Ответ Империи - Олег Измеров

– Я понимаю, что у них наемная армия, – возразил Виктор, – но в свое население они стрелять вроде как бы не обучены.

– Вы забываете, что будущий крах доллара превратит в заложников военнослужащих США в тридцати странах, не говоря уже о флоте. Они не смогут получать жалованья, расплачиваться за электроэнергию, топливо, перевозки, не смогут даже вернуться обратно. Их армия начнет сражаться за саму себя с кем угодно, даже с жителями собственной страны.

– Рассчитываете, что в этих условиях им будет не до югов?

– В этой ситуации точно не будет. Но не надо недооценивать устойчивость доллара. Как мы и предполагали, развивается не апокалиптический сценарий, который так любят газетчики, а что-то вроде управляемого спуска. Стихийный обмен долларов на другие валюты несколько активизировался, но паники нет, ведущие промышленные страны, как могут, тормозят обвал. Так что война кончится сравнительно мягким приземлением Соединенных Штатов, которые отказываются от политического гегемонизма и соглашаются на гораздо более скромную роль в многополярном мире, в обмен на помощь со стороны нового содружества, образующегося вокруг СССР. Если, конечно, сбросить со счетов вероятность вмешательства хроноагента, которая пока сводится к минимуму.

«Я фигею. Они знают, как война кончится? Что это за князи тьмы такие?»

– Сегодня вечером на Патриарших прудах будет интересная история? – попытался прозондировать почву Виктор, судорожно выуживая из памяти отрывки сериала с Безруковым.

– Полагаю, за полчаса до обеда, – с совершенно серьезным выражением лица отпарировала Семиверстова, пристроив наконец червонную десятку. – Сейчас дадут картиночку.

…В комнату ворвался стрекот вертолета, съемки, по-видимому, велись из кабины. Камера пыталась поймать какое-то здание, которое снимали с большой высоты; утренние лучи восходящего солнца то и дело засвечивали в объектив.

– С вами Эвелин Брэдшоу, канал ABC. Мы продолжаем свой репортаж из Мэриленда о только что случившемся инциденте на ядерной станции «Калверт Клифс». Как мы уже сообщали, представители станции заверили нас, что ситуация находится под контролем. Мы решили это проверить! Мы совершаем облет станции и видим, как над зданием поднимается белый дым… Джо, попытайтесь подойти ближе и показать крупнее нашим телезрителям!

Картинка превратилась в изображение на большом экране в студии; рядом с экраном сидел ведущий, пожалуй, уже за пятьдесят, но еще представленный гламурным.

– Эвелин, как нам только что передали официальные лица, на станции стравливают пар через предохранительный клапан, никакой опасности населению нет, – прокомментировал он. – Эвелин, вам удалось подойти поближе?

– Да! Переключите на нас камеру!

На экран выплыло изображение здания, похожего на пенал, возле которого торчали два огромных цилиндра, похожих на резервуары нефтехранилища. Подымавшийся дымок выглядел жиденьким и совсем не опасным.

– Ну, после Чернобыля-то они меры защиты, наверное, приняли… – начал Виктор и вдруг понял, что он сморозил глупость.

– Давайте мы с вами как-нибудь в Припять съездим, – каким-то загадочным тоном произнесла Светлана, – необычайно уютный и чистенький город.

Здесь же не было Чернобыля, вспомнил Виктор.

У американцев не было причины дергаться с безопасностью АЭС, подумал он.

И вдруг над зданием на экране моментально вздулся и лопнул пузырь ударной волны, все строение окуталось огромным облаком пыли, из которого спустя мгновение на десятки метров ввысь взметнулся столб то ли дыма, то ли пара, рыжий в лучах зари, расплываясь поверху пугаюшей шляпой гриба.

– Oh! Oh!! NO!!! – голос репортерши сорвался до ультразвука.

– Это всего лишь водород, – прокомментировал Момышев. – но выглядит потрясающе. Потери персонала будут, но единичные.

– Взрыв!!! Она взорвалась!!! Вы видели это?!! – верещала репортерша, – Мы только что видели взрыв!!! Был шок от взрывной волны!!! Грибовидное облако!!! Там грибовидное облако!!!

– Эвелин! Эвелин! – завопили из студии. – Мы все показали! Что вы видите?

– Это Эвелин Брэдшоу, АВС! Станция только что взорвалась! Дайте повтор!

– Студия, даем повтор! Да, был взрыв!

– С вами Эвелин Брэдшоу. Мы видим, как над станцией поднимается огромное желтое грибовидное облако. Самой станции не видно, поэтому мы пока не можем видеть степень ее разрушения…

– Спасибо, Эвелин. Мы продолжим наш экстренный репортаж после короткого перерыва на рекламу. С вами Марк Клайвен и Эвелин Брэдшоу, ABC.

