полю вместе с родителями. Зато теперь, хотя и был тревожный повод для нашей встречи, можно насладиться семейной идиллией, — улыбнулась княгиня.

У нее была славная улыбка, как и у графини Нины.

— Младший брат, к сожалению, не смог вырваться со службы — иначе все были бы в сборе, как в старые добрые времена.

— Генералу повезло, что у него такие любящие родственники, — сказала Докки. — Как и то, что вы смогли отыскать его в этой неразберихе после сдачи Москвы.

— О, мы нашли его чудом, — Наталья с любовью посмотрела на брата, что-то рассказывающего внимательным слушателям. — Сперва мы поехали в Москву — искать его в госпиталях. По дороге узнали, что там французы, и лишь часть раненых успели вывезти из города — кого отправили в Рязань, кого — в Тверь, в другие города, некоторых вообще не успели или не смогли вывезти… Словом, мы с мамой были в панике.

Докки сочувственно кивнула, вполне понимая их состояние.

— Тут кстати пришлась известность Поля. Отец смог быстро выяснить, что генерал Палевский в Твери, и мы отправились туда, но в госпиталях его не нашли. Оказалось, адъютант Поля — Матвеев, очень преданный ему офицер, увез брата к себе в деревню под Вышним Волочком, — Марьина покачала головой. — С одной стороны, мы были рады этому обстоятельству — вы не представляете, какой ужас творится в госпиталях, с другой — нам опять нужно было его искать. Когда мы наконец обнаружили Поля, он уже оправился от горячки благодаря хорошему уходу, который Матвеев за ним организовал. Брат был ужасно худ и слаб, страдал от болей, но, едва увидев нас, заявил, что мы должны отвезти его в Петербург.

— Верно, он хотел показаться врачам? — предположила Докки, не в силах поверить, что он так хотел увидеть ее.

— Какое там! Поль их страшно не любит и старается не попадать лишний раз в их руки. Мы так и не поняли, чего он рвался в Петербург — заставил нас выехать на следующий же день и погонял кучеров всю дорогу, хотя от тряски раны его мучили еще сильнее. По приезде рухнул в постель и, можете представить, не встал даже по приезде государя, — Наталья с усмешкой всплеснула руками. — Его величество, впрочем, с пониманием отнесся к своему раненому герою, настоял, чтобы Поль лежал, и прислал ему затем своего лейб-медика. Но на следующий день брат уже поднялся. Надобно сказать, первые дни в Петербурге он держался не столько благодаря силе организма, сколько характера, но теперь, похоже, окреп.