Счастливчик Ген (СИ) - Геннадий Ищенко

— Все сюда! — крикнул я гвардейцам, двое из которых тарабанили в двери, а один разбирался с открывшим дверь хозяином дома. — Ломаем эту дверь!

Сказать это было гораздо легче, чем сделать. Хорошо еще, что дверь открывалась вовнутрь, иначе бы мы ее не открыли. Повезло еще и с тем, что привычных мне засовов на дверях не было, а чтобы закрыть замок, нужен ключ. Видимо, ключа у черного не было, и он просто закрыл дверь на задвижку, которую мы после нескольких попыток дружными усилиями выломали.

— Вы двое, — сказал я гвардейцам. — Остаетесь у входа. Здесь никто не должен пройти. Но убивать только в крайнем случае. А ты пойдешь со мной. Будь готов в любой момент перейти в ускорение.

Первым делом мы проверили дверь, выходящую на задний двор. Она была распахнута, но на самом дворе никого не было. Мы выбежали на дорожку, усыпанную мелким гравием, и в ее конце увидели на газоне отчетливые свежие отпечатки мужских сапог, идущие к соседнему забору. Гвардеец уже хотел было бежать следом, перемахнув через невысокий забор, но я его остановил.

— Не спеши. Что‑то тут не так. Вот смотри, зачем, для того чтобы перелезть через забор, понадобилось сходить с дорожки? Не для того ли, чтобы оставить нам эти следы?

Я внимательней присмотрелся к самим следам и камням дорожки.

— И следы по краям не очень четкие. Такое впечатление, что кто‑то прошелся до забора и обратно, пятясь задом по своим собственным следам. У забора, где остались следы, очень мягкая влажная почва. Если бы я перелезал через забор, то подтянулся бы на руках и сильно оттолкнулся ногами. Тогда последние следы были бы глубже, особенно там, где отпечатки носков. А когда все это проделывалось, на подошвы налипла бы земля. Ее немного, но в конце дорожки камни чуть более грязные, причем здесь и здесь, как раз там, куда он должен был поставить ноги. Жаль, что дальше не посмотришь: мы с тобой все затоптали, но и увиденного довольно.

— Думаете, милорд, он все еще в доме?

— Почти наверняка.

— И на что он может рассчитывать, спрятавшись в доме, который все равно перероет стража?

— Трудно сказать. Многое зависит от того, давно они обосновались в этом доме или нет. Если давно, то здесь могут быть тайники, которые вряд ли заметит стража, а о том, что мы используем собак, они, скорее всего, не знают. Могут быть и другие возможности.

— А почему все‑таки не уйти через забор?

— Куда? Смотри, двор открытый и укрыться там негде. Дом у соседей двухэтажный и окна первого этажа довольно высоко, а дверь почти наверняка заперта. Лезть в окно это шум и потеря времени. Пока разобьешь окно, очистишь его от осколков и заберешься внутрь, хозяева могут опомниться и двинуть чем‑нибудь тяжелым или острым.

Разговаривая, мы подошли к двери. Я сделал знак гвардейцу помолчать и быть наготове. Зайдя в дом, я закрыл за собой двери, задвинул щеколду и обмотал ее кожаным ремнем, найденным в комнате рядом с выходом. Теперь, чтобы ее открыть, потребуется время. Попытка использовать интуицию, к успеху не привела.

— Скорее всего, он все‑таки на первом этаже, — шепотом сказал я гвардейцу. — Забираться выше — это загонять себя в ловушку. Окна на зиму заделывают, а по таким крышам, как здесь, далеко не уйдешь, тем более по мокрым: шею сломаешь. Начнем обыскивать комнату за комнатой, начиная с левого края дома, здесь их меньше. И постарайся не дать себя задеть, они оружие смазывают ядом.

Искать нам никого не пришлось. Черный за нами наблюдал и, увидев, что его хитрость разгадана, решил прорываться. А может быть, счел, что сможет справиться с нами и заодно выполнить задание? В конце полутемного коридора появилась невысокая фигура, которая быстрым скользящим шагом двинулась в нашу сторону.

