Фабрика офицеров - Ганс Кирст

Сначала майор попросил унтер-офицера снова удалиться в коридор, а уж только после этого он довольно дружелюбно обратился к Марии Кельтер, при этом в голосе его даже послышались отеческие нотки. Затем майор поблагодарил девушку за то, что она пришла сюда, и заверил ее, что он очень ценит это. Потом Фрей попросил Марию помочь им отыскать истину, ссылаясь при этом на ее откровенность.

— Поскольку я уже заверил вас в том, что буду предельно деликатен, и не только я, но и остальные присутствующие здесь лица, могу вам сказать, что все, о чем тут будет идти речь, останется между нами и никуда не выйдет из этих стен. Поэтому я рассчитываю на вашу помощь, фрейлейн Кельтер, не так ли?

— Да, — ответила майору Мария.

— Простите, пожалуйста, — проговорил майор. — Я забыл вам представиться. Я — майор Фрей, командир этой военной школы. Вы же спокойно можете называть меня господином майором.

— Да, господин майор, — проговорила Мария Кельтер.

— Итак, фрейлейн Кельтер, — мягко начал майор, — на вас напали, да?

Мария Кельтер испуганно посмотрела на него, а затем как-то беспомощно огляделась.

— Нападение и изнасилование — это не одно и то же, — поспешил ей объяснить капитан Федерс. — А господин майор хотел бы знать следующее: были ли вы, фрейлейн Кельтер, силой принуждены к удовлетворению любовной утехи, на что вы добровольно не соглашались?

— Да, — произнесла Мария Кельтер.

— Таким образом, — начал майор с подъемом, — вы ответили на первый вопрос, который я вам задал. Тогда перейдем к следующему вопросу. Это сделал фенрих Хохбауэр?

— Да, — чуть слышно ответила Мария.

— Этого не может быть! — выкрикнул побледневший как стена капитан Ратсхельм. — Хохбауэр, скажите же им, что это неправда!

Однако Хохбауэр ничего не сказал, а лишь низко опустил голову. По выражению его лица было заметно, что он пытался что-то лихорадочно сообразить. Он должен был найти какой-то выход! После долгой паузы он сказал:

— Это дело скоро прояснится. Скорее всего, это недоразумение.

— Ага! — воскликнул Федерс. — Вы хотели изнасиловать другую девушку?

— Нет, совсем нет! — быстро ответил Хохбауэр.

— Значит, эту!

— Это было вовсе не насилие! — сказал Хохбауэр.

Но капитан Ратсхельм вряд ли слышал эти слова фенриха, так как они оставили его равнодушным. Ему было ясно одно: это сделал Хохбауэр! Этот примерный юноша скатился на путь порока, да еще сексуального! Так низко пал его идеал! Этим признанием для капитана Ратсхельма был разрушен целый мир. И разрушителем этого мира был не кто иной, как Хохбауэр!

— Сейчас я попрошу вас, Хохбауэр, быть особенно точным, — начал майор, обращаясь к фенриху. — Если вы, Хохбауэр, утверждаете, что это было отнюдь не насилие, то тем самым вы одновременно утверждаете, что фрейлейн Кельтер сказала нам здесь неправду! Скажите, фрейлейн Кельтер, вы не отказываетесь от сказанного вами ранее?

— Нет, господин майор, — тихо, но отчетливо произнесла девушка. — Это произошло против моей воли.

— Хохбауэр, — потребовал майор, — как вы нам это объясните?

— Я был уверен, — отвечал фенрих, — что в известной степени между нами было согласие.

— Фрейлейн Кельтер, что вы скажете на это?

— Против меня совершили насилие.

— Вы сопротивлялись? — поинтересовался майор.

— Да.

— Вы звали на помощь?

— Я не знаю. Кажется, нет.

— А почему?

— Это было бесполезно. Мы находились в городском парке, поблизости не было ни одной живой души. Может быть, я и кричала, только не очень сильно.

— Я думаю, господин майор, — произнес обер-лейтенант Крафт, — остальные детали мы можем и опустить. Нам и так все ясно. Я считаю, что нам все ясно.

— Мне тоже, — заметил Федерс.

— А вам, господин капитан Ратсхельм? — спросил майор Фрей!

— Я нахожу дело попросту отвратительным. И чем быстрее мы с ним покончим, тем будет лучше.

Проговорив это, Ратсхельм бросил уничтожающий взгляд на Хохбауэра, у которого не было ни времени, ни потребности замечать разочарованность капитана. До Хохбауэра только сейчас дошло, что ему во что бы то ни стало необходимо найти какой-то выход. И совершенно неожиданно он понял, что нашел его!

