День Астарты - Александр Розов

— И от кого вы национально освобождаетесь? — с иронией, спросила она.

— Интересный вопрос, — сказал он, — Но от кого-то мы точно освобождаемся. Год назад у нас были исламские мигранты, общеевропейские нормы лицензирования, и запреты на якобы опасные промышленные и биомедицинские технологии. При этом у нас не было продуктивного экономического развития. Теперь, после ряда очень жестких скандалов, ситуация поворачивается наоборот. Значит, видимо, что мы от кого-то освобождаемся.

— Или от чего-то, — добавил Орквард, — А, кстати, почему песенка в папуасском стиле? Я ничего не имею против папуасского basic-english, мне просто интересно.

Хеймдал допил свой эль, фыркнул и пожал плечами.

— Наверное, они тоже национально освобождаются. У них в прошедшем сентябре был прогрессивный военный переворот, а недавно они освободили запад своего острова.

— Обычно, такие песенки пишутся до события, а не после, — заметила Хелги, — или, они намерены освободить что-то еще? Побороться за свое национальное освобождение во всех морях и на всех континентах как это принято у янки и у меганезийцев? И, кстати, странное дело: у вас тут тоже милитаризация.

— Это в смысле, что адмирал вынес ведро с дерьмом? — съехидничал Орквард.

— Нет, это в смысле, что в зале вообще было немало военных. Я нидерландка, так что немного разбираюсь в кораблях, и вижу, что корабль, который стоит тут в гавани, это модерновый океанский катер-рейдер. На борту катера написано: 009 «Fenrir». Через столик от нас сидят два парня, Один из них в униформе и с нашивкой на рукаве: 004 «Njord». Видимо, где-то есть и 001, и 005, и 008, а может быть, и 010. Так?

— Так, — согласился Хеймдал, — А почему бы нам не иметь нормальный военный флот?

— А почему он вдруг понадобился? — парировала она, — Ясно, что не для парадов или народных гуляний, а для дела. Вот, мне и интересно: для какого?

— Международные отношения, — сказал олдермен, — устроены так, что вес в них имеет только та страна, которая владеет военной силой. Не мы это придумали…

— Какие проблемы, фрекен…? — произнес хрипловатый голос почти над ухом Хелги.

— О, черт! — выдохнула она.

Около нее, улыбаясь, стояли оба парня, на которых она обратила внимание. Один в гражданском (джинсы и свитер) был совсем юный европеец, лет 15. Второй, в форме мичмана ВМФ Гренландии, атлетически сложенный африканец лет 20.

— Никаких проблем, парни, — ответил Скалди, — Моя подруга интересуется нашими кораблями, и прочла твою нашивку, мичман.

— Меня зовут Хелги Сонстром, я журналист из Нидерландов, — добавила она, — и мне интересно: против кого Гренландия собирается воевать на море?

— Падайте сюда, ребята, — добавил Орквард, — Я поставлю вам выпивку.

— Не хулигань, Гисли, — строго сказал Хеймдал, — парни при исполнении.

— Я при исполнении, да, — уточнил африканец, — меня зовут Намангоканера-Ке, но для друзей просто Манго. А это Отто Хаземан из Германии, я его сопровождаю.

— …Чтобы меня не съел белый медведь или морж, — улыбнувшись, добавил европеец.

— Моржи не едят людей, — сообщила ему Норэна.

— Правда? Ну, клево! Манго, если увидишь моржа, не стреляй в него, ладно?

Норэна кивнула в знак поддержки, и добавила специально для африканца.

— Морж это вроде вашего бегемота, только морской.

— Я их уже видел, — сообщил он, — Да, те же бегемоты, только с ластами.

— Так, пьяницы, — произнес Хеймдал, взглянув на часы, — Уже почти два часа ночи, а я обещал семье, что приеду сразу после круглого стола.

— Сам ты пьяница, — вежливо ответил Орквард пожимая ему руку.

…После ухода олдермена, Турсен и Орквард все-таки, поставили новым знакомым выпивку, правда, в виде допускаемого регламентом ВМФ «ультралегкого флипа», по крепости примерно равного кефиру. Выпивка, как известно, располагает к историям.

21 год назад в Южно-Центральном Конго-Заире, в зулусском поселке Индуу, в почти нищей семье, происходящей, однако, из военной аристократии, родился 5-й по счету ребенок, здоровый мальчишка. Он получил длинное имя, которое, впрочем, все стали сокращать до удобного «Манго». Государство Конго-Заир трещало по швам и, вскоре зулусский вождь Амаба Ка Тумери, потомок Чаки Сензангакона, объявил себя инкоси (королем), а своей столицей сделал Тейжери. Именно туда пошел Манго наниматься в армию, едва ему исполнилось 14 лет. По семейной традиции, к этому возрасту он умел обращаться с ножом, ассегаем, охотничьим ружьем и штурмовой винтовкой.

