StarCraft: сборник рассказов - Майкл Когг

Охранники остались по ту сторону дверей, щелкнули замки за спиной заключенных. Некоторые из заключенных оглядывались в поисках своих новых охранников. В нишах, расположенных вдоль коридора, были установлены бронированные роботы, вооруженные спаренными пушками Гаусса. Каждый робот был на голову выше человека. Они не двигались, но Габриэль чувствовал, что они могут любой момент рвануть вперед на своих гусеницах.

Похоже, никому из заключенных не хотелось их провоцировать.

Внезапно раздался строгий женский голос. Несколько заключенных разразились негромкими проклятиями и начали поносить адъютантов и иже с ними. Синтезированный голос поздравил их с началом обучения в центре подготовки головорезов и выразил надежду, что они смогут сослужить достойную службу Доминиону. Молодой человек с израненной головой мрачно усмехнулся.

Адъютант радостно расписывала учебный комплекс, как если бы читала туристический буклет. С ее слов можно было даже подумать, что это не такое уж плохое место, но всем было совершенно ясно, что ничего хорошего впереди их не ждет. Воздух был сухим и прохладным, но в нем чувствовался запах гари. На одной из стен красовалось темно-красное пятно… Нетрудно догадаться, как оно там появилось.

Заключенные буквально кожей чувствовали, что за ними наблюдают. Габриэль взглянул наверх и увидел целые связки сенсорной аппаратуры, развешенные по всему потолку. Там были тепловизоры, датчики движения, камеры и много других диковинных приспособлений. О неприкосновенности личной жизни можно и не мечтать.

Наконец, они подошли к общей комнате. Она была разбита на отдельные камеры, и они не пустовали. Около сотни человек, которых запустили сюда за несколько часов до их прибытия, вышли встретить своих новых сокамерников.

Габриэль понимал, что встреча будет не из приятных. Он старался обращать на себя как можно меньше внимания. Не было сомнений в том, что сейчас кого-то из них выберут, вызовут на бой и сделают из него пример в назидание остальным. Потребовалось совсем немного времени, чтобы его мысль стала реальностью: к новым заключенным вразвалочку подошел здоровенный мужик, оскалившийся, как крокодил.

— Что тут у нас? — раздался его хриплый голос.

Все взоры устремились к жертве громилы — это был ни кто иной, как покрытый шрамами парень. На лице здоровяка по-прежнему сохранялся животный оскал, ему до смерти хотелось кому-нибудь врезать, но сначала он хотел немного потешиться.

— Ты откуда, сопля?

— Не знаю, — в ответе не было ни страха, ни каких-либо других эмоций.

— Нязнаю, — передразнил его здоровяк, и зрители разразились громким смехом. — А звать тебя как? Или ты слишком тупой, чтобы запомнить собственное имя?

— Лиск.

Руки Габриэля покрылись мурашками.

Заключенные должны сполна заплатить за свою жизнь.

Правило «Морозилки» № 3

— Да ну? Ты, значит, муталиск? Гляньте на него! Думаю, ему новое имя надо дать. Будешь у нас Соплиск. Маленькая кры… Какого хрена?..

Габриэль не видел того, что видел громила и окружавшие его заключенные, но смех вдруг прекратился. Щуплый паренек нанес удар. Он со всей силы врезал здоровяку по солнечному сплетению, и тот согнулся пополам. После пары пинков громила рухнул на пол и остался лежать там, негромко всхлипывая.

Паренек оглядел окружающих с улыбкой, и оскал его был ужасен — спиленные зубы, покрытые шрамами десны. Это была улыбка чудовища.

— Меня зовут Лиск.

Времени, отведенного на сон, оказалось очень мало. Сирена не унималась до тех пор, пока все заключенные не покинули камеры.

Их отвели в столовую, где автомат выдал их первый обед — омерзительную питательную жижу. Кто мог знать, что они туда подмешивали? Жижа была безвкусной и не утоляла голод, но кроме нее есть было нечего. Какой-то заключенный внушительных размеров отобрал у Габриэля его порцию, едва тот успел к ней притронуться. Габриэль решил не поднимать шум.

Никто не приближался к Лиску, пока он ел. Из просветов между его зубами выливалась питательная паста.

Адъютант пригласила их пройти обратно в зал, который к тому моменту уже был переоборудован и напоминал полосу препятствий, созданную отпетым садистом. Вновь и вновь заключенным приказывали бегать, прыгать, ползать по полу, пригибаться. Батарея автоматических пушек обеспечивала должную мотивацию.

Так подошел к концу первый день. Все заключенные были совершенно измотаны и думали только об отдыхе.

И в будущем все обещало стать только хуже.

