Житие мое - Сыромятникова Ирина

Первое, что я понял на новой работе: алхимический надзор – кормушка, придуманная для того, чтобы удержать более-менее приличных алхимиков в такой глуши. А то, что округ Суэссон – отстойная глушь, мне твердо заявили трое из пяти здесь работающих (как и я – не местные).

– Неправда! – возразил я. – Не хуже, чем у нас, в Краухарде. И климат мягче.

На меня посмотрели с состраданием.

Сама по себе наша контора монтажом или ремонтом чего бы то ни было не занималась. Алхимическому надзору полагалось писать цидульки – справки о степени износа основных средств, рекомендации по внедрению нового оборудования, экспертные заключения о причинах аварийных ситуаций, для чего в штате состояли юрист и машинистка. Умные бумажки требовались населению не так уж часто, и все остальное время государственные алхимики халтурили на стороне (как я и предполагал).

– Ты не думай, парень, народ у нас не дикий, – втолковывал старший инспектор. – Мы просто живем далеко, новинки до нас не сразу доходят.

Но тонкий ручеек нововведений все-таки достиг Суэссона, и боссу Квайферу, остро чувствовавшему важные веяния, срочно потребовался человек, разбирающийся в современном положении дел. Теперь по умолчанию предполагалось, что курировать новинки придется мне.

И из всего немыслимого богатства выбора первым таким устройством оказался закупленный местными фермерами в складчину новейший трубчатый газогенератор. Вы не представляете, с каким чувством я смотрел на эту конструкцию! (Это проклятие, они меня преследуют, надо бежать.) Ситуацию усугубляло то, что доморощенный трест сэкономил на монтажниках, так что мне досталась вся тошнотворная рутина, которой обычно занимался Карл. Нет, я справился, но на то, чтобы устранить уже допущенные ошибки в сборке и соединениях, ушел почти месяц.

Зато по окончании работ все местные называли меня мастер (!) Тангор. Насколько я понял, умелому алхимику здесь могли простить все, даже вредный черномагический характер.

А вот с задачей шефа Брайена у меня прогресса не было.

Соответствующий ритуал мы провели почти сразу, особой замысловатостью он не отличался: потискав немного в руках рассеченный наискось череп, я впал в транс на два часа, а потом еще час приводил мысли в порядок.

– Ну как? – с надеждой поинтересовался мистер Брайен (у него было звание – капитан, но оно к нему никак не приставало).

– Да хреновато, – резюмировал я, – перед смертью ребенка чем-то опоили, поэтому своих убийц он не видел.

– Наши эксперты что-то такое говорили, – припомнил он, – у них сложилось впечатление, что проводился какой-то ритуал, но в белой магии нет заклинаний, предусматривающих смерть обычных людей, даже в запретной ее части.

То, что касалось запретных, смертных, заклинаний – это Брайен должен был знать лучше меня.

– Ну а черной магией здесь не пахнет, гарантирую. Дальше. Мальчик был слабоумным, поэтому ни своего имени, ни места жительства не знал. Но кое-чего они не предусмотрели. – Я взял приготовленные листы бумаги и вывел на них череду знаков. – Вот это было написано на воротах приюта, где он жил. Скорее всего, забрали его оттуда вполне официально.

– «Ореховая роща»?

– Сразу скажу: понятия не имею, где это. В качестве наводки – в той местности случался снег, но шел он редко, а когда таял, оставлял черные разводы. Может, там завод недалеко, а может, у котельной труба короткая.

– Будем искать…

– Флаг в руки. Опознать воспитателей я смогу, если память дурачка сойдет за доказательство.

– Это все равно ребенок!

– Знаю, но рассказать о себе он не может почти ничего.

Последующие семь ритуалов, проводившиеся строго через предписанный традицией интервал, показали, что все жертвы имели те или иные дефекты, затрудняющие опознание их личности и места жительства. Складывалось впечатление, что преступники принимали в расчет возможность вмешательства некроманта (о которых, теоретически, общество ничего не знало) и позаботились, чтобы работа экспертов криминального отдела была до предела затруднена. Лишь двое детей были действительно похищены (с моей точки зрения), остальных выкупили у родителей или усыновили. Особенно мне запомнилась слепая девочка, с самого начала заподозрившая новых «опекунов» в дурных намерениях, но не имевшая возможности ни убежать, ни сопротивляться. Обладая удивительно тонким слухом, она различила название места, куда ее везли, – Ундегар. Слово пугало, в ее странном сознании оно отождествлялось с огромным холодным пространством, но в реальности оказалось узкими щелями древних выработок, расположенными на юге Суэссона.

