Навеки твоя Эмбер. Том 2 - Кэтлин Уинзор

И снова занялся письмом, Коринна же автоматически продолжала расчесывать волосы Мелинды. Даже сейчас, когда это произошло, она все еще не могла полностью поверить, что Брюс лгал ей. Мелинда, черноволосая, голубоглазая копия своей матери, подняла лицо и взглянула на мать большими серьезными глазами. Наконец Коринна наклонилась поцеловать ее, и непрошеная слеза упала на голову девочки. Коринна торопливо вытерла ее рукой, чтобы Мелинда не заметила и не начала задавать вопросы – почему мама плачет.

Коринна решила, что ее жизнь кончена.

Теперь ей было достаточно увидеть, какими глазами герцогиня смотрит на Брюса, чтобы понять, что он ее любовник. Как она могла быть столь простодушной, чтобы давно этого не понять? Теперь она не сомневалась, что их роман начался, когда они только приплыли в Англию, или гораздо раньше. Ведь он мог познакомиться с ней, когда приезжал сюда еще в шестьдесят седьмом. Коринна знала, что герцогиня уже тогда была при дворе, но некоторые «доброжелатели» поспешили сообщить ей, что Эмбер проживала тогда в доме Элмсбери.

Ей бы и побольше порассказали – из того, что она одновременно и хотела и страшилась знать, – но она отказывалась слушать. И по какой-то причине, возможно из-за того, что Коринна так отличалась от всех остальных женщин, ее щадили, не вынуждали выслушивать сплетни против ее воли.

Но ведь это не могло продолжаться бесконечно. Что-то должно было произойти – но что именно?

Может быть, он отошлет ее обратно на Ямайку, к отцу, а сам останется в Лондоне? Или же возьмет герцогиню с собой в Саммерхилл – в ее собственный милый Саммерхилл, которому она дала имя и который они построили вместе из своих мечтаний, своей любви, своих бесконечных планов и надежд. Теперь все пошло прахом. Все должно пойти прахом, раз он любит другую, женщину.

В течение нескольких дней, пребывая в полной растерянности, Коринна ничего не предпринимала. Она решила, что не стоит обвинять Брюса. Ну какое имеет значение, признается он или станет оправдываться, – ведь факт нельзя отрицать. Ему тридцать восемь лет, и он всегда поступал так, как хотел, и сейчас он не изменится, да Коринна и не хотела, чтобы он изменился, ибо любила его таким, каким он был. Здесь, в этой странной стране с её странными манерами и нравами, она чувствовала себя потерянной и беспомощной. Местные дамы, как. она могла понять, много раз сталкивались с подобными ситуациями и просто отмахивались от них с милой улыбкой, отделывались какой-нибудь остротой и начинали искать себе развлечения на стороне. Только сейчас Коринна ясно поняла то, о чем Брюс не раз говорил ей: она не принадлежит этому миру. Все внутри у нее с ужасом и отвращением восставало против подобных нравов.

Когда Брюс обнимал ее, целовал, лежал с ней в постели, Коринна не могла выбросить из головы образ той, другой женщины. И хоть она презирала себя за такие мысли, но невольно думала: а ведь недавно он целовал герцогиню, говорил ей те же самые нежные слова, что и ей, Коринне? «Почему он не расскажет мне правду? – с отчаянием спрашивала она себя. – Почему он обманывает меня и лжет? Это несправедливо!» Но она ненавидела не Брюса – она ненавидела герцогиню.

И однажды Коринну навестила леди Каслмейн.

Не так давно король Карл пожаловал герцогине Рейвенспур двадцать тысяч фунтов. Этот факт страшно взбесил Барбару, и она решила в отместку так. или иначе испортить ей жизнь. Барбара была убеждена, что столь красивая женщина, как Коринна, не может не иметь значительного влияния на своего мужа, и надеялась расстроить игру ее милости с лордом Карлтоном. Весьма кстати Рочестер только что написал очередной рифмованный пасквиль, как раз об интриге герцогини и лорда.

Рочестер имел привычку наряжать одного из своих форейторов в форму стража и ставить его на пост у дворца в ночное время, чтобы он наблюдал, кто выходит из дома в поздний час. Получив таким образом нужную информацию, Рочестер укрывался в своем загородном имении и писал ядовитые стихи, причем несколько экземпляров этих виршей он передавал анонимно для циркуляции при дворе. Стихи всегда и всем нравились, всем, кроме того, кого они высмеивали, но граф был справедлив – рано или поздно каждый из влиятельных придворных мог получить удар в спину ядовитым ножом Рочестера.

В первые минуты визита Барбары речь шла о пустяках – так, приятная светская болтовня: о новом фасоне платья из Франции под названием сакэ, о вчерашнем представлении новой пьесы в Театре герцога, о большом бале, намечавшемся в Банкетном зале на будущей неделе. Но потом Барбара неожиданно заговорила об амурных делах: кто с кем спит, которая из дам забеременела не от мужа, кто подцепил сифилис. Коринна, догадываясь, к чему клонит Барбара, почувствовала, как у нее заколотилось сердце и пересохло в горле.

– Ах, Боже мой; – весело продолжала верещать Барбара, – такие дела творятся Клянусь всеми святыми, посторонний никогда даже и не догадается. – Она прервала поток речи и внимательно всмотрелась в лицо Коринны, потом добавила: – Дорогая моя, ведь вы очень молоды и невинны, не правда ли?

– Полагаю, что да, – удивленно ответила Коринна.

– Боюсь, что вы совсем не понимаете нашей жизни, как ее может понимать тот, кто слишком много о ней знает. Я пришла к вам как к другу, чтобы…

Коринна, уставшая за эти недели от тревоги и неопределенности, ощущения брезгливости и беспомощного разочарования, внезапно почувствовала облегчение. Ну вот сейчас все выйдет наружу. Ей не нужно будет больше.притворяться, да на это у нее уже не было сил.

– Я полагаю, мадам, – спокойно произнесла она, – что способна понять некоторые вещи гораздо лучше, чем вы думаете.

Барбара удивленно подняла глаза на Коринну, но тем не менее вынула из муфты сложенный листок бумаги и протянула его собеседнице:

– Вот это распространяют при дворе, я не хотела бы, чтобы вы были последней, кто это прочитает.

Коринна медленно протянула руку, взяла листок, и развернула его. Она неохотно отвела взгляд от холодно-циничного лица Барбары и заставила себя посмотреть на бумагу с восемью строчками, нацарапанными угловатым косым почерком. Недели тоски и подозрений как бы подготовили ее сознание к очередному удару: хотя она и прочитала грубые жестокие строки стиха, они ровно ничего не значили для нее. Просто слова, слова, слова..,

Потом Коринна мило, будто получила от Барбары подарок, ну, скажем, коробочку конфет или пару перчаток, промолвила:

– Благодарю вас за заботу обо мне.

Барбара была удивлена столь мягкой реакцией и даже разочарована, но поднялась с кресла, и Коринна проводила ее до дверей. В передней они остановились. Мгновение женщины молчали, глядя друг на друга, потом Барбара проговорила: