Адептус Астартес: Омнибус. Том I - Энди Смайли

— Чисто!

— Чисто!

— Чисто! — прокричал брат Уксерион и позволил себе упасть. Стоящие рядом с ним Игнацион и сержант Хендис отошли в сторону. У Андаса и Галлиона появилась открытая линия огня.

Штурмовые пушки завыли, раскручиваясь до огневой скорости, затем из них вырвалось пламя. Несколько стволов пушек размылись, выплевывая в генокрадов сотни зарядов в минуту. Терминаторы водили орудиями влево и вправо, заполняя коридор отстрелянными урановыми пулями. Раненые генокрады кричали. Пушки раскалились, но братья продолжали стрелять и стрелять, пока у них не закончились боеприпасы.

— Стоп! — приказал Арести, — Луцеллон, докладывай!

— Путь открыт. Я вижу малую группу — шесть сигналов. Она движется в сторону от нас. Из-за этого проклятого Императором тумана ауспик не может разглядеть, что находится дальше, но я уверен, что большая часть врагов убита.

— В таком случае мы двигаемся вперед, но не спешим.

Космодесантники помогли Уксериону подняться и оставили его прикрывать тыл, потому что он не мог идти дальше. В отряде осталось десять человек, которые двинулись дальше, сквозь рваную дыру в стене, проделанную когтями.

— Этого здесь не было, появилось после создания карты, — сказал Арести. — Мы, похоже, недооценили врага.

Терминаторы зашли за угол, и туман стал гуще. Видимость и дальность ауспика снизились еще сильнее, и Новадесантникам пришлось продвигаться шаг за шагом. Судя по данным «Имагифера Максимус», загруженным в их сенсории, впереди был большой зал. Его стены были странным образом деформированы. Техножрецы объяснили, что этот объект появился из-за воздействия сейсмических волн на материал, природу которого им точно определить не удавалось. Без этого показателя сути жрецы не могли определить показатели формы. Они пожимали железными плечами и указывали на точность остальной карты.

Показался силуэт, затем другой. Три силуэта выбегали из марева. Братья, которые шли впереди, как один, открыли огонь.

Туман на мгновение прояснился, позволив капитану заглянуть в помещение. Арести слишком поздно понял, почему «Имагифер Максимус» не смог создать точное изображение. В посещении была жидкость, скрытая в цистернах. Капитан увидел химические хранилища сквозь просвет в радиоактивных парах. Высокие оранжевые канистры с металлическими кранами, побелевшими от коррозии. Резервуары были расположены в группах по четыре и заполняли помещение по обе стороны от разделяющего его посередине узкого рабочего мостика. Десятки канистр.

Генокрады привели Новадесантников прямо к ним.

Арести впервые за долгое время испытал ощущение, напоминающее панику.

— Стоп! Прекратить огонь! Прекратить огонь! — прокричал он. Капитан врезался в руку Луцеллона, посылая его выстрелы в сторону. Но невозможно было остановить все болты. Космодесангники расслабили пальцы на спусковых крючках болтеров, как только их острые умы осознали приказ, но заряды уже летели.

Три пробили аккуратные дыры в боку ближайшего скопления канистр. Раздались три негромких звенящих звука, когда болты пробили металл. Перед тем как снаряды взорвались, у Арести было достаточно времени для молитвы о том, чтобы массы в резервуарах оказалось недостаточно для реакции детонаторов.

Что бы ни находилось в канистрах, оно было крайне взрывоопасным. Или стало таким в процессе химических изменений за долгие годы в пласталевых бутылках. Резервуар разорвало, наружу выплеснулся огонь. По воздуху летели куски обработанного пластиком металла. Они пробивали другие цистерны, запуская оглушительную цепную реакцию. Половина канистры врезалась в грудь Арести, сбив его на пол. Коридор превратился в преисподнюю.

Три значка братьев капитана мигнули и погасли.

Глава 16

Подъем

Цедис был Холосом, а Холос — Цедисом. Где начинался один и заканчивался другой, перестало иметь значение. Поднимаясь по склону безжалостной горы, он/они были заняты лишь тем, чтобы переставлять ноги. В некоторых местах подъем становился крутым, и Холосу приходилось подтягиваться на руках. Грунт осыпался, и космодесантник скидывал вниз огромные куски породы. Он часто скатывался назад. В такие моменты приходилось нелегко даже с его усиленной физиологией. За каждые три шага вперед Кровопийца платил двумя шагами назад. Камни все чаще падали с вершины. Гора ворчала от его объятий, злилась, что он оказался на ее склонах.

