Вторая попытка - Екатерина Тильман

...Очевидно, его мысли отразились на лице, потому что Гуминский резко повернулся к столу:

- Я вижу, у вас нет желания помочь мне в ликвидации последствий вашей самодеятельности. Что ж, тогда лучше будет сделать наш разговор более официальным, - он открыл ящик стола и достал микрофон. - До этого момента наша беседа не фиксировалась. Сейчас я включу запись и еще раз предложу вам последовательно, шаг за шагом описать ваше пребывание в замке графа Горвича - абсолютно все, что сможете вспомнить! Запись будет иметь силу протокола и поможет облегчить вашу дальнейшую участь. Или, в случае отказа, ухудшить ее - и это будет намного легче сделать, учитывая все обстоятельства!

Евгений покосился на микрофон и испытал приступ упрямого отчаяния. Интересно, а если он сейчас возьмет и надиктует на пленку разговоры с Тонечкой? Точнее, с ее астралом... И опишет все подробности ее появления? Евгений ярко представил себе такой разговор и содрогнулся. Ну уж нет! Сразу из кабинета - в психушку! Впрочем, даже не это главное... Что будет с ней?.. Если шеф все же поверит... Ведь призраки исчезают при прямом взгляде - так имеет ли Евгений право привлекать к Тонечке столь пристальное внимание?

- Я не намерен обсуждать частную поездку в официальном порядке, резко ответил он, глядя в лицо Гуминскому. - Если я нарушил закон, пусть с этим разбирается суд! А если вас не устраивает моя работа, есть дисциплинарные меры - которые должны быть подкреплены соответствующими мотивировками. Позволю вам напомнить, что я до сих пор еще в нахожусь отпуске!

- Ну-ну, не горячитесь, господин Миллер. Одной только вашей записки графу будет достаточно, чтобы припаять вам статью о злоупотреблении служебным положением со всеми вытекающими последствиями...

Несмотря на серьезность ситуации, Евгений не мог не улыбнуться: так смешно звучал уголовный жаргон в устах главы СБ!

- Имя и адрес Антонины? - переспросил он. - Тоже мне служебная тайна! Да их любой желающий может по первому запросу получить в архиве управления полиции, причем совершенно бесплатно!

- Может! - Гуминский вдруг перегнулся через стол и приблизил свое лицо к лицу Евгения. Зрачки его сузились, голос изменился так, что Евгению стало страшно. - Может, я не спорю! Но я не собираюсь больше играть с вами в логические игры и жонглировать словами! Напоминаю еще раз: судят не за слова, а за поступки... - Он снова откинулся назад, опустил глаза и принялся засовывать в стол так и не понадобившийся микрофон. - Я задам вам только один вопрос, - заговорил он уже спокойно, не глядя на Евгения, - и после этого отпущу вас догуливать свой отпуск. Только один - но постарайтесь ответить на него честно. Зачем вы отправились в замок? Что вы надеялись там отыскать? Заметьте, я даже не спрашиваю, удалось ли вам это отыскать! Итак?

"Только осторожно!" - подумал про себя Евгений. Вопрос был опасный, он мог спровоцировать расслабление, а расслабляться с Гуминским было никак нельзя! Медленно, тщательно подбирая слова, он заговорил:

- Я и жена хотели узнать побольше о прошлом Антонины. Особенно после того, как узнали о ее происхождении. Согласен, я нарушил рекомендацию, но надеюсь, что мое любопытство простительно. Тем более, что поездка оправдала ожидания, мы узнали многое о ее жизни в Шатогории - Евгений решил пожертвовать частью информации, чтобы спасти главное. - И мне очень жаль, что граф заметил наш интерес и среагировал столь неадекватно...

- Да нет, подозреваю, он среагировал как раз вполне адекватно, Гуминский закрыл папку и поднялся. - Хотя я верю, что у вас хватило ума не выспрашивать у него подробности гибели художника Фельцмана, - Евгений вздрогнул, - или детали ее поспешного бегства из страны. Уверен также, что вы не рассказали ему о жизни, которую его жена вела в общине экстрасенсов, о двоих исследователях, погибших из-за ее дневника, наконец, о ее собственной странной смерти... Но я не сомневаюсь, что Матиуш Горвич достаточно хорошо знал свою жену, чтобы распознать интерес, проявляемый к ее личности. И сделать правильные выводы... Смотрите мне в глаза, Миллер, и попытайтесь мне возражать...

Евгений молчал, не смея поднять глаз. Это была катастрофа. Гуминский беспощадно вытаскивал на свет то, что Евгений хотел бы скрыть подальше и поглубже, и не было никакой возможности прекратить это...

- Как видите, я тоже умею делать правильные выводы. Потому ваш ответ о "сентиментальных чувствах жены" не засчитывается. Даю вам еще одну попытку. Идите, отдыхайте, и если вспомните, зачем ездили в замок, приходите ко мне. Или к Яну - он тоже с удовольствием вас выслушает...

Гуминский подошел к двери, распахнул ее. Евгений поднялся и на ватных ногах побрел к выходу. Он почти не видел шефа, потому что смотрел прямо перед собой, боясь упасть. В голове звенело, и голос рефери продолжал беспощадный отсчет: "...семнадцать, восемнадцать, девятнадцать..."

Евгений плохо помнил, как выбрался из здания института. Наверное, спустился по лестнице, возможно, даже встретил кого-то... но реальность отодвинулась перед кошмаром только что пережитого допроса.

К ночи резко похолодало, и ледяной колючий ветер нес облака, готовые вот-вот просыпаться снегом. Евгений невольно поежился, хотя погода была вполне по сезону. Ну почему в природе все всегда вовремя и по порядку, а люди просто-таки не могут без неожиданностей?!

До гостиницы было рукой подать - но можно ли появиться перед Юлей в таком состоянии? Особенно когда она сама едва начала приходить в себя после нервного шока...

Евгений опустился на ступеньку широкой лестницы, прячась от ветра за каменными перилами. Он понимал, что выглядит странно, но у него не было больше сил, требовалась передышка. Все, что свалилось на него в эти дни могло вывести из строя и более сильного человека...

Гуминский обрисовал условия предельно четко: без подробного рассказа о Тонечке на службе можно не появляться. После Рождества закончится отпуск... и что, что дальше?!

Евгений не мог представить себе жизнь без своей работы. Когда-то, еще в студенческие времена возможность отчисления, даже чисто теоретическая, приводила его в ужас - что же говорить сейчас, когда столько узнано и пережито, когда вся жизнь связана с СБ! Можно ли отказаться от ставшего уже привычным менталитета, возможностей, помощи коллег?..

Да, но... Как тогда быть с неожиданным и почти невероятным открытием? Пожертвовать им, чтобы доказать свою лояльность? И остаться в СБ - но жить с ощущением того, что предал и себя, и доверившегося тебе человека? Да, человека, черт возьми - пусть и в необычном существовании! И если мы милосердны к калекам, то почему здесь должны становиться жестокими?!