Белоэмигранты на военной службе в Китае - Сергей Балмасов

– Это не имеет значения, мне надо, чтобы завтра тот и другой были ликвидированы в 9 часов вечера. Поскольку вы их знаете, ваши люди и выполнят акт возмездия. Подберите таких, кто сможет сделать это достаточно профессионально».

На следующий день Крупенин был убит наповал прямо на платформе, но Забелло удалось скрыться после перестрелки без единой царапины. Но эта промашка осталась для Веспы без последствий[1363].

Японцы видели, что в Китае им пока никто не может противодействовать, и распоясались вовсю. Например, в Хэндао в апреле 1932 г. по подозрению в подрыве японского эшелона по приказу начальника японской жандармерии лейтенанта-полковника была проведена карательная операция. В результате ее арестовали 400 русских и китайцев, из которых без суда и следствия были убиты десятки человек, в том числе сторож железной дороги Астахин и бросившийся его защищать китаец. Среди убитых были и женщины – трое русских и одна китаянка. Кроме того, были также изнасилованы десятки девушек, русских и китаянок, среди которых были и не достигшие десятилетнего возраста девочки, пять из них вскоре умерли. Веспа так описывал происходившее: «Пьяный японский лейтенант ударом бутылки по голове убивает в публичном доме одну из проституток. Выйдя на улицу, самурай открывает стрельбу по прохожим: убит кореец, ранены двое китайцев и русская женщина. По дороге к вокзалу, временной резиденции лейтенанта-полковника, Веспа и остальные сталкиваются с группой вдребезги пьяных японских солдат, которые волокут за собой нескольких девушек, китаянок и русских. Одежда с них сорвана, нагие тела белеют на фоне весенней грязи. Лейтенант-полковник криво усмехается: «Уверен, теперь здесь не будет взрывов поездов. Охотников до этого, китайцев и русских, можно образумить только террором. А теперь приглашаю Вас отобедать». Обедали награбленным из русских магазинов. Дикое пьянство. Дверь отворяется, в комнату вталкивают пятерых плачущих русских девушек. Их усаживают на пол рядом с лейтенантом-полковником, который пытается вести себя галантно и предлагает им пива. Те отказываются. Жандарм обращается к Веспе: «Скажите им, что я – полковник и жизнь их – в моей власти. Они должны вести себя благоразумно. Какая из них Вам больше по вкусу? Выбирайте, Вы – гость. Мы, японцы, всегда относимся к гостям с должным почетом. Почему Вы молчите? Может, Вам не нравятся русские женщины? Может, Вы предпочитаете китаянок? Я распоряжусь!»[1364]

Карателями было сожжено и немало русских и китайских домов. В этой гнусной акции приняли участие и 23 русских уголовника, которые обыскивали дома жертв и забирали ценное.

Однако в ту же ночь каратели были уничтожены смешанным русско-китайским партизанским отрядом. Важную роль в этом сыграл Веспа, давший ценную информацию русским офицерам, входившим в руководство отрядом. При нападении партизан из 23 русских жандармов 14 были убиты, остальные бежали[1365].

О том, как многие японские контрразведчики высшего звена относились к русским, свидетельствует А. Веспа со слов командовавшего отрядом карателей лейтенанта-полковника, заявившего ему: «Вы итальянец. Тем лучше. Не люблю русских. Точнее, ненавижу. Всех – белых, красных, черных – всех цветов. Абсолютно бесполезные люди, как, впрочем, и китайцы, которые могут убивать только под покровом ночи, из-за угла и никогда не выйдут драться открыто. Свиньи, все они свиньи – 450 миллионов китайцев и 150 миллионов русских. Знаете, что они из себя представляют? Молчите? Ладно, я сам Вам скажу: 600 миллионов свиней!»[1366]

Японцы не только не противодействовали, но даже поощряли активную деятельность созданной при участии японских спецслужб эмигрантской организации Антикоммунистический комитет, занятой физическим устранением лиц, неугодных правому крылу эмиграции и японским спецслужбам, например того же Клерже в Шанхае[1367]. Эта организация помогала японцам держать русских эмигрантов в постоянном страхе. Например, когда в июне 1940 г. японцы открыли военное училище для русских эмигрантов на сорок человек и когда часть молодежи уклонилась от обучения, то Антикоммунистический комитет принимал против них соответствующие меры[1368].

Случаи злоупотреблений находившихся на японской службе эмигрантов в отношении своих же соотечественников отмечались даже среди весьма известных в эмиграции людей. Например, полицейский отряд Б. Н. Шепунова, стоявший на станции Пограничная, у советской границы, чьей задачей было заявлено «очищение района от коммунистов», арестовывал всех подряд, без разбора. Достаточным основанием для ареста было то, что человек недавно прибыл из СССР или у него там были родственники. Бакшеев зарвался до того, что в конце концов даже арестовал несколько десятков человек из Русской фашистской партии, также обвиненных им в «коммунизме»[1369].

