Только (не) рабочие отношения - Ева Морис

Я очень хотела обернуться к Славе, посмотреть, как он отреагировал на этот смех… Убедиться, что на его лице не появилось отвращения ко мне. Что он не обижен, не задет…

Но не могла пошевелиться, под пронизывающим взглядом Льва Николаевича.

Дождавшись, пока все отсмеются, генеральный продолжил.

– Но после звонков от модельных агентств, стали поступать заявки от дизайнеров, заинтересовавшихся премиальной коллекцией. Так что прошу на сцену Анна за призом, так сказать, «зрительских симпатий».

Лев Николаевич улыбнулся, но в холодных серых глазах не отразилось ни грамма этой улыбки.

Я замерла, не представляя, как не то что выйду на сцену, а как сделаю хотя бы один шаг.

– Иди, воробушек, – немного подтолкнул меня в спину Слава. – Забирай приз.

Словно очнувшись, я обернулась к нему, увидев на таком любимом лице жесткую улыбку.

– Я… – я очень хотела извиниться, расплакаться.

Сказать, что больше никогда-никогда не буду так делать. Не буду рисовать Славу, не буду участвовать в конкурсе, не буду… Да что угодно не буду, лишь бы он не смотрел на меня вот так…

– Все ждут, иди на сцену, – буквально развернул он меня, и под взглядом, как мне сейчас казалось, тысячи коллег, я отправилась к сцене.

Дойти до лестницы, подняться, улыбнуться, принимая в руки раскрытый конверт.

– Этот подарок лично от меня, за проявленный креатив, – произнес Лев Николаевич, пожимая мне руку.

В зале зааплодировали, а я растянула губы шире, будто тогда генеральный, не заметит испуга в моих глазах.

Сумбурно поблагодарив, я поспешила спуститься, чтобы стать как можно дальше от его пронизывающего, холодного взгляда.

Не помню, как дошла до Славы, но очнулась только когда он спросил:

– Что в конверте?

Я машинально заглянула внутрь, увидев три пятитысячные купюры и записку, написанную размашистым почерком:

«Явиться в понедельник в 11.20».

– Деньги, – сглотнув, отозвалась я, поднимая голову, и я Слава облегченно улыбнулся.