Фабрика офицеров - Ганс Кирст

Первым офицером, появившимся на месте происшествия после Крафта, был капитан Федерс.

Федерс шел быстрыми шагами и еще издали, завидев Крафта, спросил:

— Это правда или это твой очередной трюк по заслушиванию, Крафт?

— К сожалению, это не так, — ответил Федерсу обер-лейтенант и приказал дневальному открыть дверь, ведущую в туалет.

Федерс бросил короткий внимательный взгляд вокруг, а затем сказал, обращаясь к Крафту:

— Это настоящее свинство!

— Это можно назвать и иначе, — тихо заметил Крафт.

— А быть может, это рука справедливости, а? Мой дорогой Крафт, это случилось! Итак, все по местам! Вон идут мародеры.

Появились майор Фрей и капитан Ратсхельм. Начальник потока, как и подобает, шел на два шага впереди своего начальника. Фрей, судя по всему, едва успевал за ним.

— Этого не должно было случиться! — выговорил майор Фрей. — Это ужасно, ужасно! — И он закачал головой.

А капитан Ратсхельм, обойдя майора, приблизился к трупу Хохбауэра. Подойдя к нему вплотную, он остановился и несколько секунд молча рассматривал мертвеца. На его лице застыло выражение боли, руки повисли вдоль туловища, однако ладони он сжал в кулаки.

Затем он медленно поднял глаза и взглядом разыскал обер-лейтенанта Крафта.

— Вы один виноваты в его смерти, — сказал он глухо, словно через ватную повязку, но вполне отчетливо. — Смерть этого человека лежит на вашей совести!

— Прекратите разыгрывать здесь театр! — грубо оборвал Ратсхельма капитан Федерс, проходя вперед и отодвигая обер-лейтенанта Крафта назад. — Что означает ваш тон, коллега?

— Я отвечаю за свои слова, — тоном угрозы пояснил Ратсхельм. — Здесь совершено убийство человека, и я требую отмщения.

— Вы! — отрубил капитан Федерс решительно. — Здесь человек сам отправил себя на тот свет, а это его личное дело. Так что проваливайте вместе со своим героем! Это был шарлатан и болтун, раздувавшийся от важности, а как только дело дошло до серьезного, так он сразу же на попятную, и даже наложил на себя руки!

— Вы способны ругать мертвого?! — вырвалось у Ратсхельма.

— Подумаешь, какая важность! — перешел в наступление Федерс. — Я хочу вернуть рассудок живому!

— Господа, — попросил майор Фрей, — господа, я вас очень попрошу, перестаньте!

Командир нашел необходимым срочно вмешаться в этот неприятный спор, поскольку кругом стояли фенрихи, у двери находились дневальный и вездесущий командир учебного отделения.

— Господа, — произнес майор Фрей, когда установилась тишина, — я прекрасно понимаю ваше волнение! Я тоже принимаю к сердцу этот печальный случай, к тому же я здесь старший по званию. Однако это не исключает и того, что и здесь должен быть порядок. Поэтому я попрошу вас, господин капитан Ратсхельм, умерить свой пыл и не высказывать никаких предположений, которые не подкреплены доказательствами, тем более что я очень и очень сомневаюсь в том, что вы способны вообще что-нибудь доказать. А вас, господин капитан Федерс, я попрошу быть осторожным в формулировках, тем более что мы здесь не одни!

— Во всяком случае, я требую отмщения! — не отступал от своего Ратсхельм.

Капитан Федерс не выдержал:

— Вы следуете за идеей фикс, Ратсхельм. Тому, кто задумал покончить жизнь самоубийством, никто не может помешать сделать это. Каплей для совершения последнего шага может явиться любая мелочь: неожиданная депрессия, пропажа пары носков или же решение об исключении из школы.

— Не забывайте и о том, что Крафт систематически уничтожал его морально!

— Вы в этом, Ратсхельм, тоже не оставались безучастным, — тихо заметил Федерс.

— Господа! — снова прервал их майор Фрей. — Ваши споры нас ни к чему не приведут. Здесь нужны факты. А фактом является само самоубийство. А в отношении того, по какой причине оно произошло, я полностью на стороне капитана Федерса: для самоубийства всегда имеются тысячи причин. И я вовсе не хочу, чтобы чья-то предубежденность могла быть использована в каком-то определенном направлении. Вы меня поняли, господин капитан Ратсхельм?

Ратсхельм нашел в себе мужество ничего не ответить на этот вопрос. Он замкнулся в себе.

— А вы, господин обер-лейтенант Крафт, — спросил майор, — что-то совсем замолчали, а? Что вы думаете о случившемся?

— Ничего.

— Ну, надеюсь, скоро прибудет и офицер-следователь, — проговорил майор Фрей.