Во рту Холоса пересохло, как в пустыне. Броня должна была поддерживать влагу в теле, перерабатывая его выделения и впрыскивая их обратно в виде богатой питательными веществами жидкости. Но десантника и его братьев, которые еще только родятся, мучила не обычная жажда. Зная о том, что будет поражен «жаждой», Холос взял с собой воду и вино. Глотки позволяли ослабить жжение на сладостные секунды, но фляжки, висевшие у него на поясе, уже давно опустели, и он выкидывал их одну за другой. Они усеивали склон горы. Яркие вспышки рядом с темными следами ног.

Сверху донеслись пронзительные крики, и Холос посмотрел наверх, где увидел асторгай, кружащихся над вершиной вулкана. Десантник устал, но все равно ускорил шаг. Там, где он сейчас находился, он стал бы легкой добычей, если бы асторгай решили напасть.

— Что он имеет в виду, когда говорит о Холосе, реклюзиарх? Я тянусь к нему разумом и чувствую великое возмущение, — Гвиниан обратился напрямую к капеллану, закрыв разговор от остальных братьев, идущих с ними. Кровопийцы спускались уже час после комнаты-оазиса, пройдя еще сквозь два корабля.

— Мне запрещено говорить об этом, брат, — ответил Мазраэль. — Это главная тайна нашего ордена, которую невозможно с легкостью открыть даже такому могучему и почитаемому герою, как ты. Только реклюзиарх может знать всю правду, это моя ноша. Радуйся, что я не могу поделиться ей с тобой.

— Понимаю, — отозвался Гвиниан. Братья из библи- ария Кровопийц, обладающие психическими способностями, хранили достаточно собственных секретов.

— Я рад, что это так. Любопытство — путь к потере мудрости, — тон Мазраэля смягчился. — Ты один из самых могучих сынов ордена, и, возможно, когда-нибудь ты сам откроешь эту тайну.

— Возможно.

Гвиниан украдкой взглянул на Цедиса.

— Где он? Здесь или там?

— Здесь, там, разве это что-то значит? — ответил Мазраэль. — Уж ты-то должен знать, что реальность представляет собой нечто большее, чем кажется. Где бы он ни был, он служит и шагает вместе с нами. Служба — единственное, что имеет значение.

Идущие впереди братья-терминаторы Квинт и Калаэль остановились. Коридор внезапно закончился. Его срезало во время бедствия, которое убило корабль и заставило его стать частью агломерации. Теперь коридор был плотно прижат к судну чужаков. Корпусы кораблей будто застыли в металлическом поцелуе. Лампы доспехов Квинта и Калаэля освещали двойной выпуклый круг из какого-то зеленого материала. Мазраэль встал между братьями и провел пальцем по стене. Он убрал руку и посмотрел на Гвиниана.

— Брат?

Гвиниан кивнул и ответил свойственным ему мрачным тоном:

— Существо находится на этом корабле.

— Тогда мы продолжаем движение. Сержант Сандамаэль, подготовь своих людей.

Сандамаэль и Эрдагон подошли ближе. У второго помимо болтера был с собой еще и цепной кулак. Десантник принялся за работу над корпусом корабля чужаков, затем остановился.

— Братья, — сказал он, — это может занять некоторое время. Корабль изготовлен из какого-то композиционного многослойного пластика. Очень прочного.

Мазраэль взглянул на их господина, который стоял настолько тихо, что лишь лампа доспеха указывала на то, что в нем был человек.

— Действуй так быстро, как только можешь, брат. У нас мало времени.

— Разум. Он следит за нами, — сказал Гвиниан.

Брату Эрдагону понадобилось довольно много времени, чтобы прорезать путь в стене космического корабля.

Над Холосом возвышался утес высотой много сотен метров. Со своего уступа десантник не видел вершины. Легенда гласила, что к кратеру, а с него к вершине, невозможно было подняться, если не идти сквозь пещеру асторгай.

Устье тоннеля представляло собой темный круг в красном камне. У Холоса были причины колебаться — это было логово Ло-тана, повелителя асторгай, огромного, в пять раз крупнее любого из своих подданных, монстра. Четыре великих героя ордена пытались его убить, четыре героя погибли, оставив свое снаряжение в логове.

Холос уже все решил. Это был единственный путь к вершине.

Он достал оружие и вошел в пещеру.

Гвиниан торжествующе кричал, собирая разумом энергию варпа и выпуская ее из руки в форме кроваво-красного копья. Всем был известен угрюмый характер библиария. Остальные братья говорили, будто ничто не сможет заставить Гвиниана улыбнуться. А с чего ему было улыбаться? В отличие от остальных, он ощущал страх несчастных, которых они убивали, чтобы утолить жажду крови. Он чувствовал смятение людей, погибающих от рук их возлюбленных ангелов. Чувствовал себя преданным вместе с жертвами, которые погибали от рук тех, кто должен был защищать их. Все это отдавалось горечью в разуме Гвиниана.