Из динамиков послышался мощный гитарный рифф культового хита школьных лет Виктора, «Smoke On The Water». На экране герой стремительным броском выскочил из дверей здания, которое тут же исчезло за его спиной в дыму и пламени взрыва.

– Бывают ситуации, когда вам срочно нужна защита. Шариковый дезодорант-антиперспирант «Фаербол-24» – вот надежное решение! – торжественно возвестил голос за кадром.

– Oh, those Americans[32], – вздохнула Светлана, приглушая звук со своего тачпада, – как у них вечно все к месту.

– Однако грохнуло практически как на Три-майл-айленд, – невозмутимо отозвался Момышев, – а может, и сильнее. Надо полагать, второй энергоблок тоже бздымкнет. Было очень популярное место для рыбалки.

– Рыбалка-то шут с ней, – печально констатировал Виктор. – Люди погибли и, наверное, еще погибнут.

– Немного. От военных операций США в вашей реальности гибнет гораздо больше.

– Простите, а при чем тут военные операции? Стихийное бедствие с каждым может случиться.

Наступила какая-то странная тишина, и Виктору показалось, что Момышев и Семиверстова переглянулись.

«Аннушка разлила масло… Седьмое доказательство… Слишком много происшествий… Воланд… Хеллоуин… Возвращение духа Сталина… Сотрудничать со злом… Военные операции… Военные операции…»

Не может быть так много катастроф в одно и то же время, подумал Виктор. Не может. Если все время выпадают три шестерки, кости налиты свинцом.

Диверсия? Диверсионная война с США? Но как? Ведь если это обнаружится… Или не обнаружится? Они уверены, что никто ничего…

Неужели?..

Неужели это сверхъестественная сила?

Неужели в СССР сумели? Все эти шамбалы, ковчеги… неужели есть что-то за пределами научного мировоззрения?

А разве его путешествия тому не доказательство?…

Тогда… Тогда что же? Война магов – реальность?

…Напряженную тишину нарушил Гаспарян:

– Товарищи, по-моему, мы совершили ошибку, не посвятив господина Еремина в некоторые моменты операции. Все-таки хоть он и не должен влиять, но, по сценарию, обязан участвовать.

Глава 25

Меч в крови дракона, или За державу больше не обидно

«Значит, меня сейчас должны во что-то посвятить, – подумал Виктор. – Посвятить в некоторые моменты – значит, в некоторые тайны. А потом меня отсюда выпустят? И вообще, в живых оставят? Хотя какая разница, если из-за этого начнется атомная война. А начаться она может и здесь. Ну, просто от технической ошибки…»

– Наверное, Светлане Викторовне проще ввести в это дело господина Еремина, – продолжал Гаспарян, – или товарища Еремина? Как нам вас лучше величать, Виктор Сергеевич?

– Лишь бы не «гражданин Еремин». Хотя, раз мне оказано высокое доверие участвовать, тогда лучше как все – «товарищ Еремин». Я должен что-то подписывать, проходить инструктаж перед ознакомлением?

– Не требуется, – неторопливо произнесла Светлана. – В другой обстановке – может быть, а сейчас…

Она слегка развела руками, и Сергею показалось, что в уголках ее губ появились грустные складки.

– Возможно, вам лучше было этого не знать, – продолжала она. – Но было бы это лучше для страны, для человечества – мы не знаем. Возможно, вы не поверите в то, что мы вам сообщим. Возможно, никто не поверит вам, если вы это попытаетесь кому-то сказать. Сейчас вот сидишь и не веришь, что все это не так давно сочли бы сказкой или абсурдом… ну, я не знаю, как бы это все сочли.

АВС закончила рекламную паузу, на экране вновь показывали разрушения зданий, клубы пыли, машины, каких-то людей в защитных костюмах, но Светлана не включала звука.

– Вы готовы?

– Что?

– Вы готовы услышать то, что, возможно, несколько изменит ваши прежние представления о мире?

«А ведь это последняя возможность отказаться. Просто сказать – не готов, и все…»

Светлана остановилась: вопрос был не риторическим, она действительно дожидалась ответа.

«И что – все? А если это действительно чудо? Если оно может поменять и нашу реальность? Сколько можно жить в ожидании новых гадостей? Ведь если вспомнить все, что произошло за эти двадцать лет, все в основном было для того, чтобы небольшая часть нас могла жутко, безобразно нажиться. Хотели так, не хотели, но так почему-то и получается. Где выход? Чего дальше ждать? Чем ты рискуешь – вот этой безнадегой? Даже если тебе повезет, лично тебе, ты всю оставшуюся жизнь будешь мучиться от того, что все вот это, вокруг тебя, несправедливо, и ты не можешь в этом ничего поправить, ничего…»