Реликт - Василий Головачёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хорошо. Приглашаю вас обоих на заседание комиссии.
Ратибор успел сделать вид, что только-только подошел к двери, и столкнулся с Забавой.
– Простите.
Боянова кивнула, окинув его внимательным взглядом, и вышла в коридор, где ее ждала сегментная «улитка» лифта. Она поняла, что Ратибор все слышал. Понял и Железовский, когда безопасник молча встал перед ним.
– Слышал?
– Нечаянно, дверь не заперта.
Железовский покосился на пульт [43] секретаря, и Ратибор догадался, что «роденовский мыслитель» открыл дверь нарочно, зная, когда он подойдет.
– С ней постоянно такая история. Сначала мгновенное «нет» на любое предложение, потом четкий вывод по всем необходимым дополнениям для решения проблемы. Думаю, тебе тоже будет полезно узнать свои слабые стороны.
– Я знаю.
– Вряд ли. Если бы знал, слабых сторон уже не было бы. Готов доложить свой гениальный хакаригото [44] на совете? На заседание приглашены весь синклит ВКС и эксперты СЭКОНа.
Ратибор ответил не сразу:
– Я, конечно, предусмотрел все, что могу предусмотреть, но… может быть, она права и вам действительно лучше назначить кого-то из интрасенсов?
– Во-первых, у тебя тоже есть задатки интуитива, только их надо развивать, а во-вторых, я своих решений не меняю. Взялся плыть – плыви. Не будем отвлекаться. БВ ускорил движение, мы потеряли двоих, надо задействовать весь потенциал ноль-ноль-предупреждения [45].
Ратибор поджался, болезненно переживая сообщение.
– Кто?
– Клюв и Томпсон. Они попали под БВ, не ожидая, что тот подойдет к ним так скоро. По расчетам, луч БВ упрется в Систему уже через три месяца, если, конечно, снова не изменит скорость. А ты думал, «полундра» дается по пустякам?
Ратибор присвистнул.
– Вот именно, – кивнул Железовский. – По всей видимости, «Цунами» уверенно переходит в «Шторм». Итак, твое мнение о БВ?
– Я удивился не собственно причине «полундры». Мы встретили чужан. Такое впечатление, что они совершенно точно знают, что такое БВ. Не пора ли спросить у них об этом прямо?
– Так они тебе и ответили… Спросим, когда будет нужно. Всему свое время и время всякой вещи под небом [46]. Я желаю знать твое окончательное мнение.
– Это возвращается Конструктор, – нехотя проговорил Ратибор. – Хотя допускаю, что мое мнение может оказаться верным с точностью до наоборот. И все же я уверен в выводе. Дело в том, что Прожорливый Младенец когда-то, сто лет назад в ответ на попытки контакта, да и просто в процессе роста показывал видеокартинки, очень похожие на пейзажи Гиппарха… если вид изнутри этого гигантского «кораллового леса» можно назвать пейзажем.
– Значит, ты не зря побывал на бывшей звезде. Я был не прав. – Комиссар-два раздвинул в улыбке толстые губы. – Недаром же говорят, что лучший руководитель тот, у кого подчиненные много способнее его [47]. – Он достал пуговку видеозаписи. – Ознакомься.
– Что это?
– Список тех, кого «съела» когда-то спора Конструктора – сверхоборотень. Их биографии и данные личных дел.
Ратибор взял видеокассету, зная, что время вопросов придет позже.
– Я хочу привлечь к работе в качестве эксперта по Конструктору эфаналитика ИВК Анастасию Демидову. – Честно говоря, у Ратибора не было объективных причин для привлечения к делу эксперта со стороны, в отделе хватало собственных специалистов, но он верил в предчувствия. – У вас не будет возражений?
– Нет. – Железовский встал, давая понять, что время аудиенции кончилось. Его рабочий стол давно мигал целой гаммой цветных огней – требовалось вмешательство комиссара по всем векторам работы отдела, киб-секретарь один не справлялся. Но Ратибор не удержался от вопроса:
– Извините, мастер, что возвращаюсь к старой теме, но все же, стоит ли оставлять меня опером в сложившейся ситуации?
Комиссар поднял ладонь вверх, останавливая собеседника, под тонкой рубашкой рельефно перекатились мышцы.
– Я знаю, что ты хочешь сказать. Забава болеет за дело, к тому же не забывай, она тоже интрасенс. – Железовский пожевал губами, взгляд его стал жестким. – Ты дошел до кобры на силе воли и большой дозе самоуверенности, дальше без интрасенсорных способностей продвинуться трудно, хотя и были прецеденты. Попробуй разбудить в себе дремлющую вторую психику. Я очень надеюсь, что ты просто медленно взрослеешь.
Ратибор поклонился и вышел. Аристарх, как и Забава Боянова, также был интрасенсом, и нельзя было понять его странной привязанности к исполнителю-неинтрасенсу, хотя и с задатками интуитива. Правда, сам Ратибор считал, что интуиция у него развита неплохо, разве что чуть-чуть похуже, чем у нормального интрасенса.
Заседание Совета безопасности проходило, как и обычно, в форме видеоселекторного совещания: собственно члены Совета, конечно, старались быть на заседании лично – Швейцария, Берн, Дворец Мира, – если не находились в этот момент далеко от Земли, а приглашенные чаще всего присутствовали визуально. Система связи создавала эффект полного участия, и малый зал заседаний Дворца Мира казался заполненным почти до отказа; вмещал он шестьдесят человек.
Ратибор «присутствовал» на заседании, находясь на самом деле в своем «размышлительном» служебном модуле. Он уже успел просмотреть список, переданный ему Железовским, и к своему удивлению, кроме Грехова, обнаружил еще две знакомые фамилии: Лабовиц и Гиро. Пограничник Эрнест Гиро в настоящий момент находился в десант-команде спейсера «Афанеор», а Герман Лабовиц работал в Такла-Маканском ксенопарке «Чернава», это Ратибор помнил еще со времени пребывания в парке Карелии: она как-то рассказывала ему об этом человеке удивительные вещи. Интересно, однофамильцы это указанных в списке людей или их родственники?
Многотональный сигнал общего внимания погасил легкий шумок переговоров, и в центре зала выросла хрустально-прозрачная колонна КПР – компьютерной пси-развертки, позволяющей всем участникам мысленно обмениваться мнениями в ускоренном режиме. С применением КПР любые совещания обычно
