StarCraft: сборник рассказов - Майкл Когг

Шаги остановились около компьютеров у дальней стены. Пустые папки зашуршали, падая на пол.

— Вы промазали, надзиратель.

— Да, похоже на то. — Кехора перезарядил пистолет. — Тебя что-то расстроило, Фельц?

— Меня расстроило то, что произошло с моим братом, сэр.

Надзиратель вспомнил их беседу в лазарете.

— А, твой брат, который пропал? А что с ним произошло?

— Я не сказал вам всей правды, — произнес Фельц. — Мой брат не пропал. Я знаю, где он. Точнее, где он был.

— Да? — Кехоре нужно было тянуть время и продолжать разговаривать как можно дольше. От выстрелов в комнате наблюдения сработало множество бесшумных сигналов тревоги. Скоро сюда сбегутся охранники со всех концов «Морозилки».

Но они задержатся в пути — внезапно осознал он. Последний экзамен был в разгаре, и это означало, что им придется расчистить себе путь. Им нужно будет сражаться с теми же врагами, что и рекрутам.

Кехора сомневался, что сможет поддерживать беседу с Фельцем достаточно долго, и тот не убьет его раньше, чем подоспеет охрана.

— Мой брат был здесь, господин надзиратель. Тут, в «Морозилке», и ощутил на себе все ваше внимание и заботу.

В комнате раздались щелчки, один, затем другой: Фельц зарядил оба своих пистолета.

— Мне понадобилась уйма времени и денег, чтобы разузнать это. Уйма. Вы даже не представляете, сколько я потратил.

— Может, имеет смысл попробовать их вернуть? Других Фельцев, кроме тебя, у нас не бывало.

На фоне отдаленных звуков битвы ответ головореза прозвучал на удивление отчетливо.

— Вы не замечаете семейного сходства? Зачем запоминать лица тех, кто тут тренируется, да? Я не удивлен.

— Я помню каждого заключенного.

— Даже тех, кто отсеялся? Тех, кто оказался бесполезен?

— Особенно их.

От тона Фельца ощутимо повеяло холодом.

— Моего брата звали Деннис Стейтон.

Деннис Стейтон? Он умер едва ли спустя неделю тренировок; смесь № 7 оказалась для него смертельной, и несколько его жизненно важных органов превратились в кровавую кашу. Не то чтобы ощутимая потеря. Деннис Стейтон был ничем не примечательным и бесполезным рекрутом.

Кехора решил сосредоточиться на деталях.

— Я дал твоему брату шанс. Как и тебе. У него просто ничего не получилось.

— У моего брата не было шанса, — возразил Фельц.

Действие стимулятора закончилось. Из-за этого голос Габриэля дрожал, но слова все так же были наполнены ядом.

— Вы ему шанса не давали. И никто другой — тоже.

— Ты ошибаешься.

— Я знал, на что иду. Я был готов. Он — нет.

Внезапно рев реактивного ранца головореза усилился. Фельц готовился сделать последний ход.

— И вы сейчас не готовы. Пришло время расплаты. Пришло время умереть.

— Расплаты? За что? — Кехора крепко сжал свой пистолет. — Его должны были казнить, Фельц…

— Моя фамилия Стейтон.

— Твой брат был преступником, Стейтон, и не особо сообразительным парнем. Если бы у него была хоть капля твоего самоконтроля, он бы провел пару недель под замком за мелкую кражу, — сказал Кехора. — Вместо этого он убил двух мирных жителей за горстку кредитов в их карманах, а потом не сумел пробежать и трех кварталов, прежде чем его схватили полицейские.

— Он был моим братом и заслуживал участи получше, чем эта адская мясорубка.

— Эта адская мясорубка приносит пользу. — Кехора осмотрел комнату, ища пути отхода. Хороших вариантов не вырисовывалось, все пути были перекрыты. — Ты же знаешь, что это так. Ты же видишь, что я сделал тебя одним из лучших убийц в галактике.

— Поздравляю с успешно проделанной работой, надзиратель, — ответил Фельц. Реактивный ранец ревел невыносимо громко для такой маленькой комнаты. — Это для вас — в знак моей признательности.

Кехора закрыл глаза. Стол не защитит его от более плотного огня. Шанса на бегство не было — в любом случае он попадет в область поражения Фельца.

Бежать некуда.

Разрывающий уши звук выстрела из пистолета Гаусса разнесся по комнате, и стол дрогнул и прогнулся от пуль, задевших его по касательной. Кто-то стрелял из другого P-45.

Затем открыли огонь из третьего. И четвертого.

Что?

Шум стих, и Кехора услышал, как на землю упало тело в тяжелой броне.