Японцы сразу после своего прихода на север Китая создали разведывательные школы, готовившие кадры агентов из среды иностранцев. Обычно они маскировались под видом школ изучения японского языка и культуры. Наиболее известными из них были японский колледж Дунвень в Шанхае и Общество по изучению японского языка в Тунчжоу. В Токио существовал особый институт для иностранцев, среди слушателей которого были и русские эмигранты, командированные туда из Харбина. В Токио также существовала школа Накано, готовившая сотрудников для агентурно-разведывательной работы при японских военных миссиях. Она имела русское, китайское и английское отделения. Кроме языков, в этой школе проходили географию, экономику и политику соответствующих стран. Основным предметом, однако, в этой школе было изучение методов работы иностранных разведывательных органов, главным образом советских, американских, английских и китайских. Одним из дополнительных курсов было изучение различных способов вербовки белоэмигрантов и китайцев для разведывательной работы[1370].

В качестве разведчиц японцы использовали молоденьких русских эмигранток, которых засылали на советскую сторону под видом колхозниц, собирающих грибы. Например, только на одной из погранзастав в Забайкалье таких «колхозниц» лишь за 1941 г. задерживали дважды.

Вторая мировая война разделила эмигрантов на два непримиримых лагеря. Сначала отношение к сторонникам победы СССР было крайне отрицательным. Их просто старались убивать. Так, наемным убийцей-китайцем был убит эмигрант Мамонтов, агитировавший соотечественников в пользу сбора средств для СССР и разоблачивший эмигранта Хованса как агента японской жандармерии. Показательно, что китайский суд Шанхая приговорил Хованса к пятнадцати годам тюрьмы, но через несколько недель, под давлением японцев, оправдал его, и Хованс занял свое привычное место в японском морском штабе по делам европейцев[1371].

Личность Евгения Михайловича Хованса[1372] (он же Кожевников, Хованский, Пик, Клюге, Петров) представляет особый интерес. По свидетельству русских эмигрантов, он «был колоритной фигурой военного времени. Известный японский шпион, он был также шпионом нескольких других разведок. Кроме того, по данным самих эмигрантов, он был хорошим певцом. Карьеру свою он начал еще в 1918 г. в ЧК. В Шанхае военного времени он был как рыба в воде и доставлял сведения заинтересованным лицам и разведкам, а также шантажировал людей «с секретами», а таких было множество»[1373]. Одновременно он был директором Шанхайского театра русской драмы. По данным самих эмигрантов, он был застрелен на улице города Тайпей на Тайване после 1947 г.[1374] Но вполне возможно, что старый шпион инсценировал собственную смерть и таким образом пытался замести следы.

Другим известным разведчиком-эмигрантом был журналист Дроздов. По свидетельству русских эмигрантов, «он также состоял в Советском клубе и был активен в шахматном кружке. Дроздов прекрасно издавал для кружка еженедельные брошюры. В 1951 г. Дроздов уехал в Советский Союз, где устроился в Хабаровске как «столичный журналист». Я помню высылку Дроздова из Цинтао в 1934 г., когда он решил показаться «в чем мать родила» одной уважаемой даме. В то время история была скандальная»[1375]. Он стал двойным агентом и помогал советской разведке. Еще одним видным русским шанхайцем, работавшим на японские спецслужбы, был известный авантюрист и общественный деятель эмиграции казак М. Н. Третьяков.

Также по заказу японцев был убит Н. А. Иванов, председатель Эмигрантского комитета, отказавшийся дать деньги Антикоммунистическому фонду, помогавшему японцам в войне. Несколько раз пытались убить и известного шанхайского деятеля эмиграции Жиганова из-за того, что он издал свою антифашистскую брошюру[1376]. К концу войны среди «русских китайцев» сторонников СССР под влиянием побед над Германией и ее союзниками было не менее половины. В то же время, когда Жиганов участвовал 13 августа 1945 г. в демонстрации, прославлявшей Чан Кайши и союзников по случаю объявления 11 августа того же года готовности капитулировать, он вскоре был арестован. Дело в том, что он шествовал во главе колонны русских эмигрантов и китайцев под флагами союзников, национального Китая и СССР. Арестовывали его японцы и русский помощник политического отдела полиции Шанхая, несмотря на заступничество присутствовавших на демонстрации японцев. Жиганову угрожала расправа со стороны служивших у японцев русских, объявивших его «коммунистом», но ситуация тогда с каждым часом складывалась во все худшую для японцев сторону, и они предпочли отпустить видного эмигранта-оборонца[1377].