Дюна - Фрэнк Герберт

Халлека.

— Текст перевран, — сказал Джерни. — Статическое электричество. Вы не знаете…

— Мой сын мертв, — оборвал его Поль. Он знал, что это правда. — Мой сын мертв… а Аля в плену… заложница.

Он чувствовал себя опустошенным — пустая оболочка, лишенная всяких эмоций. Все, к чему он ни прикоснется, будет нести горе и смерть. Он, как чума, пронесется через всю Вселенную!

Он чувствовал в себе мудрость старика, опыт бессчётного числа прожитых жизней. Он почувствовал, как внутри него кто-то хихикает и потирает руки.

И Поль подумал: О, как мало знает Вселенная о том, что такое настоящая жестокость!

~ ~ ~

И стал Муад-Диб пред ними и сказал: «Хоть мы и считаем наших пленных мертвецами, она — жива. Ибо семя ее — мое семя, и голос ее — мой голос. И смотрит она в самые далекие глубины возможного. Да, долины неведомого видит она благодаря мне».

Барон Владимир Харконнен стоял, опустив глаза, в императорской приемной зале, в овальном селямлике под стальным навесом Падишаха-Императора. Бросая косые взгляды, барон изучал комнату с металлическими стенами и находившихся в ней людей — нукеров, пажей, стражу, солдат из Дома Сардукаров, которые по стойке «вольно» стояли вдоль стен под окровавленными и изодранными знаменами, захваченными в битвах и украшавшими теперь стены залы.

Из комнаты справа послышались возгласы, отдаваясь эхом в высоком коридоре:

— Дорогу! Дорогу царствующей особе! Из коридора в приемную вошел сопровождаемый свитой Падишах-Император Саддам IV. Он стоял, ожидая, пока ему принесут трон, не обращая на барона никакого внимания и, очевидно, вообще не замечая никого вокруг.

Барон решил, что он, в свою очередь, не вправе не обращать внимания на царствующую особу, и смотрел на Императора, пытаясь найти разгадку или хотя бы намек на то, почему его вызвали в эту приемную. Император стоял неподвижно — стройный и элегантный, в серой сардукарской форме с золотым и серебряным шитьем. Его худое лицо и холодный взгляд напомнили барону давно погибшего герцога Лето. То же выражение хищной птицы. Но у Императора были рыжие, а не черные волосы, к тому же почти скрытые под темным шлемом бурзега, украшенным короной с птичьим хохолком императорского желтого цвета.

Пажи принесли трон — массивный стул, вырезанный из цельного куска хагалского кварца, сине-зеленого полупрозрачного камня с горящими желтым огнем прожилками. Трон поставили на возвышение. Император взошел и сел.

Старуха в черном плаще аба, с надвинутым на лоб капюшоном, отделилась от свиты и встала позади трона, положив костлявую руку на кварцевую спинку. Ее лицо, выглядывавшее из-под капюшона, напоминало даже не ведьму, а карикатуру на ведьму: ввалившиеся глаза и щеки, длинный нос, вены, выступающие из-под морщинистой кожи.

При взгляде на нее барон с трудом подавил дрожь. Присутствие Преподобной Матери Елены Моиам Гай, Императорской Прорицательницы, говорило о важности аудиенции. Барон отвел от нее глаза и принялся изучать свиту, пытаясь найти разгадку. Вот два агента Гильдии, один высокий и толстый, второй невысокий и толстый, оба с бесцветными серыми глазами. В окружении лакеев — одна из императорских дочерей, принцесса Ирулан, женщина, про которую говорили, что она выучена всем бен-джессеритским тонкостям, и которую прочат в Преподобные Матери. Высокая, светловолосая; прекрасное, словно из мрамора высеченное лицо. Ее зеленые глаза глядели одновременно и мимо и сквозь него.

— Мой дорогой барон.

Император соблаговолил заметить его. Голос, в котором чувствовалось огромное самообладание; баритон. Хочет сбить его с толку сразу же, при приветствии.

Барон низко поклонился и подошел на требуемые этикетом десять шагов к возвышению.

— Прибыл по вашему зову, Ваше Величество.

— Зову! — каркнула старая ведьма.

— Ну-ну, Преподобная Мать, — с мягким упреком сказал Император, улыбнувшись при виде смутившегося барона. — Скажите нам прежде всего, куда вы отправили своего преданного слугу Суфира Хайвата?

Барон быстро посмотрел по сторонам, пожалев, что пришел сюда без своей личной охраны, хотя против сардукаров толку от них было бы немного. Впрочем…

— Ну? — повторил Император.

