Жертвы обстоятельств - Софья Ролдугина

— Дэйр, иди ко мне, — ласково попросил Северный князь, протягивая руку. Я только успела моргнуть — а целитель уже оказался там, рядом с ним. — Умница, — улыбнулся Ксиль, сгребая Дэйра в охапку. Тот не сопротивлялся, наоборот — с удовольствием прижался щекой к виску Максимилиана, словно наслаждаясь запахом. Впрочем, возможно так оно и было. — Найта, иди домой. Мы скоро вернемся, надо только покормить кое-кого… И не переживай, все будет в порядке, ты правильно поступила. Не каждый бы сумел сориентироваться вовремя. Иди.

Я развернулась, как во сне — и побрела по коридору. Сначала медленно, едва переставляя ноги, потом шаги стали все быстрее и быстрее, а под конец — я побежала, чуть не налетая на углы.

Может, мне и попадался кто-то навстречу. Не знаю. Взгляды и возгласы скользили по кромке памяти — мимо, мимо, мимо… Я думала, что стремлюсь домой, и когда выстывший воздух обжег легкие — удивилась.

Кроссовки со сбитыми мысами, широкие джинсы и кофта с капюшоном — не слишком подходящая одежда для прогулок по двадцатиградусному морозу. Дежурный маг таращился на меня из будки у ворот, как на сумасшедшую. Впрочем, он был недалек от истины. Где-то под сердцем поселилось тянущее чувство, дурацкое желание сделать себе плохо, чтобы потом пожалели.

Глупая обида на то, что нашлись закутки в жизни Максимилиана и Дэриэлла, где мне места не было.

Я сунула руки в карманы и, ссутулившись, побрела по дороге вниз, к порталу. С косы слетела резинка, и теперь волосы понемногу расплетались — с каждым шагом, мотаясь по спине и задевая свитер, копя статическое электричество.

Во мне тоже что-то копилось — мерзкое напряжение, от которого хотелось остановиться посреди пустой дороги и закричать в небо.

Эгоистичная я сволочь. Мне бы радоваться, что с Дэйром все в порядке, и Максимилиан помогает ему скрыть от окружающих «кровавое безумие». Но почему-то сейчас я ненавижу их обоих за то, что они вот так отсылают меня.

Кто искал лекарство для Максимилиана — и нашел?

Я.

Кто сидел у постели Дэриэлла, когда Найнэ сожгла ему руки иномирной пыльцой?

Кажется, я, разве нет?

Но почему-то все участие этих двоих в решении моих проблем сводится к советам «Не задумывайся об этом», «Лучше позволь решить за тебя».

А если хочу задуматься и не позволю решать?

Наэлектризованные волосы липли к свитеру, создавая иллюзию тепла. Больше всего мерзли почему-то ноги, несмотря на шерстяные носки и кроссовки с толстой подошвой. И совсем не было холодно голой шее.

Наверное, она уже просто онемела.

Голубоватая арка портала выплыла из-за поворота неспешно и неотвратимо, как айсберг навстречу кораблю. Я поднялась на постамент и прислонилась спиной к правому столбу, запрокидывая голову к безоблачно-синему небу. Чистому, какое бывает только высоко в горах.

Слепило солнце. Глаза слезились. Кажется, мне надуло ветром в уши, и они начинали болеть.

— Да ну вас всех в бездну… — устало выругалась я и шагнула в портал.

…В Зеленом, конечно, была метель. Это вам не укрытая между скал Академия. Люди сновали по улицам, пряча лица под капюшонами, и никому не было абсолютно никакого дела до угрюмой простоволосой девчонки в тонком свитере, бредущей куда-то на заплетающихся ногах.

Впрочем, добрела я только до ближайшей остановки. А потом бессовестно отвела глаза кондуктору и дальше ехала уже в душном тепле переполненного автобуса.

Снег медленно таял на волосах. Гул в ушах становился громче.

Наверное, вид у меня был жалкий. Иначе как объяснить этот ужас в маминых глазах, когда она открыла дверь?

— Найта, вечные боги… — Элен прижала пальцы к губам. — Что с тобой случилось?

— Замерзла, — с трудом разомкнула я онемевшие губы.

Мама хотела что-то сказать, но присмотрелась ко мне — и просто шагнула вперед, обнимая и прижимая к себе, как в детстве. Только сейчас ростом мы с ней сравнялись.

Изнутри поднимался лихорадочный жар. Шею и лицо щипало так, словно я окунулась в кипяток.

— Плохо, — пожаловалась я маме.

Она вздохнула, крепче сжимая руки.

— Горе ты мое, Нэй. Чудо ты мое ненаглядное…

Мама не стала ничего спрашивать, а я — рассказывать. Просто позволила проводить себя на кухню, усадить поближе к батарее и стянуть промокший свитер, заменяя его теплой пуховой шалью. Так же молча, с понимающим и усталым взглядом поставила передо мной кружку с горячим зельем — кофе, перец, пряные травы и лимон.

Я пила маленькими глоточками, и гул в ушах становился тише.

— Мама… А ты знаешь, кто такая Лайм?

— Конечно, — улыбнулась она. — Невеста нашего Хелкара. Милая девушка, держит его в ежовых рукавицах. Зуб даю, что у нее равейны были в роду. Хэл ее в гости привозил, на знакомство. Полтора года назад, когда ты у Дэриэлла летом училась.

— Понятно, — я вздохнула и поплотнее укуталась в шаль. — А вот со мной Хэл ее не знакомил.

— Наверное, думал, что тебе это будет неинтересно, милая.

И здесь то же самое. В итоге я оказываюсь на обочине. По своей вине? Не хотелось бы так думать.

— Он ошибся, мам.

— Не обижайся на него, — мама осторожно убрала прядку с моего лица и села напротив — без улыбки. — Вспомни, ты же сама такая. Ничего никогда не рассказываешь, даже эту историю с Северным князем из тебя как клещами тянули.

— Наверно, семейное.

— Наверное.

Мы помолчали еще немного, до тех пор, пока в кружке у меня не стало пусто, а в голове — легко. И тогда я задала тот вопрос, который уже давно крутился у меня на языке, но казался то несвоевременным, то бестактным.

— Мама… а ты не жалеешь, что вышла замуж за нашего отца?

Элен, наливавшая в кружку кипяток, стукнула носиком чайника по фарфоровому краю. Глянцевый белый бок рассекла уродливая трещина.

— Жалеть о чем-то, Найта, довольно глупое занятие, — мама очень осторожно отставила чайник на деревянную пластинку и только потом осторожно прикоснулась к чашке, сращивая трещину. Фарфор под ее пальцами светился розовато-желтым сиянием, как огонек ароматической свечи. — Если что-то случается в жизни — значит, это для чего-то надо. В конце концов, вы — его дети.

— А он сейчас…

— Я не знаю, Нэй, — Элен пожала плечами и поднесла полную чашку к губам. Заварка — пара шариков из скрученных плотно трав — так и осталась на столе, но мама этого не заметила, глотая пустой кипяток. — И не хочу знать ни про его «сейчас», ни про «потом». Пусть живет, как хочет. А я свою судьбу выбрала и отступать не буду. Иначе это было бы трусостью. Почему ты сбежала домой, Нэй? — спросила она внезапно.