В середине прошлого года, во время сражения за Линге в верховьях Замбези, Манго получил второй Серебряный Щит Зулу, и принц Озогаи, сын короля Тумери, спросил: «Намангоканера-Ке, у тебя есть мечта?». Манго ответил: «У меня есть мечта, о интуни. Хотелось бы мне попробовать себя в морском сражении. А у нас нет моря. Плохо, да». Интуни, принц, задумался, и сказал: «У нас нет моря. Но твоя мечта может сбыться в другой стране. А когда у нас будет выход к морю, я пошлю бойцов учиться у тебя».

Манго эмигрировал в Гренландию, завербовался в ВМФ и, после 50-дневных курсов военного моряка, был распределен на катер-рейдер 004 «Njord» командиром звена палубных стрелков. За время осенне-зимней кампании, Манго получил четыре знака отличия: один — за отвагу при спасательной операции на море, еще три — за грамотные действия на 8-й тресковой войне. Именно Манго принадлежала идея расстрелять из снайперских автоматов антенны радара патрульного корвета ВМФ Ирландии, который прикрывал «свои» рыболовные траулеры, вошедшие в 200-мильную экономическую акваторию Гренландии… В общем, Манго оказался хорошей находкой для флота.

16 лет назад, престарелый Матиас Хаземан, жуткий зануда и успешный бизнесмен, владелец фирмы «Gelion, GmbH», (фото-сенсоры и фотоэлектрические конвертеры), женился на 25-летней домработнице Еве-Розе. Матиас хотел получить две вещи: красивую женщину для того занятия, которое ему казалось сексом, и наследника для фирмы. Ева-Роза хотела получить тоже две вещи: деньги и статус жены бизнесмена, которого часто приглашают на светские банкеты. Родившийся сын, Отто Хаземан интересовал зануду Матиаса только фактом своего существования (фирма достанется потомку, а не кому-то там!). Еве-Розе ребенок был совершенно ни к чему (обуза, отвлекавшая от того, ради чего она вышла замуж!). Но, разумеется, ради приличия и принципов, следовало устроить жизнь сына на высшем уровне. Для этого и созданы элитные закрытые школы-пансионы, куда богатые, но психически неполноценные родители могут спихнуть своих детей. Общество дальновидно позаботилось…

Как только Отто исполнилось 6 лет, Матиас и Ева-Роза, радостно передали его в руки опытных педагогов католической Школы-Пансиона «St. Jorgen», Бремен. Потянулись годы того, что называется «правильным воспитанием мальчика в строгости и верности традициям»… Никто из педагогов не произносил публично за воротами школы слово «побои», или даже «телесные наказания» (Что вы,! У нас в Германии этого давно нет!). Однако это было. Более того, именно на этом строилась вся система (Вы же не хотите, чтобы ребенок был неблагодарным, невоспитанным зверенышем? Надо применять проверенные средства — режим и… То, о чем не принято говорить вслух)… Побои применялись не сильные, и не частые. Доза была ровно такая, чтобы поддерживать обстановку постоянной подавленности и унижения, чтобы приучить воспитанников бездумно подчиняться любым, даже совершенно нелепым требованиям начальства. Общество готовило детей к взрослой жизни в свободной демократической стране…

Мысль о побеге возникла у Отто в 13 лет, когда он, готовясь к сочинению по древней истории, прочел на одном из сайтов, что примерно таким способом в древнем Риме воспитывали рабов. Тем не менее, продвинутые рабы, своим мнимым послушанием и пассивностью обманывали бдительность добрых воспитателей и, выбрав подходящий момент, бежали. Отто решил, что будет продвинутым рабом. Методы Древнего Рима оказались очень кстати. Вот они, «вечные истины на вечной латыни».

За следующие два года, Отто приобрел среди педагогов школы репутацию робкого, послушного, старательного, и слегка туповатого юноши. От него не ждали никаких сюрпризов. А он, в ходе неразберихи традиционного карнавала в середине февраля, добрался на поезде до Эмдена, и обратился в конспиративное агентство гренландской программы «Neanderthal Shelter». А затем была неделя ожидания, и ночной выход из порта на маленьком сейнере, с последующим переходом на борт катера-рейдера ВМФ Гренландии 004 «Njord», в нейтральных водах Северного моря…

Здесь Манго вклинился в рассказ Отто, похлопав его по плечу и сообщив.

— …Сегодня я его охраняю, на всякий случай. Так кэп приказал, да!