Уставившись на Марию Кельтер, Хохбауэр горячо и проникновенно сказал:

— Мария, мне очень жаль, что все так получилось. Я же этого не хотел. Извини, пожалуйста! Конечно, вел я себя непростительно, но ведь я, Мария, преследовал самые серьезные намерения, со всеми вытекающими из них последствиями. Я сегодня же схожу к твоим родителям и попрошу у них твоей руки, Мария. Но ты не можешь говорить, что я овладел тобой силой.

— Да ведь это не что иное, как подкуп свидетеля, — деловито констатировал Федерс и подмигнул Крафту.

— Господин майор, — начал энергично Крафт, — я прошу вас пресечь подобные поползновения.

— Если я все правильно поняла, господин майор, — быстро заговорила Мария, — то это, возможно, была даже любовь.

— Так точно, — подтвердил Хохбауэр, отметая в сторону ловушку Крафта. — Да, я готов ко всем последствиям, Мария, и сегодня же вечером.

— Не спешите, не спешите! — воскликнул майор, почувствовав, что подошло время снова взять бразды правления в свои руки.

В душе майор подумал о том, что такой поворот в ходе разбирательства не так уж и плох, так как случай изнасилования в его подразделении лег бы черным пятном на его собственную репутацию, а такой поворот отнюдь не сулил никакого наказания, а сама по себе помолвка разом разрешила бы все проблемы. Лучший аргумент для решения этого разбирательства было трудно и представить. Да и почему, собственно, он должен делать одолжение этому упрямому офицеру Крафту? Вопрос теперь заключался только в том, как именно провести это дело на последнем повороте.

— Итак, фрейлейн Кельтер, — важно произнес майор, — сначала вы утверждаете, что над вами было совершено насилие, а потом начинаете уверять нас в том, что ничего подобного не было. Так каково же ваше последнее утверждение?

— Да, господин майор, — начала Мария Кельтер, бросив беглый, но красноречивый взгляд на застывшего Хохбауэра, — я кое-что передумала. Мне только сейчас стало ясно, что… что до насилия дело и не дошло. Да и какое это могло быть насилие?

— Значит, говорите, до этого дело не доходило? — спросил майор, наморщив лоб.

— Нет, разумеется, нет, — подтвердила девушка. — Сначала он вел себя так дико, что я даже начала было защищаться. Но когда дело пошло дальше, то он вообще ничего не… Если вы понимаете… — И она замолчала.

Капитан Федерс так захохотал, что казалось, вот-вот свалится со стула на пол. Созданный им шум можно было принять за прорыв плотины. Все присутствующие уставились на него такими глазами, как будто он был пришельцем с другой планеты.

— Боже мой! — сквозь смех громко удивлялся капитан. — До чего же комичен наш мир!

— Я надеюсь, капитан Федерс, — прервал его майор Фрей, — что вы возьмете себя в руки и сможете продолжать следить за ходом разбирательства. А теперь, фрейлейн Кельтер, мы благодарим вас за оказанную нам помощь. Вы можете идти.

Мария Кельтер дружески улыбнулась всем, но особенно нежная улыбка предназначалась Хохбауэру.

— Я жду тебя, — сказала она ему нежно, хотя в голосе ее все же чувствовался нажим. Сказав это, она быстро вышла из комнаты.

— Таким образом, дело можно считать ясным, — сказал майор. — На этом мы его закрываем. Или я заблуждаюсь, господин Крафт?

— Так точно, господин майор, — ответил ему обер-лейтенант. — Вы действительно заблуждаетесь. И мне очень жаль вас. Или я могу надеяться, что и вы тоже пришли к негативному решению?

— Как я могу к нему прийти, это после таких-то ущербных доказательств, с которыми вы нас познакомили, Крафт!

— Ну, хорошо, господин майор, тогда вы сейчас придете к этому!

Сказав эти слова, обер-лейтенант Крафт под внимательными взглядами присутствующих полез в свою папку и достал из нее тонкий батистовый платочек. Затем он положил его на стол перед майором, и положил так, что монограмма «ФФ» была хорошо видна.

Майор уставился на него, словно перед ним лежал не платочек, а свернувшаяся клубком чрезвычайно ядовитая змея. Постепенно лицо майора начало медленно принимать бессмысленное выражение, а затем исказилось улыбкой, скорее похожей на гримасу.

— Что это такое? — глухо спросил он.

— Об этом, господин майор, — начал Крафт без всякого снисхождения, — вам лучше спросить фенриха Хохбауэра. Этот носовой платочек находился у него. Кому принадлежит этот платочек, господин майор, нетрудно установить.

— Что это значит? — вскричал майор.

Все присутствующие, словно сговорившись, уставились на Хохбауэра. Он побелел, словно свежевыпавший снег, и не находил слов, чтобы дать какое-то объяснение.

— Вы свинья! — заорал майор, уже не владея собой. — Ах вы грязный пес! И вы осмелились протянуть свои лапы к моей… моей… Вон отсюда! Вон! Пока я вас не убил!