Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн - Эдгар Бокс

— Ты не позаботился о докторе, когда твои громилы отделали меня, разозлился Шейн. С минуту он стоял над съежившимся от боли Барбизоном, раздумывая над его ответом. Такое могло быть, неохотно допустил он эту мысль. Кто бы ни шантажировал Кристину, у него не было необходимости раскошеливаться на посредника. Должно быть, это был некто, знакомый с Барбизоном.

Кто-то, кто доверял ему и кто готов был выделить долю в случае выплаты. Но до момента выплаты он не намерен был разоблачать себя.

Шейн сказал:

— Мне следовало бы надавать тебе пинков и выбить зубы. Скажи Смиту, я оставлю это удовольствие для него, когда мы встретимся в следующий раз… Он сделал еще один глоток виски, поставил бутылку обратно в шкаф и зашагал к двери.

Он рысцой спустился к пляжу, вошел в воду и поплыл легко, но решительно туда, где кончались владения клуба и где за углом его ожидала машина Аиры Уилсона.

Глава 18

Ключ к разгадке шантажа

Шейн не стал тратить времени на то, чтобы одеться. С него ручьем стекала вода, но он знал, сколько времени понадобится Барбизону, чтобы послать своих людей вдогонку. Он дал задний ход и выехал на мостовую, затем как можно быстрее вернулся к деловым кварталам Майами Бич.

Он был почти уже сухим, когда останавливал машину перед боковым входом в Блэкстоун.

Он собрал свою одежду и вышел, пересек тротуар, вошел в здание через боковую дверь и по задней лестнице поднялся на этаж выше. Он прошлепал босыми ногами через холл к двери номера Тимоти Рурке и постучал.

Рурке открыл дверь и посмотрел на него. Губы его подергивались. Он сутулился, вид у него был жалкий и, без сомнения, лицо выдавало болезненное состояние. Глаза смотрели с безразличием, голос был вялым.

— А, это ты? Шейн спросил:

— Можно войти, Тим?

— Ну, наверное. Ты купался?

— Да.

Рурке закрыл за ним дверь и спросил вежливо, но голосом, лишенным какого бы то ни было интереса или озабоченности:

— Что у тебя с лицом?

— Порезался бритвой.

Он медленно повернулся, посмотрел прямо в глаза Рурке и сказал:

— Извини меня, Тим.

— Что сделано, того уже не вернуть.

— Нет, это не так. Мы были друзьями десять лет.

— Вот почему все между нами кончено, — устало произнес Тимоти Рурке.

— Так иногда бывает — человек говорит то, что ему не следовало бы говорить.

— К черту все это.

Шейн подошел к нему поближе.

— Когда-то все было наоборот, — напомнил он репортеру. — Года четыре назад. Когда в моей спальне удавилась девушка.

Рурке молчал. Он не поднимал глаз.

— Ты и Джентри обвиняли меня, — продолжал Шейн. — Двое лучших друзей, которых я когда-либо имел. Джентри демонстративно удалился, сказав, что не желает говорить с подлецом. Ты прочитал мне нотацию и тоже хотел бросить.

Рурке взглянул на него.

— Какого черта я должен был верить? Ты поставил себя в затруднительное положение в тот раз — сделал вид, что пьян. Оказался с девушкой в постели, стоило только вам с Филис порвать отношения.

— Ты возненавидел меня за это, потому что мы были друзьями. Иначе тебе было бы наплевать на меня.

— Это верно.

— О’кей, — устало произнес Шейн. — Вот почему я набросился на тебя сегодня из-за этих фотокопий. В тот другой раз я не позволил бы бросить меня, когда слово было все, что требовалось, чтобы пояснить дело.

— Ну? — Темные глаза Рурке больше уже не казались безжизненными.

— Я знаю, что ты не шантажист, Тим. Я всегда был в этом уверен.

Рурке поднялся, сунул Шейну костлявую руку и признался:

— Я пытался позвонить тебе час назад. Шейн взял его руку в свою.

— Было бы здорово, если бы я знал, кто украл твои фотокопии.

— Они не были украдены. После того, как ты ушел, я перерыл все эти чертовы ящики. Они были в шкафу для белья под полотенцами.

— В таком случае, каким же образом… — Он замолчал, вцепившись в мокрые волосы. Они слиплись от соленой воды. — Не возражаешь, если я сполоснусь под твоим душем?

— Давай, действуй. — Рурке застенчиво улыбнулся. — А я пока пойду, куплю для тебя бутылочку. Я дал зарок не пить с тех пор, как ты ушел несколько часов назад.

Шейн начал было говорить что-то, но остановился, оглядел Рурке с ног до головы и сказал наконец:

— Ты бы лучше забыл об этом на некоторое время, Тим. Тебе надо немного поправиться. И это невозможно сделать, если ты не перестанешь пить. — Он улыбнулся и шагнул в ванную комнату.