Офицер-следователь действительно скоро явился. Это был некто капитан Шульц, прикомандированный к штабу в качестве офицера-адъютанта, а на самом деле оказавшийся мальчиком на побегушках.

По профессии капитан Шульц был агрономом. Среднего роста, коренастый мужчина с круглым, как картофелина, лицом и спокойными движениями невозмутимого кучера. У него была привычка с шумом забирать воздух носом, как это обычно делают охотничьи собаки, вынюхивая дичь, причем делать это бесшумно ему никогда не удавалось, а делал он это потому, что у него почти всегда был насморк. И только в присутствии генерала он не отваживался хлюпать носом.

Широко расставив ноги, Шульц остановился возле трупа и с шумом втянул в себя воздух. И лишь потом он повернулся к Ратсхельму и доброжелательно произнес:

— Отойдите в сторону, или вы к этому месту приросли?

Ратсхельм повиновался. Шульц подошел к трупу еще ближе, внимательно осмотрел его и место вокруг, а затем спросил:

— Как давно он здесь лежит?

— Почти три часа, — ответил Крафт.

— А почему? — удивленно спросил Шульц. — Вы что, решили его здесь зимовать оставить?

— Мы полагали, — начал удивленный со своей стороны Крафт, — что будет произведено тщательное обследование трупа на месте происшествия.

— А зачем? — снова спросил Шульц и покачал головой. — Зачем все так усложнять? Парень мертв, случай довольно простой. Непонятно, почему вы держите труп здесь в течение нескольких часов. Он же мешает проходить в туалет.

Майор Фрей попытался принять невозмутимый вид. Капитан Федерс хихикнул. Крафт не смог скрыть своего удивления под маской равнодушия. А фенрихам, столпившимся перед открытой дверью, была неожиданно прочитана незапланированная специальная лекция.

И лишь один капитан Ратсхельм был явно возмущен и не стал этого скрывать.

— Надеюсь, вы составите протокол.

— Разумеется, — охотно согласился с ним Шульц. — Без протокола не обойтись. Но его мы и потом составим, ну, скажем, в течение сегодняшнего дня, если он вам так срочно нужен.

— А выявление виновных? — с озлоблением спросил Ратсхельм.

— Виновных? — изумился следователь. — Где вы их видите? Здесь и так ясно, что произошло самоубийство. Или, быть может, обнаружено прощальное письмо с важными данными?

— Никакого прощального письма или чего-либо подобного нет, — произнес от двери бодрый голос, который принадлежал фенриху Редницу; он подмигнул обер-лейтенанту Крафту.

— Тем лучше, — сказал капитан Шульц и с терпеливым добродушием посмотрел, кто как из собравшихся отреагировал на его слова. — Обычно прощальные письма осложняют расследование, хоти серьезно их никто никогда не воспринимает. Считается, что они пишутся при обстоятельствах, которые нельзя считать нормальными. Они лишь могут ввести в заблуждение, так как содержат лживые указания и полны преувеличений. Они не имеют никакой ценности! Я всегда радуюсь, когда мне не суют их под нос.

Но капитан Ратсхельм не сдавался.

— Однако нельзя ни в коем случае мешать ведению следствия и выяснению причин, которые привели человека к самоубийству.

— Господин капитан Ратсхельм, — строго сказал майор Фрей, — я считаю, что мы должны уважать методы господина капитана Шульца. Полагаю, что он хорошо знает свое дело.

При этих словах капитан Шульц сделал широкий, добродушный жест и сказал:

— Все это рутина. Дело опыта. У меня на счету это уже пятое самоубийство, так что такие дела я могу разбирать даже во сне. Сколько бы следователь ни вертелся и как бы он ни старался, ему все равно никогда не удастся докопаться до истинных причин, которые привели жертву к самоубийству. А раз так, то к чему же все эти ненужные старания? Прикажите убрать труп, и пусть сколачивают гроб. Необходимые бумаги я заготовлю в течение дня. У вас есть что-нибудь ко мне, господин майор?

— Нет, благодарю вас, господин капитан, — с облегчением сказал майор и провел капитана из здания на свежий воздух. Оба они скрылись в направлении казино.

— Будьте же благоразумны, мой дорогой, — обратился капитан Федерс к капитану Ратсхельму. — Идите домой, успокойтесь.

— Я исполню свой долг, — строго проговорил Ратсхельм.

Когда солдаты унесли труп, Ратсхельм почти торжественно вышел во двор.

— Ну, Крафт, не промочили ли вы ноги? — озабоченно спросил Федерс.

— Ну, есть и люди!

— И ради этих людей мы ведем эту войну.

— Умираем! — добавил Крафт. — Но это еще что! Гораздо труднее честно жить, чем честно умереть. А умереть бесчестно — это подлость по отношению к тем, кто остался жить.