Великая. История «железной» Маргарет - Маргарет Тэтчер

На Среднем и Ближнем Востоке это была ирано-иракская война с ее подоплекой дестабилизирующего мусульманского фундаментализма, который унес больше жизней и принес больший экономический вред. Но я всегда чувствовала, что еще более важным является арабо-израильский конфликт. Именно он препятствовал появлению, по крайней мере до войны в Персидском заливе, прочного блока уверенных в себе прозападных арабских государств, которым больше не нужно оглядываться, беспокоясь о том, что их критикуют за бедственное положение безземельных палестинцев.

Наконец, в Африке, где Великобритания была не просто участником большой игры, а страной с историческими связями и четким, пусть не всегда положительным имиджем, в обсуждениях преобладал вопрос о будущем Южной Африки. Здесь ни у кого не было лучшей возможности или более неблагодарной работы, чем у меня, в разрешении проблемы, отравившей отношения Запада с Черной Африкой.

Китай

Мой визит в Китай в сентябре 1982 г. и переговоры с Чжао Цзы-яном и Дэн Сяопином привели к благоприятным последствиям. Во-первых, была восстановлена уверенность Гонконга в будущем. Во-вторых, у меня теперь было ясное представление о том, что китайцы примут, а чего нет. В-третьих, мы нашли общий язык на тему будущего Гонконга. Но, что меня тревожило, китайцы не выражали стремления продолжать переговоры.

Утром 28 января 1983 г. я провела встречу с чиновниками и губернатором Гонконга. Мы знали, что в июне китайцы в одностороннем порядке предложили свой план будущего Гонконга. Все согласились, что должны это предотвратить. Я предложила разработать в Гонконге демократическую систему, будто нашей целью было достижение независимости или автономии. Это включало создание в Гонконге более китайской по составу администрации, чтобы китайские члены могли принимать самостоятельные решения. Можно было использовать референдумы. В то время мои предложения никого не заинтересовали. В марте 1983 г. я послала Чжао Цзыяну частное письмо, которое помогло вывести англо-китайские переговоры из тупика. В Пекине я сказала господину Дэну, что готова дать парламенту рекомендации по поводу суверенитета Гонконга, если будут предприняты шаги по сохранению там стабильности.

На этот раз я слегка усилила формулировку: «Если между британским и китайским правительством будет достигнуто соглашение по административному устройству Гонконга, гарантирующее процветание и стабильность в будущем, и оно окажется приемлемым для правительства Великобритании, для народа Гонконга и для правительства Китая, я смогу рекомендовать парламенту, что суверенитет Гонконга нужно передать Китаю».

В течение лета состоялось три раунда переговоров, и когда 5 сентября мы произвели оценку ситуации, стало ясно, что переговоры прекратятся, если мы не предоставим руководство и суверенитет китайцам. Одной из проблем было то, что время переговоров стало обычной практикой в конце заседания объявлять дату следующего. Если китайцы решат приостановить переговоры, это сразу станет известно.

После переговоров 22–23 сентября так и случилось. Тревога, вызванная отсутствием обнадеживающего элемента в официальном коммюнике, стала причиной грандиозного перевода капиталов за границу и резкое их падение на международном валютном рынке. Рано утром 25 сентября мне позвонил Алан Уолтерс, находившийся в Вашингтоне. Алан был убежден, что единственным способом предотвратить падение валюты было восстановление валютного правления, поддерживающего гонконгский доллар на одном уровне с долларом США.

В целом я была согласна, но беспокоилась: не создаст ли это риск для наших золотовалютных резервов. Но я проинформировала Казначейство, и они вышли на связь с Найджелом и главой Английского банка. Они согласились, что восстановление валютного правления было единственным решением. Эти новости просочились на финансовые рынки, доверие было восстановлено, и кризис гонконгского доллара миновал.

14 октября я послала Чжао Цзыяну сообщение, выражая наше желание рассмотреть китайские идеи по поводу будущего Гонконга. К этому времени я неохотно приняла решение передать Китаю не только суверенитет, но и управление. 19 октября переговоры возобновились, и в ноябре я утвердила передачу китайцам документов по законодательству, финансам и внешним экономическим связям Гонконга. Теперь они дали понять, что не собираются подписывать договор с нами, а намереваются сами объявить, что является «политической целью» для Гонконга. Надо было избежать прекращения переговоров, поэтому я уполномочила нашего посла в Пекине разъяснить, что после 1997 г. мы не предусматриваем связи между Великобританией и Гонконгом в руководстве. Но я чувствовала себя подавленной.