Внимательно рассмотрев себя в зеркало, он решил, что были времена, когда он выглядел хуже, но не мог вспомнить, когда это было. Он освободил концы липкого пластыря и быстрым движением сорвал повязку.

Он скорчил рожу своему отражению, снял плавки и встал под душ.

Рурке полулежал на диване, когда Шейн вышел из ванной, полностью одетый. Он сел рядом с репортером и сказал:

— Теперь мы знаем о существовании двух наборов копий. Но Хэмпстед клянется, что был изготовлен только один — для тебя. Что ты скажешь? — резко спросил он. — Хэмпстед также говорит, что ты получил свой набор в качестве платы за помощь в поиске писем, что ты потребовал их у Брауна как плату за то, что наставил его на путь истинный.

— Хэмпстед лжет, — спокойно возразил ему Рурке. — И вовсе я не информировал Брауна. Я ничего не слышал об этой сделке до тех пор, пока он не пригласил меня пойти с ними. Конечно, мне хотелось получить эти материалы, если это было возможно.

Шейн задумчиво потягивал мочку уха.

— Есть в этом что-то подозрительное. Хэмпстед не относится к тому типу людей, которые стали бы содействовать шантажу. Однако он клянется, что они изготовили только комплект копий. Давай посмотрим твои, — предложил он.

Рурке поднялся и направился в спальню. Через минуту он вернулся с четырьмя фотокопиями и протянул их Шейну. Тот взглянул на них и весь напрягся.

— Это же негативы, — произнес он. — Белое на черном.

— Верно, — согласился Рурке. — Теперь я припоминаю. Браун спросил меня, не возражаю ли я получить негативы вместо позитивов. А я ответил ему, что для меня это не имело значения.

— Фотокопии, которыми пользовался вымогатель, были позитивными отпечатками, — объяснил Шейн. — Я должен был подумать об этом, как только я их увидел: чтобы сделать позитивы, сначала требуются негативы. Некоторые фотомастерские оставляют у себя негативы, когда принимают заказ на отпечатки. А другие возвращают своему клиенту оба комплекта.

— Ты считаешь, один остался у Брауна? И что именно он шантажист?

— Возможно. Вероятно, он часто имеет дело с фирмой, изготавливающей фотокопии. Он вполне мог вернуться к ним позднее за второй копией, а Хэмпстед ничего не знал об этом.

— Или кто-то в мастерской, тот, кто разбирается в таких вопросах, мог состряпать себе еще один комплект и воспользоваться им, — заметил Рурке.

Шейн барабанил по столу тупыми кончиками пальцев. Потом он поднял телефонную трубку и позвонил в свой отель. Телефонистка сообщила ему, что междугороднего звонка на имя Ангуса Брауна пока не было. Шейн попросил соединить его с дежурным в отеле.

— Майкл Шейн, — сказал он клерку. — Вы помните женщину которая ждала меня, когда я пришел сегодня в полдень?

— Я бы сказал, да. Она «проплыла» мимо меня полчаса назад. У нее был вид разъяренной тигрицы.

— А как насчет таксиста, которого вы пригласили ко мне в номер? Вы его видели?

— Он проследовал за ней пять минут спустя. Он был пьян и с поцарапанным лицом. Заявляет, что кто-то угнал его машину, которую он оставил рядом с отелем.

— Спасибо, — сказал Шейн. Он поднялся и начал ходить взад и вперед по комнате, при этом обращаясь к Рурке:

— Кажется, кое-что начинает проясняться. Не спускай глаз со своих фотокопий. Мне кажется, пройдет немного времени, и они окажутся во главе угла значительно более серьезной истории, чем ты предполагаешь.

— Что все-таки происходит, Майк?

Шейн нерешительно покачал головой, все еще продолжая измерять комнату шагами.

— Я не узнаю все до тех пор, пока не созвонюсь с Нью-Йорком. — Он взглянул на часы и вздохнул. — Как мало времени у меня осталось. Я должен успеть на ночной рейс в Новый Орлеан, иначе я потеряю своего секретаря. — Он сел на стул и потер подбородок. — Ты помнишь того человека, который сидел рядом с Натали Бриггс за столом с рулеткой вчера вечером, прежде чем она начала лебезить перед тобой?

Рурке задумчиво нахмурился.

— Я не обратил на него особого внимания. Темноволосый коротышка с безобразным лицом, не так ли? Кажется, я подумал тогда, что мне не хотелось бы, чтобы моя сестренка гуляла с таким типом. Если бы у меня была сестренка.

— Тот самый. Ты не заметил, остался ли он в клубе?

— Не думаю. Кажется, я видел, как он шептался с вышибалой — тем самым, с которым ты потом ушел, после того как пожаловался. И больше я его не видел.