Зомби - Клайв Баркер

Чародейство и наука! Хирургия и сатанизм! Вот это связь, вот это сочетание! "Магия породила науку" — так говорил Варек. Его первые алхимические эксперименты привели его к нынешним исследованиям, дали возможность усовершенствовать метод оживления покойников.

Однако все это никак не объясняло его собственной вечной жизни, вечной молодости, которой он похвалялся. Подобное требовало продажи своей души, после того как все огни зажжены и Творец Зла вызван.

Эти комнаты, залитые светом комнаты давали панораму жизни Варека во всей ее полноте. Все было здесь, и я задумался: что, если он говорил мне правду? Вдруг в каждом крупном городе, скрытая от глаз под каким-нибудь частным домом или фабрикой, под многоквартирным домом, существует копия этой лаборатории? Как он там сказал? Что-то вроде "стратегического запаса мертвецов", кажется, так.

"Стратегический запас мертвецов". Но где же тогда сами мертвецы?

Была и еще одна комната, за кабинетом алхимика. Я вошел в нее, и меня пробрал мороз. Это был он. Гигантский холодильник. Где обычно хранят замороженное мясо.

Замороженное мясо…

Они лежали на столах, как в морге, но не были прикрыты простынями. Я видел их всех, видел их напряженные лица. Мужчины, женщины, дети, молодые, старые, богатые, бедные — какую категорию ни назови, представители всех были здесь. Толпа, сотня или даже больше. Безмолвные, но не спящие, вялые, но не неподвижные. Они лежали, дожидаясь, словно игрушки, которые скоро заведет чья-то ловкая рука и заставит двигаться.

В помещении было холодно, но одного холода было бы недостаточно, чтобы заставить меня дрожать. Я бродил по рядам мертвецов, вглядываясь в лица, обращенные ко мне. Не знаю, что я хотел найти. Никто из них не показался мне знакомым, за исключением разве что одной блондинки, напомнившей мне кого-то, с кем я где-то встречался прежде.

А потом я внезапно понял, что нужно делать. Там, за дверью, есть огонь, и он годится не только для того, чтобы вызывать демонов. Его можно применить и для того, чтобы отправить их в забвение.

Я вышел в соседнюю комнату и взял коробку с порохом, которым чертили огненные узоры на полу. Круг огня, как говорят, защищает от демонов, после того как их вызовешь.

Я снял крышку и принялся рассыпать порох по комнате. Я действовал быстро, но недостаточно быстро.

Потому что, когда я поднял голову, кто-то стоял в дверях. Постоял там всего мгновение, после чего двинулся ко мне.

Это был Коно.

Он не говорил ничего, и я ничего не говорил. Он наступал, а я отодвигался. Холодные руки вытянулись; я уже ощущал раньше их хватку. Тик по-прежнему кривил его лицо, и я знал, что он так и будет его кривить, не важно, сколько пуль я выпущу в тело.

Потому что мертвые не умирают.

Потому что это конец.

Потому что он надвигался на меня, словно демон.

Но демонов можно держать на расстоянии с помощью огня.

Я вынул пистолет и спустил курок. Но целился я не в Коно, я целился в порох на полу.

Круг пламени вспыхнул, огонь взметнулся Коно почти в самое лицо. Он остановился. Мертвый ты или живой, огонь уничтожает любую плоть. И он не сможет пройти. До тех пор, пока полыхает огонь.

Вопрос в том, сколько он будет полыхать. Как скоро прогорит порох? Десять минут, пять, две? Сколько бы ни было, столько мне и осталось жить, не дольше, если только я не сумею с ним договориться.

И тогда я заговорил. Рассказал ему о том, что, как мне казалось, он поймет. О том, что Варек оказался Большим Ахмедом, он скрывался в цирке, вынашивая свои планы. О том, как он увидел Коно и решил сделать его своим солдатом, подстроил убийство, загипнотизировал Луи и велел ему дать наркотик Коно и убить Фло.

Я рассказал ему о том, кто такой Варек, в чем состоит его план, что он сделает с Коно, со мной, с целым миром, если его не остановить, и не остановить как можно скорее. Я рассказал ему о магии и науке, о телах, которые дожидаются своего часа под каждым крупным городом.

Огонь начал мерцать, бледнеть, умирать. Я заговорил громче, быстрее.

Но это ни к чему не привело.

Все равно что говорить с каменной стеной.

Все равно что говорить с мертвецом.

Ощущая болезненную тошноту, я понял, что однажды это уже было. Я уже пытался, пытался объяснить Коно, что я его друг, пытался достучаться до его сердца, до его души. Но у мертвецов нет сердца. Варек — вот его сердце. А я не знал ничего, что было способно затронуть его душу. Ничего, что было ему дорого, что он любил. Ничего, за исключением Фло!

