Богач, бедняк - Ирвин Шоу

— В таком случае поскорее одевайся. Терпеть не могу опаздывать к началу.

Он пошел в спальню, причесался, повязал галстук, надел ботинки. Надевая пиджак, посмотрел на измятую постель, изрытое поле недавней битвы. Войдя в гостиную, он увидел, как она набросила на плечо ремень своей сумки с фотооборудованием. Он попытался ее уговорить оставить его у него, но она настояла на своем. Она забирает с собой свои игрушки.

— Я и так проторчала здесь слишком долго для одного субботнего дня, — сказала она.

На следующее утро он ехал по промокшей от дождя автостраде в школу Билли, но думал не о нем, а о Джин. Стояло ранее утро. Движения почти никакого. Они посмотрели картину — она была ужасной, — потом поужинали в ресторане на Третьей авеню, поговорили о том, что было совершенно не важно для них обоих, о кинофильме, о пьесах, которые они видели в театре, о прочитанных книгах и статьях в журналах, о разных сплетнях. Это был разговор малознакомых, случайно встретившихся людей. В разговоре они старались не упоминать ни о браке, ни о любви втроем. Они выпили больше, чем обычно. Будь это их первой совместной прогулкой по городу, наверняка они посчитали бы друг друга занудами! Покончив с бифштексами и коньяком в уже опустевшем ресторане, он с облегчением посадил ее в такси, а сам пошел домой пешком. Он запер за собой на ключ дверь в пустой квартире, которую яркие краски интерьера и металлическое поблескивание претендующей на модерн мебели делали похожей на обиталище, покинутое всеми еще на прошлогоднего Марди-Гра[71]. Смятая постель казалась просто свидетельством неряшливости хозяев, а не священным пристанищем любви. Он спал как убитый, а когда проснулся, сразу вспомнил проведенный с Джин день, поручение Гретхен и пришел к выводу, что уныло льющий за окном холодный декабрьский дождь пополам с копотью — самый подходящий фон для завершения этого неудачного уик-энда.

Рудольф позвонил в школу Билли и попросил передать, что приедет к нему около двенадцати тридцати и отвезет его на ланч. Но приехал раньше, чем рассчитывал, в начале первого. Хотя дождь прекратился и на юге бледное солнце пробивалось через облака, на территории школы никого не было видно, никто не входил в разбросанные по школьному городку здания и не выходил из них. Гретхен говорила ему, что при хорошей погоде, в более теплое время года, здесь просто чудесно, но сейчас под низко нависшим холодным небом это пустынное место сильно напоминало тюрьму, и это впечатление усиливалось от мрачных строений и утопающих в грязи лужаек. Он подъехал к главному корпусу, вышел из машины, не зная, где ему искать Билли. Вдруг из церквушки в сотне ярдов от него донеслись молодые голоса, старательно распевавшие религиозный гимн «Вперед, вперед, воинство Христово!»

Сегодня же воскресенье, вспомнил он. Обязательная для всех учеников церковная служба все еще практикуется в некоторых школах. Когда ему было столько лет, сколько сейчас Билли, ему приходилось каждое утро салютовать флагу и клясться в верности Соединенным Штатам. Вот оно, преимущество бесплатного обучения, где церковь отделена от государства.

К крыльцу главного корпуса подкатил «линкольн-континентал». Да, у этой школы богатые жертвователи. Здесь воспитываются будущие правители Америки. Сам он ездил на «шевроле». Интересно, как бы руководство школы отреагировало на то, если бы он приехал сюда на своем мотоцикле, который все еще стоял у него в гараже, но теперь он им редко пользовался.

Какой-то тип в модном плаще с очень важным видом вышел из роскошного автомобиля, оставив свою даму в машине. Вероятно, чьи-то родители, приехавшие на уик-энд пообщаться с будущим правителем Америки. Судя по манерам, этот человек, по крайней мере, президент компании — румяный, подвижный, в хорошей спортивной форме. Теперь Рудольф с первого взгляда узнавал этот тип людей.

— Доброе утро, сэр, — обратился Рудольф к нему, и его голос мгновенно машинально приобрел официальный тон, каким он разговаривал с президентами компаний. — Не могли бы вы мне сказать, где находится Силлитоу-Холл?

Тот широко улыбнулся, демонстрируя искусную работу дантиста, за которую ему пришлось заплатить никак не менее пяти тысяч долларов.

— Доброе утро. Да, конечно, знаю. В прошлом году там жил мой сын. По-моему, это самое лучшее здание на территории школы. Вон там! — И он указал рукой. — До него примерно ярдов четыреста. Можете туда доехать вон по той дорожке, прямо, потом сделаете круг.

