История - Фукидид

77. Обменявшись на сходке такими речами и одобрив друг друга, воины принялись с еще большей энергией готовиться к войне. Что же касается десяти послов, отправленных на Самос1 от «Четырехсот», то они, узнав на Делосе о положении дел, там и остановились2.

78. Тем временем среди экипажей пелопоннесской эскадры в Милете возникло недовольство1. Матросы громко жаловались на сходках, что Астиох и Тиссаферн губят все дело. Астиох и раньше2, пока пелопоннесский флот был сильнее, а у афинян было мало кораблей, отказывался дать бой врагу и даже теперь, когда у врагов, по слухам, начались междоусобные распри и их флот не сосредоточен в одном месте3, он не желает сражаться. Вместо этого они ожидают прибытия финикийской эскадры Тиссаферна4, но все это только пустые слова — и ничего больше, и поэтому им угрожает гибель. А Тиссаферн не только не доставляет обещанных кораблей, но даже ослабляет их флот, выплачивая жалованье нерегулярно и не полностью. Поэтому, говорили они, пришло время дать бой врагу. Особенно настаивали на решительных действиях сиракузяне5.

79. Слыша такие толки и ропот войска, союзники и Астиох постановили на военном совете дать решительное сражение. К тому же пришло известие о волнениях на Самосе. Тогда вся пелопоннесская эскадра в составе 112 кораблей вышла в море, держа курс на Микалу1, в то время как милетяне получили приказ идти туда по суше. Афинская эскадра в составе 82 кораблей в это время стояла на якоре у Главки2 на мысе Микале (где Самос напротив Микалы близко подходит к материку). При виде идущей на них пелопоннесской эскадры афиняне отступили к Самосу, считая себя слишком слабыми, чтобы дать бой противнику при таком неравенстве сил. Кроме того (получив уже раньше сведения из Милета о желании врагов дать бой), афиняне хотели подождать подхода прибывшей из Хиоса к Абидосу эскадры Стромбихида3 (к которому заранее послали вестников). При таких обстоятельствах афиняне возвратились на Самос, пелопоннесцы же пристали к Микале и там расположились лагерем вместе с сухопутным войском из Милета и окрестностей. На следующий день пелопоннесцы намеревались уже напасть на Самос, но, узнав о прибытии эскадры Стромбихида из Геллеспонта, немедленно отплыли в Милет. Тогда афиняне, получив подкрепление кораблями Стромбихида, сами с эскадрой в составе 108 кораблей отплыли в Милет, чтобы дать врагу решительный бой. Однако ни один неприятельский корабль не появился в море, и афиняне возвратились на Самос.

80. После этого пелопоннесцы не вышли в море, считая, что даже с объединенными силами не могут рискнуть дать сражение. Они не знали, откуда достать денег на жалованье экипажам стольких кораблей (тем более что Тиссаферн нерегулярно выплачивал деньги) и поэтому тем же летом послали к Фарнабазу Клеарха, сына Рамфия, с эскадрой из 40 кораблей. Фарнабаз приглашал к себе пелопоннесцев, обещая платить жалованье их матросам. В это время византийцы завели с ними через глашатаев переговоры о восстании против афинян. Чтобы ускользнуть от афинян, пелопоннесская эскадра вышла в открытое море, но там была застигнута бурей. Клеарх с большинством кораблей нашел убежище на Делосе, откуда позднее возвратились в Милет (сам Клеарх потом по суше добрался до Геллеспонта и там принял командование флотом). Остальные десять кораблей во главе с мегарцем Геликсом1 спаслись в Геллеспонт, где они побудили византийцев отпасть от афинян. Узнав об этом, афиняне на Самосе также послали в Геллеспонт корабли и войско. У Византии произошло небольшое морское сражение восьми кораблей против восьми2.

81. На Самосе1 вновь избранные военачальники, особенно Фрасибул, всегда придерживавшийся такого мнения, считали необходимым возвратить Алкивиада из изгнания2. Наконец Фрасибулу удалось склонить большинство народного собрания к возвращению Алкивиада, даровав ему специальным постановлением полное прощение. После этого Фрасибул переправился на материк к Тиссаферну и проводил Алкивиада на Самос. Он видел единственный путь спасения в том, чтобы склонить Тиссаферна перейти от пелопоннесцев на сторону афинян. На созванном затем народном собрании выступил Алкивиад. Он сначала горько жаловался на свою жестокую участь изгнанника; затем в пространной речи изложил положение дел, стараясь внушить воинам немалые надежды на будущее. При этом Алкивиад сильно преувеличивал свое влияние на Тиссаферна. Прежде всего он старался внушить страх олигархам в Афинах и добиться скорейшего роспуска тайных обществ3. Затем он хотел возвыситься в глазах войска на Самосе, поднять его дух и внушить доверие к себе и, наконец, насколько возможно, испортить у пелопоннесцев отношения с Тиссаферном и таким образом расстроить вражеские планы. В своей похвальбе Алкивиад уверял, что Тиссаферн обещал ему (если афиняне заслужат доверие) всегда содержать афинское войско, пока у него самого останутся хоть какие-то средства; готов якобы, если до того дойдет, продать ради афинян даже свою собственную постель; приведет финикийскую эскадру (которая стоит у Аспенда)4 на помощь афинянам, а не пелопоннесцам. Однако полностью довериться афинянам Тиссаферн может только тогда, когда Алкивиад, здравым и невредимым вернувшийся на родину, послужит за них порукой.

