Танки решают все! - Константин Мзареулов

Бригадная мастерская подлатала часть танков, оставленных на польских дорогах, заводы в Ленинграде, Челябинске и Нижнем Тагиле прислали полсотни новеньких ИС-2, начали возвращаться раненые из госпиталей, но сердце болело от воспоминаний по тем, кто не вернется. Стиснув зубы, Часов готовил бригаду, состоявшую теперь из двух танковых полков старого — по 46 машин — штатного расписания, а также мотострелкового и самоходного полков. Пополнение прибывало поровну из ветеранов и совершенно необстрелянных пацанов. Хорошо хоть не посылали в гвардию призывников из Западной Украины, которым доверия было немного. В общем, бригада восстановила силы, но учения удалось провести лишь в ротном звене, а батальоны и полки придется закалять уже в бою. Одна лишь надежда, что комбаты — народ испытанный, все провели на фронте не меньше двух лет. Вчера под вечер закончили навешивать на броню кустарные противокумулятивные экраны из тонких листов стали…

— Едут, товарищ полковник!

Вскинув голову, Часов увидел появившиеся из леса броневики — БТР-45 и немецкий четырехколесный. На всякий случай в кустах засели автоматчики, но немцы не стали шалить. Из бронеавтомобиля вышли три офицера и зашагали по травке, рядом с ними шли наши — полковник Трифонов из разведотдела армии со своей командой.

Еще издали Часов разглядел на одном немце генеральскую шинель. Вблизи другие двое оказались знакомыми личностями — гауптман Зиберт и — щедра военная судьба на неожиданности — приятель с довоенных времен.

— Познакомьтесь, — сказал Трифонов. — С вами будут вести переговоры командир корпуса генерал-лейтенант Задонский и командир танковой бригады полковник Часов. А это — наши новые союзники: командир дивизии генерал-лейтенант Ханштайн и командир отдельного танкового полка полковник Бутов.

Зиберта разведчик не представил — очевидно, капитан входил не в немецкую, а советскую команду.

Пока шли в штабную избу, Часов осведомился вполголоса, насколько укомплектован полк фон Бутова. Тот — тоже негромко — сообщил, что у него примерно половина штатной численности — сорок «тигров» разных модификаций, а также с полсотни легких. В пехотной дивизии, добавил оберст, много дезертиров, осталось в строю тысяч шесть штыков.

— Твой личный состав готов драться? — снова спросил Алексей.

— В бой не рвутся, но все понимают, что за свободную Германию придется воевать нам, немцам.

Сделав страшные глаза, Трифонов погрозил Часову кулаком. Танкисты хором ответили: мол, давно знакомы. Разведчик буркнул что-то весьма неразборчивое на матерном диалекте великого и могучего, но развивать эту тему не стал.

В штабе расстелили на столе две — нашу и немецкую — карты масштаба 1:5000. Позиции сторон на обеих были нанесены весьма точно, различаясь лишь в деталях. Разве что расположение частей СС в глубине обороны немцы нанесли точнее, чем наша разведка. На карте Ханштайна были обозначены позиции дивизии СС «Лейбштандарте Адольф Гитлер» — в 8–9 км от переднего края советских войск. Выше северной границы карт, по сведениям воздушной разведки, стояли английская и французская дивизии СС — «Кинг Артур» и «Шарлемань».

За новых союзников говорил оберст фон Бутов — видимо, генерал Ханштайн доверял знавшему русский язык танкисту, Гюнтер честно признался, что больше всего их беспокоит 1-я мотодивизия СС, которой прежде командовал сам Большой Зепп, а теперь — бригадефюрер Вильгельм Монке.

— Если покончить с этим соединением, то англичане и французы не составят большой проблемы. Дальше к востоку держат оборону авиаполевая дивизия, белорусская гренадерская дивизия и дивизия власовцев. Авиаполевая дивизия укомплектована стариками, они сильного сопротивления не окажут, а вот коллаборанты…

— Это в полосе другой армии, — прервал его Задонский. — Что вы скажете о дивизии «Гитлер»?

По сведениям фон Бутова, в составе «Лейбштандарте» было не меньше 12 тысяч штыков, до 60 «пантер» и штурмовых орудий, а также рота «тигров». Этой ротой командует знаменитый гауптштурмфюрер СС Виттман, награжденный дубовыми листьями и мечами к Рыцарскому кресту. Дивизия считалась — и не зря — одним из самых боеспособных соединений Германии. Нейтрализовать эсэсовцев возможно лишь многократно превосходящими силами.

— По тяжелым танкам мы сильнее в полтора раза, а с вашими «тиграми» — в два, — сказал Серафимов, привычно считавший «пантеры» тяжелыми танками. — По личному составу — тройное превосходство, по артиллерии — пятикратное. Кроме того, на мой корпус работает авиадивизия — штурмовики, бомбардировщики, истребители. Значит, наша ближайшая задача — выйти к деревням Цоллербах и Боймаркт, развернуть артиллерию и обходить позицию «Лейбштандарта» с востока, вдоль реки.