Он продолжал укрываться за столом.

— Надзиратель?

Прозвучал другой голос — тоже знакомый. Кехора улыбнулся.

— Лордс?

Дым курился, поднимаясь вверх от дул двух пистолетов в руках Лиска.

— Да, сэр.

— Отличная работа, рекрут.

Кехора поднялся.

Фельц — не Стейтон, но Кехора всегда будет помнить его под именем Фельца — лежал на боку. На спине в его броне виднелись пулевые отверстия. Кехора опустился на колени перед ним и осторожно снял с рекрута головной убор и маску. Ярко-красная артериальная кровь толчками вытекала из его рта при каждом слабом захлебывающемся вдохе, а дыхание становилось все реже.

В глазах Фельца застыли шок и удивление. Он пытался повернуть голову к Лиску, и незаданный вопрос клокотал в его горле.

Кехора потрепал Фельца по плечу. В каком-то смысле тот полностью превзошел все ожидания, перехитрив охранную систему «Морозилки», ведь его мозг был затуманен действием особых веществ во время боя. Он нашел свою цель и загнал ее в угол, обойдя бесчисленные ловушки, призванные не допустить такого развития событий.

Это доказывало, что «Морозилка» будет особенно эффективна для рекрутов получше. Если Кехора сможет донести эту мысль до самого императора Менгска, в следующем месяце ему предоставят гораздо более способных рекрутов. Разумеется, в докладе придется кое-что подкорректировать, но в этом нет ничего необычного.

Второй головорез уставился на Фельца; на лице его застыло странное выражение.

— Почему я это сделал, сэр? Я считал его другом.

— Ты — головорез, Лордс, — ответил ему Кехора.

Лиск молча обдумывал этот ответ, следя за тем, как стекленеют глаза Фельца. Наконец, он кивнул.

— Я делаю то, что должен.

Нет иной истины, кроме победы. Все прочее — прах, уносимый ветром.

Правило «Морозилки» № 9

Роберт Брукс

Обучение рядового Шейна

— Каждый из этих молодых мужчин и женщин поступил на службу добровольцем, — говорил император Арктур Менгск, — и после долгих месяцев лишений и изнурительных тренировок они заслужили право встать в строй благородных морпехов Доминиона. Они станут первым рубежом обороны от врагов человечества. Они решили бросить вызов неумолимой вселенной.

В битком набитом зале послышались приглушенные слова одобрения. Через окна на восточной стене, доходящие до самого потолка, в зал проникали яркие лучи солнца, освещавшие лидера Доминиона и пять шеренг нарядных новобранцев, стоявших перед ним на параде по стойке вольно.

Один из новобранцев, девятнадцатилетний Джефф Шейн, а в скором времени — рядовой Джефф Шейн, вел безнадежную внутреннюю борьбу. Он так усердно старался не позволить широченной улыбке расплыться на лице, что, казалось, его вот-вот хватит удар. Уголки его губ сами собой устремлялись вверх.

«Император выступает с речью на официальном приеме на службу. Это же герой Корхала собственной персоной», — думал он. Это было как во сне. Джефф хотел ущипнуть себя, но не осмеливался нарушить парадный строй. Это было бы не к лицу морпеху Доминиона.

— Нам всем по-прежнему грозит ужасная опасность. Две кровожадные дикие расы пришельцев жаждут заполучить то, что принадлежит нам, — продолжал Менгск. — А отбросы человечества, мошенники и предатели продолжают восставать против Доминиона.

Император Менгск окинул взором строй молодых морпехов.

— Но сегодня мы воздаем почести нашим новобранцам. Мы празднуем их триумф. Они завершили обучение, и теперь мы отправим их в победоносный бой с нашими врагами.

Взгляд императора задержался на лице Шейна, который машинально повернул голову и посмотрел прямо в глаза Менгску, а затем отвернулся, стараясь скрыть улыбку… Тут новобранец с запозданием вспомнил о команде «равнение на середину». Шейн резко дернулся и уставился прямо перед собой. Менгск негромко засмеялся.

— Я вижу, что наши молодые герои готовы с радостью принять на себя любые удары вселенной, — сказал он, — хотя некоторым из них не помешало бы сперва еще немного подучиться.

Повсюду зазвучали приглушенные смешки. Шейн вперился взором в отлитый из стали герб Доминиона, висящий у стены под самым потолком зала прямо над кафедрой, с которой выступал Менгск. Джефф залился краской, но, несмотря на досаду, на его лице снова появилась улыбка. Ему казалось, что позор уже ничем не смыть.

Шейн ждал, когда же император продолжит свою речь. В зале повисла тишина.