— Благодарю вас.

Из церквушки все еще доносился гимн. Важный господин прислушался.

— Они все еще славят Бога, — доверительно сказал он. — Все — во имя Его.

Рудольф доехал на своем «шевроле» до Силлитоу-Холла. Внимательно поглядел на доску, увековечивающую память лейтенанта Силлитоу в вестибюле здания, в котором царила удивительная тишина. Девчушка лет четырех в голубом комбинезоне каталась на трехколесном велосипеде по тесной комнате отдыха на первом этаже. Бегавший там здоровый сеттер его облаял. Рудольф пришел в замешательство. Он никак не ожидал, что в мужской школе увидит четырехлетнюю девочку.

Открылась дверь, и вошла круглолицая, приятная на вид молодая женщина в узких брюках.

— Замолчи, Бонни, — приказала она псу. — Он у нас абсолютно безвредный, — улыбнулась она Рудольфу.

Непонятно, что она здесь делает, подумал он.

— Вы чей-то отец? — спросила женщина, схватив ласково виляющую хвостом собаку за ошейник с такой силой, что чуть ее не задушила.

— Не совсем, — ответил Рудольф. — Я — дядя Билли Эбботта. Я звонил сегодня утром.

На приятном круглом молодом лице появилось странное выражение. Тревога? Подозрительность? Облегчение?

— Ах, вот как, — сказала женщина. — Он ждет вас. Меня зовут Милли Фервезер. Я — жена старшего воспитателя.

Теперь все стало на свои места: ребенок, собака, сама она. Что бы ни произошло с Билли, в ту же минуту подумал Рудольф, в этом никак нельзя винить эту приятную, пышущую здоровьем женщину.

— Мальчик вернется из церкви с минуты на минуту, — сказала она. — Может, зайдете к нам и чего-нибудь выпьете?

— Не хотелось бы причинять вам лишнего беспокойства, — ответил Рудольф, но не стал упрямиться, когда миссис Фервезер, дружески махнув ему рукой, пригласила следовать за ней.

Их комната оказалась большой, просторной, удобной, она была обставлена старой мебелью, повсюду множество книг.

— Муж сейчас тоже в церкви, — объяснила она. — Может, выпьете шерри-бренди? — Из соседней комнаты донесся плач ребенка. — Это мой младший заявляет о себе. — Торопливо налив ему стакан и извинившись, она пошла к малышу. Плач тут же прекратился. Она вернулась, приглаживая волосы, налила себе шерри. — Садитесь, прошу вас!

Наступила неловкая пауза. Вдруг Рудольфа осенило. Ведь эта женщина встретилась с Билли несколько месяцев назад и, конечно, лучше знает мальчика, чем он, который выполняет свою миссию по спасению ребенка вслепую, совершенно не зная его. Нужно было попросить Гретхен прочитать ему по телефону письмо, полученное от Билли.

— Билли очень хороший мальчик, — сказала миссис Фервезер. — Такой красивый, воспитанный. У нас тут есть такие дикари, мистер… — она замолчала.

— Джордах, — подсказал ей Рудольф.

— Поэтому мы очень ценим воспитанников с хорошими манерами. — Она пригубила шерри. Глядя на нее, Рудольф отметил, что мистер Фервезер, должно быть, счастливый человек.

— Его мать очень беспокоится о нем, — сказал Рудольф.

— В самом деле? — мгновенно отреагировала она. Значит, Гретхен не одна почувствовала что-то неладное.

— Она получила на этой неделе от него письмо. Она мне сказала, — я понимаю, матери всегда склонны все преувеличивать, — она сказала, что по тону письма у нее сложилось впечатление, что мальчик просто в отчаянии. — Зачем ему скрывать цель своей миссии от этой рассудительной, доброжелательной женщины? — Мне, правда, кажется, что она выбрала довольно сильное слово для описания его состояния, но все же я решил приехать, убедиться во всем сам, посмотреть, что можно сделать. Его мать живет далеко, в Калифорнии. И… — он осекся, смущенный. — И в общем, она вышла во второй раз замуж.

— У нас в школе это отнюдь не выходящее из ряда вон событие, — сказала миссис Фервезер. — То есть не родители, живущие в Калифорнии, а то, что родители разводятся и женятся во второй раз.

— Ее муж погиб несколько месяцев назад, — уточнил Рудольф.

— Ах, извините меня, — сказала миссис Фервезер. — Может, поэтому Билли… — она так и не закончила фразу.

— Вы заметили, что с ним что-то происходит?

Его вопрос, по-видимому, вызвал неловкость, и его собеседница нервно коснулась рукой своих коротких волос.

— Лучше поговорите об этом с моим мужем. Это по его части.