И тогда я вспомнил, вспомнил соседнюю комнату и блондинку на столе. Миниатюрную блондинку со знакомым лицом — Фло!

— Коно, — сказал я, — выслушай меня. Ты должен меня выслушать. Она тоже здесь. Ты этого не знал, верно? Он тебе не сказал. Он такой жадный, он хочет получить всех. Он забрал не только твое тело, но и тело Фло. Она в соседней комнате, Коно. Он отрезал ей голову, вставил проклятые провода и железо, и теперь по его желанию она будет вечно ходить по земле!

Он был слеп. Слеп и глух. Пламя догорело, он двинулся ко мне, схватил меня своими ручищами. Я ждал, что сейчас его пальцы сомкнутся, отнимая у меня жизнь. Но он просто держал меня, держал и брел по золе в соседнюю комнату.

— Покажи мне где, — сказал он, и тик ужасно исказил его лицо.

Я показал. Показал на лицо, которое запомнил по фотографии, которую он мне показывал в тюрьме.

Коно увидел ее. Он выпустил меня и схватился руками за голову. Он стоял, глядя на нее, он все глядел и глядел, даже когда Варек вошел в комнату.

Вот как это случилось. В один миг мы были вдвоем, а в следующий миг он уже был здесь, маленькая серая тень, молчаливая и неприметная.

Никаких эмоций, никакого удивления, никакого напряжения.

Только мягкий, спокойный голос, который приказал:

— Убей его, Коно.

Таким тоном он мог бы попросить у великана закурить.

Однако, когда я взглянул на Варека — уставился на этого маленького человечка средних лет с тонкими, словно бумажными, губами, — я увидел многое.

Увидел пошлого шарлатана с ярмарки, который обратился в испанского цыгана, который обратился в польского графа, который обратился в плантатора с Гаити, который обратился в лондонского стряпчего, который стал полинезийским торговцем, который стал спекулянтом из Талсы, который стал врачом из Каира, который стал охотником вместе с Джимом Бриджером, который стал дипломатом из Австралии, который стал… Они все сменяли и сменяли друг друга, сотни воплощений и сотни жизней, и все они были злыми-презлыми.

Он противостоял нам всем своим злом, злом сотен, даже тысяч людей, сосредоточенно, но совершенно спокойно. И он снова повторил Коно тем же голосом, которому было невозможно сопротивляться, потому что это был голос хозяина, голос жизни, правящей смертью:

— Убей его, Коно.

Коно потянулся ко мне, я ощутил на себе его руки, пальцы держали меня за горло. Он был робот, автомат, он не мог противиться, он был зомби, вампир, все злобные легенды, воплощенный страх в образе восставшего мертвеца, мертвого, который не умирает.

Коно вынудил меня отпрянуть. И Варек, в серых глазах которого отражалось что-то похожее на экстаз, подошел ближе, дожидаясь, когда Коно меня прикончит.

Именно этого и добивался Коно.

Потому что, когда Варек оказался рядом, Коно двинулся. Только что он держал меня, но вот я уже свободен, а его громадные ручищи потянулись, чтобы схватить Варека.

Маленький серый человечек взмыл в воздух, пронзительно визжа. Коно сдавил его — послышался такой звук, словно кто-то наступил на тонкую доску, — и спустя миг тело Варека корчилось и извивалось на полу, словно змея, со сломанным хребтом.

Потом Коно помог мне рассыпать порох. Были еще и химические реактивы — достаточно, чтобы устроить приличный пожар.

— Идем, — сказал я. — Пора убираться отсюда.

— Я остаюсь, — сказал он. — Я принадлежу этому месту.

Мне нечего было возразить. Я развернулся.

— А вот тебе пора, — сказал мне Коно. — Оставь мне револьвер, чтобы я мог поджечь порох. У тебя пять минут, чтобы убраться отсюда.

Тварь на полу издавала какие-то звуки. Мы не обращали на них никакого внимания.

— Да, вот еще что, — сказал Коно. — Хочу, чтобы знал, наверное, тогда тебе будет легче. Я насчет бармена. Ты его не убивал. Ты его ударил бутылкой, но удар его не убил. Его убил Варек, когда его перенесли в заднюю комнату, чтобы осмотреть рану. Однако он собирался повесить обвинение на тебя. Я узнал об этом в погребальной конторе.

— Спасибо, — сказал я.

— Вот теперь иди, — сказал Коно.

И я ушел. Я прошел через все комнаты, не оглядываясь назад. Я выбрался по лестнице обратно в подвал. Когда я был уже наверху, до меня донесся приглушенный звук выстрела откуда-то снизу, издалека.

Задолго до того, как появилось пламя, я уже вышел из дому и двигался к Лупу.