– Придется все там обыскать, – мрачно сообщил Брайен, – тоннели тянутся под землей на многие километры, пес знает, что там еще может обнаружиться.

Я серьезно рассматривал возможность привлечь к дознанию Шороха, но у развратного монстра существовали проблемы с конкретикой. Допустим, он сумеет отождествить умерших детей с найденными скелетами (что уже требует умственного усилия), но в бездне его странной памяти события пятилетней и пятитысячелетней давности были равноценны, для того чтобы извлечь из потока нечеловеческого сознания что-то путное, нужны дополнительные ключи.

И я доверил расследование чутким рукам мистера Брайена, взяв с него обещание держать меня в курсе дел.

Тем более что свободного времени становилось все меньше – мой алхимический бизнес наконец «пошел». Немудрено, ведь я разъезжал везде верхом на своей рекламе!

В Суэссоне мопеды не любили по объективным причинам: человек, приехавший куда-то на мотоцикле и чистым, вызывал нездоровый интерес. Неудивительно, что первым в моей новой практике стал заказ на уникальный амулет, отвращающий грязь от ветрового стекла.

– Так ведь дорого, нуждается в зарядке! Да и дворники для этого есть…

– Ты мне о дворниках не заикайся! – зловеще посоветовал клиент. – Сделаешь или нет?

Естественно, я сделал, хотя и удивлялся. Но удивление продержалось до первого зимнего дождя, продолжавшегося без перерыва три дня и превратившего весь Суэссон (по крайней мере все его дороги) в бесконечные потоки жидкой грязи. Да-а, в Краухарде такого не увидишь – горы у нас. Теперь я везде таскал с собой лишнюю канистру масла: рассекатели жрали его едва ли не больше, чем двигатель.

– Почва у нас мелкая, – заступался за родной край один из клиентов, – вот и развозит!

– А дорогу приподнять не судьба?

– Да кому это надо!

Нормальная дорога в Суэссоне была только одна (я специально ездил, чтобы убедиться в ее существовании) и происхождение имела легендарное: ее строили еще при королях. Широкая насыпь кое-где возвышалась над равниной на два метра, имела хорошо продуманную систему дренажа и водоотвода, благодаря чему просуществовала без ремонта до наших дней. Второй раз начинать такое титаническое строительство жители не собирались. И все ездили по уши в грязи… Пока количество застрявших намертво не превышало одного-двух за сезон, ожидать изменений не приходилось.

Жизнь этого края потихоньку становилась и моей. Я узнавал правильные маршруты во всякие важные места, имена нужных людей и некоторые местные обычаи, соблюдение которых здорово облегчало жизнь. Время шло. Получив от Лючика подробнейший письменный отчет о проведенных им зимних каникулах, я поймал себя на том, что достаточно давно не видел мистера Брайена и ни разу не интересовался, как продвигается его расследование. Образ шефа НЗАМИПС вызывал воспоминания пусть о частичной, но неудаче и активно вытеснялся из памяти. (Для черных такое нормально, в этом наша сила и наша слабость: мы не изводим себя душевными терзаниями и кошмарами по ночам, зато и сосредоточиться на мучительном переживании не можем.)

Это тривиальное по сути наблюдение вызвало настоящий шок. Чтобы какая-то безликая стихия (даже не Шорох) решала, что для меня важно, а что нет? Не бывать такому! Я полночи ворочался без сна, а потом нашел гениальный в своем идиотизме выход – завести дневник. Нет, никаких отчетов перед невидимым другом, которыми так любят заниматься белые, – мне был больше по душе классический исследовательский проект с перечнем задач, списком мероприятий и промежуточными отчетами. Купил под это дело шикарный блокнот в кожаном переплете. Шифровать записи не стал (лень), вместо этого навесил на книжку четыре штуки разнообразных испепеляющих проклятий и Бриллиантовую Руну. Теперь в случае неуместного любопытства блокнот мгновенно сгорал негасимым пламенем, а вернуть его из-под действия Руны мог только хорошо образованный черный маг.

Мой визит вызвал у мистера Брайена легкое удивление.

– Боевые маги обычно… э-э…

– Имеют избирательную память?

– Вроде того.

Впрочем, перестроился шеф быстро. Как оказалось, троих детей уже смогли опознать, но поимку преступников это не приблизило – документы, которые предъявляли самозваные опекуны, были ловко подделаны.