Все дни смешались в один, не было никакого графика. Время для сна произвольно определяла адъютант. Еда оставалась той же, менялись лишь тренировки.

«Морозилка» не просто управлялась машинами, она сама была одним большим механизмом. В каждом помещении обязательно был какой-нибудь робот, иногда приспособленный для одной единственной функции. Роботы исполняли роль движущихся мишеней, партнеров на тренировках по рукопашному бою, они даже иногда служили препятствиями на полосе. Они не знали ни сострадания, ни лени. Они не давали заключенным перевести дух.

Но ужаснее всего были те дни, когда нужно было залезать в камеру-симулятор. Каждого заключенного проводили к похожей на гроб машине, утыканной странными лампами, проводами и ремнями, и адъютант предлагала лечь в камеру. Отказаться, естественно, было нельзя.

То, что начиналось дальше, было настоящим кошмаром. Сенсорную информацию о свете и звуке транслировали непосредственно в мозг, чтобы возбудить в подопытном определенную эмоцию. Габриэля не раз запихивали в эту машину и играли на его чувствах, как на арфе. Он ощущал непередаваемое наслаждение и обезоруживающее отчаяние, а еще страх, причем настолько сильный, что ему хотелось покончить жизнь самоубийством, лишь бы прекратить все это.

Для всех заключенных эта процедура заканчивалась одинаково. Они выползали из камеры и валились на пол, не в силах сдержать плач или дрожь. Даже на Лиска эта обработка произвела эффект, хотя в его глазах скорее читалась жажда, нежели отчаяние.

На исходе третьей недели один из заключенных так и не проснулся. Адъютант приказала всем заключенным покинуть свои камеры. Габриэль краем глаза видел, как захлебывается кровью и судорожно трясется на нарах то, что некогда было человеком. Когда они вернулись в камеры, несчастного уже унесли.

— Что-то в тебе есть.

Габриэль взглянул на говорившего, не вставая. Это был Лиск. Этот псих ни с кем не разговаривал с того момента, как их привезли сюда.

— В смысле?

— Страху в тебе маловато, — заметил Лиск с ухмылкой. Из-за оскаленных зубов выражение его лица никак нельзя было назвать доброжелательным. — У тебя еду забирают. Койку — тоже. В сортир не пускают. Ты — мелкая сошка. Больше должно быть страху.

— Ну, спасибо, наверное, — сказал Габриэль и съел еще ложку отвратной баланды.

Лиск уселся рядом, и к столу больше никто не решился подойти. Может быть, Габриэлю сегодня удастся съесть все самому.

Заключенные должны всегда быть готовы защитить себя. Пусть каждое мгновение спокойствия станет битвой, а каждая битва — минутой отдыха.

Правило «Морозилки» № 4

— Я тебя не хвалил, — сказал Лиск. В его словах не было злобы, только лишь пугающее любопытство. — Косишь под слабака. Выглядишь, как слабак. Но не боишься. Значит, никакой ты не слабак, а просто что-то задумал.

— Я решил, — начал Габриэль, понимая, что Лиску лучше не перечить, — что худшее еще впереди. Может, мне удастся получить преимущество, если меня будут недооценивать.

Но Лиск его, похоже, не слушал. Он уставился на налившийся лиловый синяк на руке Габриэля.

— Мог бы и без него обойтись.

Это он верно подметил. По всей полосе препятствий были расставлены роботы, стрелявшие резиновыми пулями. Машины двигались медленно, не умели ни пригибаться, ни двигаться боком, и по движущейся цели им было не попасть. Уклониться от их выстрелов было легче легкого.

Но робот воспроизвел голограмму ребенка, пустую и не очень качественную. Габриэль такого не ожидал и замешкался. В наказание пуля робота угодила ему прямо в руку.

— Ничего не мог поделать, — сказал Габриэль, и Лиск в очередной раз показал свой отвратительный оскал.

— Да все ты мог, уж я-то знаю. А вот они — нет, — после этих слов он жестом указал на потолок.

— Лиск, — со смехом начал Габриэль, — тебе раньше не говорили, что ты немного странный?

Лиск пожал плечами.

— Какой уж есть.

Кехора не сидел сложа руки. Изо дня в день он наблюдал за своими подопечными, утверждал их рацион, изменял состав питательной смеси. Заключенные и не догадывались, что за все время пребывания здесь им скормили восемнадцать разных смесей, каждая из которых являлась индивидуальным набором стероидов, нейтрализаторов, гормональных ингибиторов и того, что можно с чистой совестью назвать ядом. Создание каждой такой смеси было настоящим тотализатором, и, независимо от того, насколько хороши были общие результаты, на ранних этапах обучения время от времени случались неудачи.