Недоуменно слушавший чужую речь генерал Ханштайн забеспокоился и потребовал объяснить, о чем идет речь. Выслушав перевод Зиберта, он сделал надменное лицо и произнес длинную тираду. Гюнтер повторил за ним по-русски:

— Генерал обижен, что вы не принимаете в расчет его дивизию. Это солдаты, которые остались в строю и готовы сражаться за будущее Германии. Генерал не хочет, чтобы в первый же день немцы стреляли в немцев. Он пропустит ваши войска через свою полосу, а дивизия совершит марш на Гротвелль и обеспечит оборону моста, который понадобится вам завтра для развития наступления.

— Ну, примерно на такое взаимодействие мы и надеялись, — пробормотал комкор и посмотрел на фон Бутова. — А вы, полковник? Ваша часть тоже не будет стрелять?

— Генерал не отказывается воевать, — хмуро проговорил Гюнтер. — Он не хочет первым начинать гражданскую войну. Вы должны завязать бой. А мой полк будет воевать уже завтра, у нас давние счеты с Ваффен. Мы должны деблокировать наших товарищей в Хемнитце.

— Отлично, полковник, только не завтра, а сегодня, — уточнил Серафимов. — Мы начинаем через час. Слышите?

Над ними проходили гудящие моторами эскадрильи.

Заремба стал настоящим мастером танковой тактики — просто идеально назначил маршруты и порядок выдвижения. Пока авиация обрабатывала позиции эсэсовцев, а дивизия Ханштайна уходила из Вайнау на северо-восток, 1-я гвардейская сосредоточилась на полях и в рощах к северу от Мозердорфа. В 11.00, когда холмы и деревья скрыли из виду немецкую колонну, а к танкистам подтянулись стрелковые батальоны, штаб армии приказал начинать. Как положено, первыми отправились в дорогу разведчики, за ними втянулись в марш танковые батальоны. Бригада шла по двум дорогам, правее двигался полк фон Бутова.

Машина комбрига возглавляла колонну, впереди пылило лишь передовое охранение — танковый взвод и рота на БТР-45. Дважды вспыхивали короткие перестрелки с патрулями эсэсовцев, но задержать стальную лавину небольшие группы противника не могли. Картина прямо по курсу радовала — там продолжалась бомбежка, но вот грунтовая дорога справа заставляла нервничать — непривычно было видеть, как совсем рядом идут «тигры». Черт его знает, что на уме у фон Бутова и какой финт выкинут союзнички, когда начнется бой. «Надо было приставить к нему заградотряд», — снова подумал Часов, хотя и весьма смутно представлял, какой заградотряд сумеет остановить громадные немецкие машины.

Для парирования неожиданностей полковник держал при себе роту автоматчиков Негуляева, самоходный артполк Раппопорта и батальон майора Зайцева, в который собрал самых опытных бойцов. Дюжина тяжелых самоходов ИСУ-152, шесть бронетранспортеров и восемнадцать ИС-2, включая командирский танк. Немалая силища, но в бою против лучшей вражеской дивизии ни в чем нельзя быть уверенным.

Часов опять посмотрел направо — на расстоянии примерно трех километров аккуратной вереницей ползли недавние враги. Взгляд влево показал, что дороги, по которым шли на север колонны его бригады, сближаются. Чуть дальше раскинулась на холмах роща. Здесь левая грунтовка раздваивалась: главная дорога огибала скопление деревьев, а боковое ответвление уходило в рощу. Впереди коптила небо горящая деревня Цоллербах, на подступах к которой лейбштандартовцы наверняка оборудовали хоть какую-то оборону.

— Рязань, будь начеку. Эта роща — удобное место для засады, — предупредил Алексей комбата Шовкунова, возглавлявшего полковую колонну Бедулина, и переключился на волну Низкохата. — Хабаровск, жду новостей.

— Мурманск, я — Хабаровск, — откликнулся командир разведроты. — Стою на Огурце. Сразу за железной дорогой — пашня, огороды, слева, на хуторе, крепкое хозяйство, парочка сараев для скотины, сенокосилки попрятаны, звери в скирдах.

Схему местности Часов помнил, так что представил себе обстановку, не заглядывая в карту. Разведчики расположились за высотой Огурец, в трех километрах южнее разбомбленной деревни. Между высотой и Цоллербахом, сразу за речкой, противник оборудовал опорный пункт, хутор на левом фланге превращен в крепкий узел обороны с двумя дзотами. Оборона усилена противотанковой артиллерией и танками, замаскированными под стоги сена-соломы. Он приказал Березе — командиру передового отряда капитану Полухину — закрепиться на рубеже вправо от Огурца, а Сосне — полку Сазонова — выдвигаться на тот же рубеж.