Белоэмигранты на военной службе в Китае - Сергей Балмасов

Бывший офицер японской жандармерии Ильин пишет 15 сентября 1932 г.: «Сейчас все японские штабы заполнены русскими осведомителями. При каждом штабе имеется штатный чиновник, осведомитель, получающий за свою шпионскую работу, в сущности, гроши. Японцы мелки и даже за предательство платить много не любят, обычно иен 75, максимум 90. Затем идет целая серия мелких доносчиков, собирателей сплетен и прочего, которые получают от 15 до 25 целковых в месяц, некоторые – просто сдельно, за доставленные сведения. За разовую сдельную работу доносчикам платят по 2–3 иены. Советником при японском жандармском управлении устроился некто Николай Робертович Грассе – капитан, всю гражданскую войну проведший у Семенова в Чите и при японских миссиях. Грассе искренне верит, что делает большое дело, натравливая японцев на большевиков, на СССР, на отобрание КВЖД, Маньчжурии и прочего. Затем – сонм мелкой мошки, которая вьется, кружится, наушничает, пишет, доносит. Разумеется, когда нечего сообщать, врут и лгут вовсю…»[1337] Грассе и более мелкие «советники» еще в конце 1932 г. убеждали японцев начать войну против СССР, которая, по их мнению, должна спасти Россию.

Ильин пишет 21 октября 1938 г.: «В японскую военную миссию приняты еще двое русских – полковник Тарасов и Истомин. Всего сейчас в миссии одного только Харбина служат 40 человек, главные из которых – Касаткин и «Ванька-Каин», или И. А. Михайлов, прозванный так эсерами за свое предательство их идеалов в годы Гражданской войны. Касаткин – тот самый, который при Колчаке был начальником военных сообщений и которого военно-полевой суд приговорил к расстрелу, а Колчак помиловал его под давлением Ставки, Андогского и Генерального штаба. Дела для этих 40 человек – почти никакого, да и в самом деле – что делать? Какая же цель держать всех этих людей? Оказывается, это будущие «кадры» для Дальнего Востока, который должен будет освобожден от большевиков!!! Все эти Михайловы, Касаткины, Дубинины, Грассе и т. д. – будут министрами, губернаторами, генералами – точь-в-точь как в Маньчжоу-Ди-Го китайцы Ли-Шао-Чены, Чжан Хуан Сяны и т. д. и пляшут под японскую дудку… Они ходят ежедневно в военную миссию, сидят там до 12 часов. Потом, с часу дня до 5, их иногда всех собирают и или начальник миссии полковник Хата, или его помощник просят каждого из них дать информацию о положении на русском Дальнем Востоке и о том, каково там настроение «масс», каково отношение к власти и т. д. Большинство наперебой, надо думать, из лакейства и холуйства, а может быть, кто-нибудь и по непроходимой глупости – начинают рисовать картину полного развала, беспорядка, ненависти. «Армия драться не будет, ждут с нетерпением «избавителей», население власть ненавидит, голодает» и т. д. Японцы слушают с явным удовольствием, записывают эту чушь и отправляют в штаб Квантунской армии. Надо думать, на основании этих сводок японцы и сунулись к сопке Заозерной, а получился конфуз. Оказалось, что вместо распростертых объятий им набили морду! А вчера на Амуре русские заняли остров, который японцы попытались присвоить… Русские неизменно во всех пограничных стычках бьют им морду!.. Всю эту комбинацию с «кадрами» можно объяснить только исключительной тупостью и упрямством японцев. Дубинин мне говорил, что он в единственном числе на этих собраниях пытается «предупреждать» и доказывать, что рассчитывать на то, что в России все так легко будут сдаваться, не приходится, что многое там обстоит иначе, чем пытаются представить остальные русские, служащие в миссии. Армия будет драться, будет защищать свою землю и т. д. и т. д. Но его голос – одинокий, а все остальные уверяют японцев, что стоит им только… и все готово… В общем, можно сказать одно: какой все это вздор, равно ничего не решающий и никакого значения не имеющий… Странно только, что большинство этого не понимает и 40 человек русских, бывших министров, генералов, полковников и прочих засоряют мозги тупому и зарвавшемуся народцу разной чушью! Хотя, может быть, как знать, возможно, некоторые из них отлично знают, что они делают?!»[1338] В отношении полковника Я. Я. Смирнова подозрение Ильина впоследствии подтвердилось.