— Он не достал меч, — шепнул я напарнику. — Берегись ножей.

Я сам достал пару метательных ножей, которые всегда носил с собой не только в поездках, но и во дворце. Мы были готовы к броску, поэтому, когда он последовал, рухнули на пол. Я упал удачно, пропустив над собой нож, а вот гвардейцу не повезло. Уловив его движение, убийца успел бросить нож ниже, к тому же парню помешал быстро упасть меч, который он держал в руке. В результате гвардеец заработал рану, неопасную в любом другом случае, кроме этого. Оружие было отравлено, и полученной дозы яда оказалось достаточно, чтобы гвардеец потерял сознание.

Я метнул свои ножи, не вставая с пола из очень неудобного положения. Один нож пролетел мимо, но второй глубоко вошел в правую ногу черного. Ни стона, ни крика не последовало. Убийца за рукоятку выдернул из раны нож и, не целясь, швырнул его в меня, другой рукой извлекая из ножен меч. Я уклонился от ножа и через мгновение уже стоял на ногах тоже с мечом в руках. Занятия с Карой, хоть и не очень продолжительные, сильно повысили уровень моего мастерства и обогатили опытом применения довольно специфических приемов боя, так что я был почти спокоен за исход схватки. Уровень черного был ниже моего, что выяснилось очень быстро, стоило нам лишь обменяться несколькими ударами. Вообще все слухи о них, как о непобедимых бойцах, оказались здорово преувеличены. Они хорошо владели оружием, но брали вверх не за счет этого, а за счет хорошей подготовки убийств, внезапности и применения ядов. Постепенно я оттеснил черного в конец коридора, обращая особое внимание на защиту, чтобы не дать ему себя зацепить. У меня не было никакого сомнения, что его клинок отравлен. Когда мой противник уперся спиной в стену, он понял, что проиграл, и попытался ткнуть себя своим собственным мечом, но не успел. Воспользовавшись тем, что он на мгновение отвел от меня меч, я эфесом своего ударил его в висок, стараясь бить не слишком сильно.

— Тщательно его свяжи, — приказал я одному из двух оставленных у входа гвардейцев, который прибежал на помощь на шум боя, а сам пошел в другой конец коридора.

Помогать раненому не пришлось, он был уже мертв. В этот момент со стороны входной двери раздались крики и звон клинков, и я изо всех сил бросился туда. Я успел вовремя: тот самый тип, портреты которого мы развесили по городу, теснил сторожившего вход гвардейца внутрь здания. В узком коридоре они могли драться только один на один. Но я и не собирался состязаться с ним в фехтовании. Я достал тот нож, который раньше неудачно бросил и позже подобрал с пола, и, выбрав мгновение, метнул его из‑за спины гвардейца. Нож попал черному в плечо руки, которой он сражался. Ободренный помощью гвардеец удвоил усилия и скоро сильным ударом выбил у черного меч. Сбежать или себя убить ему не позволили, оглушив, как и его напарника, ударом по голове. Оставив гвардейцев вязать второго пленника, я вышел на улицу и похолодел: сторожившие карету гвардейцы неподвижно лежали возле нее на брусчатке. А ведь я специально оставил там Глана, чтобы не подвергать его опасности. Удружил, называется. Как мы узнали позже, один из убийц спрятался под днищем кареты, выждал, пока мы ушли, и напал на не ожидавших этого гвардейцев. Черному не потребовалось много времени, чтобы нанести им раны отравленным оружием, после чего он, вместо того чтобы ускакать на одном из коней, пошел выручать своего напарника. Стоя над телами гвардейцев, я дал себе зарок никогда больше не использовать гвардию для своей охраны без крайней на то необходимости. Гвардейцы были неплохими рубаками, но их нельзя было применять против темных с их арсеналом запрещенных приемов. Я решил по возвращении поговорить с королем, чтобы ордену разрешили держать мою охрану в дворцовых казармах.