— Он отсутствует уже около пяти дней, Ваше Величество, — барон покосился на агентов Гильдии, потом снова посмотрел на Императора. — Он был послан с заданием высадиться на базе контрабандистов, чтобы впоследствии внедриться в лагерь вольнаибов, к этому их фанатику Муад-Дибу.

— Ах вот как!

Одна из тощих ведьминых лап опустилась на императорское плечо. Ведьма наклонилась и что-то зашептала ему на ухо.

Император кивнул и сказал:

— Прошло пять дней, барон. Почему же вас не беспокоит его отсутствие?

— Весьма беспокоит, Ваше Величество!

Император не сводил с него глаз, выжидая чего-то.

Преподобная Мать хрипло засмеялась.

— Я имею в виду, Ваше Величество, — пояснил барон, — что Хайват может умереть через несколько часов.

И он рассказал о яде замедленного действия и о противоядии.

— Очень умно, барон. А где же ваши племянники, Раббан и молодой Фейд-Рота?

— Надвигается буря, Ваше Величество. Я послал их проверить нашу линию обороны, чтобы вольнаибы не напали под прикрытием песка.

— Линию? — губы Императора вытянулись в насмешливую улыбку. — Буря не сможет проникнуть в долину, к тому же это вольнаибское отребье не осмелится нападать, пока здесь я с пятью легионами сардукаров.

— Разумеется, нет, Ваше Величество. — Но излишняя предосторожность не заслуживает порицания.

— Ага. Порицания. А я, значит, должен молчать о том, сколько времени у меня отнимает эта возня с Аракисом? О том, что прибыли АОПТ проваливаются сюда, как в крысиную нору? Прикажете мне помалкивать о делах дворца и о государственных обязанностях, которые я вынужден был отложить — даже отменить! — из-за этой дурацкой затеи?

Барон опустил глаза, напуганный императорским гневом. Его положение здесь было таким неопределенным, он был совершенно одинок и мог надеяться только на Конвенцию и авторитет представительства Великих Домов. Это раздражало его. Не собирается ли он убить меня? Невозможно! Сейчас, когда все Великие Дома дожидаются наверху и ищут любого предлога, чтобы скорее выпутаться из этой истории!

— Случалось ли вам брать в плен заложников? — спросил Император.

— Бесполезно, Ваше Величество. Эти безумные вольнаибы отправляют погребальную церемонию о каждом пленном так, словно он уже мертв.

— Вот как?

Барон ждал, посматривая то направо, то налево на стальные стены селямлика и думая об огромном шатре над ними. Безграничная роскошь, которую олицетворяло это сооружение, повергала в трепет даже его. Он привез с собой пажей, думал барон, и бесполезных придворных лакеев, своих женщин и их прислугу: горничных, парикмахерш и прочее… всех придворных паразитов. И они болтаются тут, ничего не делают, плетут интриги, ублажают Императора… их привезли, чтобы все видели, как он положит конец этому делу, чтобы они воспевали воинов и превозносили раненых.

— Возможно, вы никогда не пытались искать нужных заложников.

Он что-то знает, догадался барон. Страх засел в нем, как камень в желудке, хотя самая мысль о еде была для него сейчас невыносима. Тем не менее охватившее его чувство очень напоминало голод, и он поерзал на своих поплавковых подвесках, как обычно, когда собирался приказать принести себе что-нибудь поесть.

Но здесь все равно никто не стал бы выполнять его приказания,

— У вас есть какие-нибудь соображения по поводу того, кто такой Муад-Диб?

— Конечно. Это один из «умма». Вольнаиб, религиозный фанатик, искатель приключений. Такие то и дело рождаются на задворках цивилизации. Ваше Величество знает об этом.

Император бросил взгляд на свою Прорицательницу и снова осклабился прямо в лицо барону.

— И у вас нет больше никаких сведений о том, кто такой Муад-Диб?

— Помешанный. Впрочем, все вольнаибы слегка помешанные.

— Помешанные?

— Эти люди вопят его имя, когда бросаются в битву. Женщины швыряют в нас своих младенцев и бросаются на наши ножи, чтобы их мужьям было легче нападать. Они ведут себя… немыслимо!

— Как дурно, как дурно, — пробормотал Император, но звучавшая в его голосе насмешка не ускользнула от барона. — Скажите, дорогой барон, а вы когда-нибудь исследовали район южного полюса Аракиса?

Барон выпучил на Императора глаза, сбитый с толку неожиданной сменой темы.

— Но… да, ведь вам известно, Ваше Величество, что это районы необитаемые, открытые ветру и песчаным червям. Даже пряностей нет в этих широтах.