Находясь на японской секретной службе, некоторые русские эмигранты открыто совершали преступления, пользуясь своим положением. Так, «Ванька-Каин» от имени японской разведки выписывал себе чеки-деньги и требовал принимать их к оплате, погашать которые впоследствии отказывался. Так он обокрал эмигранта Игнатьева на 2 тысячи иен. В итоге Михайлов округлил свой карман, а Игнатьева свалил удар[1339].

Отчасти их вынуждали совершать такие действия японцы, которым они служили. Например, работающий на японскую контрразведку С. С. Костомаров столкнулся с тем, что ему стали выплачивать намного меньшее жалованье, чем это было оговорено при приеме на работу. Кроме того, они не хотели давать ему положенную квартиру, хотя на КВЖД пустовало полторы тысячи пригодных для жилья домов, оставшихся от уехавших в СССР советских подданных. В итоге ему предложили один из таких домов, но его жена обязана была за это убирать квартиру его японского начальника! Костомаров отказался, чем вызвал страшное негодование начальника! Также пытались японцы обжулить своего русского сотрудника при выплате суточных, ссылаясь на «нехватку средств». Костомаров при этом вел себя очень достойно и наотрез отказывался от предлагаемых вместо этого подачек. Видя, что дальнейшее затягивание денежного вопроса ведет к срыву работы и что русского офицера ничем не сломить, наглый японец все же выдал положенные Костомарову 23,5 иены[1340].

Особым объектом внимания японских спецслужб были советские учреждения, главным образом консульство в Харбине. По данным эмигранта Ильина, «около консульства, наискосок через улицу на углу стоит деревянная будка с тремя окнами. Окна заклеены грязной газетной бумагой. В бумаге – посередине дырка. В этой будке сидят «стукачи», русские парни, служащие японского жандармского управления, которые высматривают, кто ходит в советское консульство. Советский консул приказал забить решетку ограждения здания фанерой, чтобы «стукачи» не видели, что делается во дворе и у подъезда. На это японцы тоже приняли меры: рядом с этой будкой строится целый фаршированный домик с высокими окнами – «стукачи» будут оттуда глядеть поверх забора!»[1341]

Японцы перестраховывались при работе даже с самыми проверенными агентами. С 1918 г. они держали под постоянным контролем атамана Семенова. За ним «наблюдал» известный сотрудник японской военной миссии в Дайрене Павел Нива[1342].

Японцы не гнушались использовать для своей работы в разведке даже проституток. По свидетельству китайских источников, они вербовали девушек легкого поведения, которые занимались своим промыслом в лагерях строителей Транссиба и на амурских пристанях[1343].

Эмигрантам приходилось идти на японскую службу не отказываясь, потому что в случае отказа их могли обвинить в том, что они работают на СССР. Многих из таких отказников отправляли в страшный лагерь Пинфань. Там проводились опыты по применению бактериологического оружия. Пинфань имел ужасную славу, откуда на возвращение живым надеяться было нельзя[1344].

Когда японцы укоренились в Маньчжурии, они стали любыми способами выбивать деньги, и потому им приходилось зорко следить за тем, сколько «берут» их подчиненные. Пример этого приводит контрразведчик итальянец Веспа. Однажды русские и японские жандармы совершили удачный налет на крупного бизнесмена, поделив между собой 200 тысяч долларов. Об этом узнало вышестоящее начальство и потребовало львиную долю из этой суммы. Двое русских, участвовавших в налете, получили по 10 тысяч долларов. Один из них чувствовал, что этими деньгами ему воспользоваться не дадут, и вовремя скрылся. На эти деньги он мог спокойно прожить остаток жизни, так как стоимость доллара тогда была совсем иной. Другому агенту, сержанту Книпе, повезло меньше. Накануне начальство арестовало его непосредственных руководителей, двух японских капитанов, получивших с налета по 90 тысяч долларов, и потребовало дележа, оставив им по 10 тысяч долларов. Арестовали и Книпе, потребовав с него уплаты 9600 долларов. Тот не понял своего положения и упрямился, просидев в тюрьме 43 дня, где его избивали начальники-капитаны, с которыми он и участвовал в налете. Когда он не выдержал и указал место, где лежат деньги, его сразу выпустили из тюрьмы и вернули на прежнее место работы, все продолжилось как ни в чем не бывало![1345]

Многие русские жандармы, не говоря уже о полицейских, не гнушались наживаться на торговле живым товаром. В то время около женских гимназий вертелись агенты еврейско-армянской мафии, занимавшейся вовлечением девочек в проституцию. Чтобы представители закона молчали, им отстегивали определенную сумму денег.