Имя всего Сущего - Дженн Лайонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Митрос знает, где я, Тераэт.
Он взволнованно остановился.
– Нет, не знает! Я разговаривал с ним вчера. Он сказал, что не общался с тобой с самого утра турнира.
Я уставилась на него:
– Нет, это не… – Я встала с камня и несколько раз прошлась взад-вперед, бросая взгляд в сторону Разлома. – Когда я увидела его здесь, в Загробном Мире, он не собирался идти к Разлому. На самом деле он увел меня от Разлома.
– И что?
– Наибольшая вероятность встретить бога в Разломе. – Я глянула на Тераэта. – Я думала, что разговариваю с Хоредом, то есть с Митросом. Ты ведь знаешь, кто такой на самом деле Митрос?
Он махнул рукой:
– Знаю, но продолжай.
– Что, если я разговаривала с кем-то другим? С Ксалторат? Но почему она… – Я подавила желание заломить руки. – Тераэт, если это была она… Она сделала со мной что-то, что помешало Релосу Вару создать мой гаэш. Зачем Ксалторат надо было это делать?
– Помешало создать твой гаэш? – Тераэт моргнул: – Не понял?
– Хоред – или Ксалторат, или кто бы это ни был, – сделал что-то, что защитило бы меня от создания гаэша. И это что-то, учитывая, что сейчас у меня нет гаэша, вполне сработало.
Тераэт покачал головой:
– Это невозможно.
– Очевидно, возможно.
Он нахмурился:
– Что, если Ксалторат сама создала твой гаэш? Насколько я знаю, его невозможно создать дважды.
– Думаю, я бы знала, если бы у меня был гаэш.
– Знала? – Тераэт поднял бровь: – Ты спишь без сновидений? Ты чувствуешь себя ослабевшей?
Он уже знал ответ на один из этих вопросов: у меня не было сновидений, кроме моих путешествий в Загробный Мир. И я действительно чувствовала себя ослабевшей – из-за Сенеры.
Итак, если бы у меня был гаэш, заметила бы я разницу?
Я принялась расхаживать перед ним:
– Ты думаешь, это была Ксалторат?
– Кто ж еще? Это не мог быть Хоред. Это бы не имело никакого смысла[206].
– Зачем Ксалторат помогать мне? Это тоже не имеет смысла.
– В действиях демонов всегда нет никакого смысла.
Я снова села.
– Ксалторат нарушает слишком много правил для демона. Она даже не выполнила приказ императора, когда он велел ей оставить меня. Ты бы видел, как у него отвисла челюсть. – Я заморгала, глядя на Тераэта, который потрясенно уставился на меня: – Примерно так же.
Тераэт провел рукой по лицу:
– Ты хоть понимаешь, что ты только что сказала? Когда демоны скованы, у них есть гаэш. Как ты думаешь, кто контролирует их гаэши? Император. Для этого и были созданы Корона и Скипетр. Ты хочешь сказать, что демон лишь посмеялся над приказом гаэша? – Он выдохнул: – Это было бы возможно лишь в том случае, если Ксалторат не демон, что, очевидно, неправда[207].
Я обнаружила, что снова встала.
– Хочешь сказать, что я «ошибаюсь» по поводу единственного травмирующего опыта за всю мою жизнь?
– Джанель, это действительно было очень травмирующе! Вполне разумно думать, что ужасы, которые ты пережила, исказили твои воспоминания.
– Там был Верховный главнокомандующий! Там был император Санд! Думаешь, Санд забыл приказать демону оставить одержимого ребенка?
– Проклятье, Джанель, я носил корону. И я говорю тебе, все это работает совсем не так!
Я замолчала: какие бы оправдания я ни придумала, сейчас они просто умерли на моих губах. Вместо этого я нормальным тоном спросила:
– И когда же ванэ из Манола носили человеческую корону, не говоря уже о Короне и Скипетре Куура?
Он замер.
– Тераэт… – вновь начала я. – И когда же ванэ из Манола?..
– Я и в первый раз тебя услышал. – Он глубоко вздохнул: – Проклятье.
– Тогда ответь на вопрос, пожалуйста.
Он очень долго молчал. Затем отошел от меня и сел на камень, возвышающийся над обрывом. Впереди раскинулись сломанные, искореженные деревья Загробного Мира. Вдалеке над поверхностью озера плавал желтый туман – скорее жуткий, чем романтичный.
Я подошла к Тераэту.
– Цикл, – начал он, – состоит в том, что мы умираем и мы возрождаемся. И в новой жизни мы не должны знать, что с нами происходило в прошлой. За исключением того, что я прекрасно это помню. И в своей прошлой жизни я был императором Куура.
– Которым из них?
Он поморщился:
– Джанель, это неважно…
– Которым из них?
– Атрином Кандором.
Я в шоке уставилась на него:
– Что?[208]
Он закатил глаза:
– Я был Атрином Кандором. Ну, помнишь, человеком, который…
– Я знаю, кто такой Атрин Кандор! Все знают, кто такой Атрин Кандор! Большая часть Куура не существовала бы без Атрина Кандора. Человека, который за одну ночь построил Атрин, убил бога-короля Хорсала и выгнал кирписских ванэ с их родины. Это действительно был ты?
– Ты забыла ту часть, где я, пытаясь вторгнуться в Манол, приказал большей части куурской армии пойти на смерть.
– Ты… проспорил своей матери Таэне? Потому что сама мысль, что Атрин Кандор может переродиться тобой – в ней заключается вся соль шутки. Ты был величайшей угрозой для ванэ из всех, когда-либо ходивших по земле, и она заставила тебя переродиться ванэ?[209]
– Она действительно любит эту поэтическую справедливость. – Он вскинул палец: – Но, для протокола, мне приписываются грехи, которых я никогда не совершал. Например, я не уничтожал дреттов. Они все еще здесь. Прямо под землей. В буквальном смысле слова.
– Понятно, – сказала я. Я его действительно понимала, поскольку, будучи Джанель Данорак, я знала все о силе искаженного мифа. – Есть ли еще что-нибудь, в чем бы ты хотел мне признаться, пока мы все еще находимся здесь?
Он не ответил. Тераэт продолжал сидеть, задумчиво барабаня пальцами по камню.
– Тераэт…
– Когда я был Атрином Кандором, ты была моей женой.
Я подождала, на случай если ему захочется сказать, что последние слова были шуткой.
Ему не захотелось.
Я не могла винить его за честность, но его признание показалось мне очень неловким. Слишком личным и вдобавок весьма неприглядным. Как будто я узнала, что была так пьяна, что сделала что-то, чего не помнила. Даже если предположить, что в то время я была на это согласна – мысль о том, что я не могла вспомнить свой выбор или причины, по которым я так поступила, оставили у меня неприятное чувство тяжести в животе.
– Я полагаю, это был роман на века, – наконец сказала я – лишь потому, что не знала,