82. Слушая подобные посулы, афиняне тотчас же избрали Алкивиада стратегом в товарищи к избранным прежде стратегам и поручили ему руководство всеми государственными делами. Теперь никто из них ни за что на свете не отдал бы неожиданно блеснувший им луч надежды на спасение и возможность отомстить «Четыремстам». Под влиянием речи Алкивиада воины были уже готовы, невзирая на близость врагов, тотчас плыть со всем флотом на Пирей. Однако Алкивиад, несмотря на настоятельные требования со всех сторон, наотрез отказался плыть в Пирей, чтобы не оставлять ближайших врагов в тылу. Избранный теперь стратегом, говорил он, он должен прежде всего отправиться к Тиссаферну для переговоров о ведении войны. Сразу же после этого собрания Алкивиад уехал, желая создать у воинов на Самосе впечатление, что он во всем действует заодно с Тиссаферном, а тому дать понять, что теперь как стратег он может оказать ему услугу или причинить вред. Так Алкивиад сумел устрашить Тиссаферна афинянами, а афинян — Тиссаферном.

83. Между тем у пелопоннесцев в Милете, узнавших о возвращении Алкивиада, еще усилилась неприязнь к Тиссаферну, которому они уже давно не доверяли. Ведь со времени нападения афинян на Милет Тиссаферн, видя, что пелопоннесцы не решаются дать бой афинской эскадре1, стал гораздо более скудно платить жалованье экипажам их кораблей. А теперь эта старая вражда превратилась в ненависть. Как и прежде2, воины собирались на сходки и выражали свое недовольство. Причем не только рядовые воины и гребцы, но и некоторые люди более высокого положения жаловались, что никогда не получают содержание полностью, да и платят-то очень мало и нерегулярно. И если не будет решающей битвы или их не переведут в другое место с обеспеченным пропитанием3, то воины дезертируют с кораблей. Виноват же во всем этом, по их словам, Астиох, который из личной корысти угождает Тиссаферну.

84. Между тем, пока воины выражали так свое недовольство, поведение Астиоха подало повод к бурному возмущению. Сиракузские и фурийские матросы, в большинстве люди свободные, более дерзко и настойчиво стали требовать уплаты жалованья. Астиох отвечал им довольно надменно с угрозами и даже поднял палку на Дориея1, который вступился за своих людей. При виде этого воины, как настоящие моряки, бросились на Астиоха, чтобы избить его. Однако Астиох, вовремя заметив угрожающую опасность, успел бежать к какому-то алтарю, где и нашел защиту. Так ему удалось спастись, а мятежники разошлись. Милетяне, также недовольные Тиссаферном, внезапно напали на укрепление, построенное им в Милете2, захватили его и изгнали оттуда гарнизон. Этот поступок одобрили и остальные союзники, особенно же сиракузцы. Однако Лихас3 был недоволен этим и заявил, что милетянам, как и всем остальным подданным царя, следует безропотно подчиняться умеренным требованиям Тиссаферна и всячески угождать ему, вплоть до благополучного окончания войны. Поведение Лихаса как в этом, так и в других подобных случаях вызвало раздражение милетян и впоследствии, когда он заболел и умер, они не позволили похоронить его в Милете там, где хотели лакедемоняне.

85. В то время как у пелопоннесцев и милетян начались такие раздоры с Астиохом и Тиссаферном, из Лакедемона прибыл Миндар, назначенный в качестве наварха преемником Астиоху. Астиох сдал командование Миндару и отплыл в Лакедемон. Тиссаферн отправил с ним посланцем одного из своих приближенных, карийца Гавлита, владевшего двумя языками1, с поручением принести жалобу на захват укрепления милетянами, а также защищать его, Тиссаферна, от возможных обвинений: он знал, что послы милетян отправились в Лакедемон вместе с Гермократом, главным образом чтобы обвинить его, Тиссаферна. Гермократ должен был разъяснить лакедемонянам, как Тиссаферн, ведя с помощью Алкивиада двойную игру, вредил пелопоннесцам. С Гермократом Тиссаферн постоянно враждовал из-за уплаты жалованья матросам. Когда же Гермократ был изгнан из Сиракуз2 и другие военачальники — Потамид, Мискон и Демарх — прибыли, чтобы принять командование сиракузской эскадрой у Милета, Тиссаферн напал на него еще более яростно, обвиняя его главным образом в том, что тот просил у него, Тиссаферна, денег, но получил отказ, и в этом и есть якобы причина вражды Гермократа к нему, Тиссаферну. Итак, Астиох, милетяне и Гермократ отплыли в Лакедемон. Алкивиад же тем временем возвратился от Тиссаферна на Самос3.