День Астарты - Александр Розов

Эйвол Нансон: Ничего тут нет необычного! Мы этим все время занимаемся. К нам каждый день поступают всякие научные новшества. Есть полезные, а есть на фиг не нужные. Например радио лазер… Вообще-то это не лазер, просто его так называют. Отличная штука! Радиус радара и связи вырос на порядок. А вот, например, новые атомные батарейки вместо топливных элементов, это бред. В смысле, это, наверное, полезный источник для военных флаеров дальнего действия, но у нас-то другие задачи. Каждый раз приходится разбираться: что за штука, какие у нее плюсы и минусы, и сколько она стоит в деньгах. С наукой всегда так: она предлагает — мы выбираем.

Кари Лейв: А как быть с фундаментальной наукой, где никаких штук еще нет, а есть формулы, модели, и какие-нибудь лабораторные стенды?

Эйвол: Я понимаю, что такое фундаментальная наука. Пока там только формулы или модели на компьютере, это дешево. И пусть ученые делают, что им интересно, Вдруг, придумают что-нибудь? Так всегда бывает. Сто ученых работают в мусорное ведро, и только один чего-то добивается. Но заранее никогда не известно, кто из ста одного. А когда уже начинаются стенды, тут могут быть большие расходы. Я понимаю, ученым интересно посмотреть, как сталкиваются частички с энергией в сколько-то ГэВ, но и треске понятно, что расходы на это должны быть в разумных пределах. И расходы должны зависеть от того, что из этих экспериментов может получиться для практики. Принцип такой: пусть ученый нам объяснит популярно: что может выйти при самом лучшем результате эксперимента. Если что-то крутое, то, наверное, стоит дать денег. Пусть попробует, а не вышел позитивный результат — ну, значит, не судьба.

Кари: А если фундаментальный эксперимент приведет к каким-то чудовищным последствиям? Как предсказать такой риск?

Эйвол: Да брось ты, Кари, это все ерунда. Если бы нашу вселенную было так легко расколбасить, она бы развалилась миллион лет назад. Я помню, 10 лет назад ученые всерьез занялись микроскопическими черными дырами. А всякие дураки, вроде того англичанина с его биоэтикой, рисовали 3D фильмы-страшилки. Блин, на хрен, дыра всасывает Землю, и всем настает задница. Неуд по физике, короче.

Кари: Ладно, с физикой ты меня убедил. А биология? Смертоносный вирус?

Эйвол: Если бы такой страшный вирус мог получиться случайно, то мы давно бы передохли. Специально его, может, и получится сделать, но когда такое делают специально, то надо вовремя схватить автора за задницу. С комп-вирусами все так и происходит. Не зря в полиции спецотдел по этим вирусам. Вообще, я считаю, что в научных делах проблемы создают не ученые, а или политики, или бизнесмены. Они заказывают всякое дерьмо вроде иприта или чего-то такого, а ученый тоже хочет заработать, как и любой человек. Это я к тому, что надо контролировать не столько ученых, сколько мутных людей с большими деньгами и большими амбициями.

Кари: Клянусь Седной и Одином, у тебя четко устроена логика. Еще один вопрос. Ты смотрел выступление Заурмана. Он считает: есть знания, к которым людям лучше не прикасаться. Лучше не знать и даже не думать об этом. А твое мнение?

Эйвол: Он зажрался, вот какое мое мнение. Я посмотрел на сайте ООН, какое там жалование главного эксперта по биоэтике. У меня в глазах зарябило от нулей. Мне кажется, он специально выдумывает страшилки, чтобы ему не урезали пару нулей. Никакая биоэтика таких денег не стоит, я тебе точно говорю! А вредных знаний не бывает. Вернее, бывает. Если ты чего-то не знаешь, а субъект, который нацелился обчистить твою акваторию — знает. Тогда его знание для тебя вредное.

Кари: Спасибо, Эйвол, ты все разложил по полочкам. А теперь: что думают об этом ученые. У нас на связи доктор Мак Лоу Линкс, изобретатель триффидов. Тот самый доктор Мак Лоу, которого так критиковал биоэтик Барстоу. Сейчас Мак Лоу живет в Меганезии на атолле Никаупара, регион Южный Кук. Док Мак, что скажешь?

Мак Лоу Линкс: Привет, Кари. Мне и добавить особо нечего. Если я не в состоянии объяснить Эйволу, чем и для чего я занимаюсь, то грош мне цена, как ученому.

Кари: Значит, ты не против такого контроля?

Мак Лоу: Не против, если его будут осуществлять люди с хорошим техническим образованием. Не важно даже, в биологии, в химии, в энергетике в экономике, или, например, как Эйвол — в авиации. Вопрос тут не в специализации, а в самом стиле мышления. Идея Заурмана деструктивна потому, что он настаивает на контроле за учеными со стороны гуманитариев.

Кари: Я вообще-то тоже гуманитарий. Я эстрадный артист и тележурналист.

