Голос Земли - Бернар Вербер

В отсеках завыла сирена тревоги.

– Парус нужно немедленно залатать, иначе процесс его разрушения будет не остановить! – не удержался от возгласа миллиардер.

– Звездолет теряет скорость, – через несколько секунд предупредила Ребекка с беспокойством в голосе.

– Мы можем выйти наружу, у нас это получится быстрее, чем у штатных ремонтных бригад.

Тимситы едва расслышали тихий голосок микроженщины.

– Но ведь у вас нет костюмов для выхода в открытый космос, – заметил Сильвен.

– Есть, в багаже. Наша королева сумела все предвидеть.

Облачившись в скафандры с реактивными двигателями за спиной, эмчи добрались до дыры в парусе и начали методично заделывать ее.

Тем временем Ребекка Тимсит наблюдала на радаре за траекторией исполинского астероида. После недолгих подсчетов из ее груди вырвалось проклятие.

Женщина поспешно включила модуль связи с Землей.

Вы спрашиваете, как я себя чувствую после того, что вы сделали?

Как вам сказать, по правде говоря, в точке воздействия у меня действительно возникло приятное ощущение. И должна признать, что я действительно чувствую себя немного лучше.

Помню, в былые времена акупунктура оказывала на меня благотворное влияние. То же самое, похоже, и сейчас. Так что продолжайте в том же духе…

Да, я и правда чувствую себя лучше.

Дождь неожиданно прекратился. В Центральном парке Нью-Йорка распустились цветы. Первыми из убежищ выскочили белки, за ними появились крысы, летучие мыши и воробьи. Над лужайками вновь стали кружить насекомые.

Солнце, сначала робко выглянувшее из-за туч, залило землю животворными лучами.

Жители Нью-Йорка вышли из домов и потянулись в парк, чтобы насладиться передышкой после дождливого кошмара. Всех охватило ликование. Люди смеялись, пели, устраивали импровизированные концерты, молодежь танцевала, радуясь солнцу.

В толпе можно было увидеть и Станисласа Друэна, которому очень хотелось сбросить с себя груз проблем.

Когда какая-нибудь неприятность заканчивается, человеку свойственно радоваться.

У него зазвонил смартфон.

Он никак не решался нажать на кнопку ответа. Словно предчувствовал, что день будет испорчен. Но выбора не было. Друэн вздохнул и стал слушать, не сказав даже «алло».

– Сколько? – наконец нарушил он молчание. – Сто тридцать пять в диаметре? Больше «Тейи-13»? И когда, по вашим оценкам, он будет здесь?

Получив ответ, Генеральный секретарь сел на траву. Затем собрался и, перед тем как дать отбой, сухо произнес:

– Поблагодарите Сильвена Тимсита, что он нас предупредил.

Собравшись с силами, Друэн набрал номер Натальи Овиц.

– Я все знаю, меня уже ввели в курс дела, – сказала она, чтобы избежать ненужных слов.

– Вы должны найти какое-то решение, Наталья.

– Я, пожалуй, могу кое-что предложить, но это вам не понравится.

– В нынешней ситуации у нас нет выбора.

Когда Наталья изложила Друэну свой план, он все-таки воскликнул:

– Ни за что!

– Я предупреждала. Однако ничего другого я предложить не могу.

Друэн закусил губу и оглядел гуляющих. С каждой минутой их становилось все больше и больше.

– Значит, ничего другого?

– Увы.

– Наталья, Наталья, Наталья… – несколько раз повторил он тоном несчастного ребенка. – Вы хоть представляете, что просите?

– Я ничего не прошу. Это вы требуете, чтобы я предложила решение.

Друэн схватил палку и сжал ее, будто испытывая жгучее желание кого-нибудь ударить.

– Даже если я дам свое согласие, остальные никогда на это не пойдут! Вы понимаете, через какое унижение нам придется пройти?.. Да и потом, я понятия не имею, как наладить с ними контакт после всего случившегося. Мы с ними в состоянии войны!

– У меня есть личный канал прямой связи, когда-то они сделали мне такой подарок. Называется «фиолетовая линия».

Станислас Друэн вздохнул и процедил сквозь зубы:

– Ну, хорошо, поговорите с ней. Пусть она со мной свяжется.

Он уселся под деревом, схватил пригоршню разбухшей от влаги земли и с силой сжал. Грязь брызнула между пальцев, будто жидкое тесто.

Земля.

Кругом звучал смех, люди праздновали возвращение солнечной погоды.

Люди…

Генсек посмотрел на небоскребы, возвышающиеся над парком.

Совершить такой прогресс, добиться столь значительных успехов, а потом… Эта новая угроза.

Наши предки проделали огромный путь, благодаря которому мы стали утонченными, мягкими и цивилизованными.

Все, что построено за семь миллионов лет человеческой истории, разрушить нельзя – по той простой причине, что это творение разума.

В жизни всегда будут такие, как Наталья, чтобы находить решения, и такие, как я, чтобы воплощать эти решения в жизнь.

Нам надо перестать без конца заглядывать в будущее, наполняя его своими страхами и кошмарами. Мы все должны жить настоящим, наслаждаться этим настоящим, прекрасными мгновениями после Катастрофы.

Станислас Друэн, сжав в руке смартфон в ожидании звонка, залюбовался небоскребами – высшим достижением городской жизни, свидетельством человеческой эволюции.

Переход от охоты и собирания даров земли к оседлому земледелию осуществлялся непросто.

Хлебопашец постоянно жил рядом с отходами и экскрементами, сваливая их в ямы, где они прели и гнили. В первых оседлых деревнях, по всей видимости, стояла ужасная вонь, и туда слетались тучи мух.

Тот факт, что человек жил в непосредственной близости от отходов своей жизнедеятельности, обуславливал нечистоплотность, обилие микробов и, как следствие, болезни.

Что же до охотника-собирателя, то он оставлял экскременты в одном месте, а сам перекочевывал в другое, что позволяло ему не вдыхать миазмы собственных фекалий. Такие люди были чистоплотнее, имели привычку купаться в реках и озерах, не загрязненных близлежащими деревнями.

Зубы у охотников-собирателей были здоровые и белые, поскольку они употребляли в пищу корешки, фрукты и убитых зверей.

Земледельцы ели хлеб и, поскольку содержащийся в нем сахар при расщеплении превращается в кислоту, страдали от кариеса. От зубов быстро оставались одни пеньки, а изо рта страшно воняло.

Земледелие требовало определенной организации и постоянного изматывающего труда. Чтобы вспахать поле, засеять его и собрать урожай, требовалось гораздо больше усилий, чем во время охоты или сбора даров природы. Таким образом, землепашец увязал в рутине повседневных дел, в то время как охотник постоянно открывал для себя новые места.