Одним из наиболее трудных вопросов был вопрос о местонахождении «Объединенной группы по связям», которая будет организована после подписания англо-китайского договора подготовки преобразований. Я волновалась, что эта организация создаст впечатление какого-то англо-китайского «кондоминиума». Но я настаивала на ее существовании в течение трех лет после 1997 г. для сохранения доверия. Джеффри Хау дважды посетил Пекин и преуспел в достижении компромисса по вопросу Объединенной группы по связям. Условия были приемлемыми. Они составляли основу подлежащего исполнению международного договора и достаточно подробно информировали, что произойдет в Гонконге после 1997 г. Кроме того, было оговорено, что условия англо-китайского договора будут отражены в основном законе, одобренном Всекитайским собранием народных представителей: это фактически станет конституцией Гонконга.

Мой визит в Китай для подписания Объединенного договора по Гонконгу были гораздо менее напряженным, чем визит за два года до этого. Решающей была встреча с Дэн Сяопином, добрая воля господина Дэна была гарантией для будущего Гонконга. Я сказала ему, что его концепция «одна страна, две системы» была гениальна. Он со свойственной ему скромностью приписал эту заслугу марксистской исторической диалектике, или, если использовать подходящий лозунг, speking truth from the facts – «искать правду в фактах».

Срок действия договора китайцы установили на пятьдесят лет. Это меня заинтриговало, и я попросила пояснения. Господин Дэн ответил, что Китай надеется к этому времени достичь экономического уровня развитых стран. Для успешного развития Китаю необходимо в течение всего этого периода быть открытым для внешнего мира. Поддержание стабильности и процветания в Гонконге способствовало модернизации экономики Китая. Один миллиард китайцев на материке – твердые последователи социализма. Существующий в Тайване и Гонконге капитализм не повлияет на социалистическую ориентацию большей части страны. С тех пор стало ясно, что китайский социализм определяется китайским правительством; а оно не останавливается перед радикальным принятием капитализма. В экономической политике, по крайней мере, господин Дэн «искал правду в фактах».

Я считала его анализ обнадеживающим, пусть неубедительным. Он обнадеживал, потому что предполагал, что китайцы будут стремиться, чтобы Гонконг процветал. Он не убеждал по другим причинам. Вера Китая в то, что можно иметь блага свободной экономической системы при отсутствии свободной политической системы, казалась мне неверной. Применение суровых мер после расстрела на площади Тяньаньмэнь убедило многих внешних обозревателей, что политическая и экономическая свободы в Китае не были взаимозависимы. После тех ужасных событий мы постарались обезопасить будущее Гонконга.

Поэтому в 1990 г. мы издали законы, дающие британское гражданство 50 000 ключевых жителей колонии и их семьям, хотя в конечном итоге целью программы было, дав им достаточно уверенности, убедить их остаться в Гонконге. Мы сразу же столкнулись с требованиями ускорить процесс демократизации. Интуитивно я чувствовала, что такой шаг в тот момент мог создать угрозу Гонконгскому договору. В какой-то момент растущая движущая сила экономических перемен в Китае приведет к политическим переменам. Сохранение открытыми торговых и информационных каналов при твердом соблюдении прав человека в Китае – вот что является лучшим способом сделать эту великую военную державу накануне ее превращения в великую экономическую державу надежным и предсказуемым членом международного сообщества.

Ближний и Средний Восток

Пока я была премьер-министром, было мало достижений в решении арабо-израильского конфликта. Вероятность того, что участники изменят свои взгляды, была минимальна. Не исчезли и внешние факторы, оказывающие влияние на регион. США, держава, несущая самую большую ответственность за создание государства Израиль, должна всегда стоять за израильскую безопасность.

Верно и то, что следует восстановить территорию и чувство собственного достоинства палестинцев. Устранение палестинских претензий является необходимым условием для ликвидации ближневосточного терроризма. Это возможно, если Израиль согласится обменять «земли на мир», возвратить оккупированные территории палестинцам в обмен на гарантии безопасности Израиля. Все время моего пребывания на посту премьера все инициативы шли ко дну, потому что стороны не видели нужды в корректировке своих позиций.