Мак Лоу: А ты считаешь себя ученым?

Кари: С чего бы? Ученый это, например, ты, а у меня, другая работа.

Мак Лоу: А вот Заурман считает себя ученым. Гуманитарным ученым. Это такой оксюморон. Как удочка со свинцовым поплавком, или с пенопластовым грузилом.

Кари: Ты хочешь сказать, что в гуманитарной области ученых быть не может?

Мак Лоу: Совершенно верно. Гуманитарная область субъективна и опирается на ощущения, на интуицию, на экспрессию, а не на научный метод. Наука это то, где наблюдают как можно объективнее, ставят эксперименты, и обобщают результаты, формализуют, как правило, инструментами математики, и опять ставят эксперимент, чтобы разобраться: в каких пределах работает эта формула.

Кари: Ну, нет док! Я тоже ставлю эксперименты. Я делаю передачу, и аудитория реагирует. Люди говорят: О! Клево! Или: Тьфу! Отстой! И я это учитываю.

Мак Лоу: Это называется: «протонаука». Суммирование наблюдений уже есть, но формализации еще нет. Протонаучным путем человек изобрел множество полезных вещей: лук и стрелы, удочку, обработку земли и выращивание пищи.

Кари: Wow! Оказывается, я — протоученый! А Заурман? Он наверное, тоже на что-то ориентируется, когда рассуждает о биоэтике.

Мак Лоу: Конечно. Он ориентируется на то, дадут ли ему денег.

Кари: Э… Хм! Что-то вроде платного гадания на картах?

Мак Лоу: Хуже. Гадальщик старается построить сбывающийся прогноз, а биоэтик игнорирует реальность. Он похож на придворного льстеца при восточном деспоте.

Кари: Что-то вроде психоаналитика для очень богатого нервного ублюдка?

Мак Лоу: Да. С той разницей, что в качестве нервного ублюдка выступает не только носитель власти, но и значительная часть подданных, у которых промыты мозги. Я понимаю, что сделал обидное для многих заявление, но посмотрим правде в глаза. Примерно половина жителей стран 1-го мира верит в существование абсолютных моральных правил, и очень расстраивается, если реальность вскрывает внутренние противоречия этой глупейшей иллюзии. Биоэтика, как род жульничества успешно паразитирует на желании массы людей любой ценой избежать столкновения своих нелепых представлений с объективной реальностью.

Кари: Извини, док, но это уже какие-то абстрактные философские дебри.

Мак Лоу: Нет, это очень конкретно. Приведу пример. В конце прошлого века было установлено, что шимпанзе и бонобо достаточно интеллектуальны, чтобы общаться с людьми и друг с другом на языке жестов типа «амслен» для глухонемых и выполнять тесты на компьютере, и работать операторами несложных машин с дистанционным управлением. В Меганезии это используется довольно давно, с тех пор, как дюжина молодых бонобо была приобретена в юго-восточном Конго. Теперь там республика Мпулу, та где впервые начали массово культивировать триффидов. Впоследствии, пришлось спасать бонобо, их и так было около десятка тысяч, а тут — серия транс-экваториальных войн… Сейчас в Океании живет несколько сотен бонобо. Они бы сотрудничали с людьми во множестве областей, если бы могли говорить обычным образом, а не на «амслене», но: их речевой аппарат устроен иначе, чем у нас. Бонобо произносят звуки на вдохе, а мы — на выдохе. Попробуй, скажи что-нибудь на вдохе.

Кари: Гха… Афф… Блин! Ни хрена не выходит!

Мак Лоу: Ага! У бонобо та же проблема, только наоборот. Идея генной модификации бонобо с целью решить эту проблему, витала в воздухе. И я горжусь тем, что сен Токо Саокео, который проходил у меня стажировку, внес серьезный вклад в это дело.

Кари: В смысле, он вывел породу говорящих бонобо?

Мак Лоу: Пока рано делать выводы, но родилось уже несколько детенышей, которые издают звуки на выдохе. Их мамы очень переживали. Наверное, им казалось, что их малыши больны. А малыши, не имея физической возможности подражать тем звукам, которые произносит мама, стали понемногу подражать звукам человеческой речи.

Кари: О, Фригг!.. Ты хочешь сказать, что они говорят, как человеческие младенцы?

Мак Лоу: Не то, чтобы они говорят. Они произносят те же звуки и слоги, что и наши младенцы в таком возрасте. По крайней мере, если судить по моим детям.

Кари: Обалдеть… Это жутко интересно… Но мы отвлеклись, верно?

Мак Лоу: Нет, мы говорим все о том же. Я привел пример того, против чего борется биоэтика. Представь себе состояние туриста-европейца, который прилетел на Таити, зашел в бар, а бармен там — бонобо. И бонобо спрашивает «Что желаете, сэр? Рюмку абсента и стакана кокосового молока, а? Это наш фирменный коктейль».