Влюблённые - Лина Вальх
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Итак, что же я могу сказать? Браво. Я еще ни разу в своей жизни не видел настолько же кривой операции.
Джеймс возник перед ними снова неожиданно, чем начинал вызывать у Уильяма лёгкие приступы раздражения: даже Алан обычно звонил, прежде чем приехать, пускай и за минуту до раздающегося на всю квартиру дверного звонка. Джеймс же имел отвратительную привычку появляться в самый неожиданный и ненужный момент, как будто только его все и ждали. Пускай Уилл и видел его второй или третий раз в жизни.
Шарль побледнел и спешно замямлил:
— Прошу позволить мне объяснить…
— Объяснить? — взорвался Джеймс и, подлетев к Шарлю, схватил его за грудки. — Я преподнёс вам на блюдечке копошащееся прямо под носом змеиное гнездо, на которое вы не могли выйти больше полутора лет. Я собрал для вас всю нужную информацию об их планах и сообщил, когда лучше всего атаковать. Я сделал тебя магистром, Шарль, — он поднял Делакруа со стула и впечатал в стену, хорошенько встряхнув, — и я же могу исправить эту глупейшую ошибку в своей жизни. Надеюсь, я ясно объяснил, почему я не хочу сейчас слышать твой голос и твои глупые бессмысленные оправдания?
— Д-да, мсье.
Джеймс резко отпустил его и обернулся к остальным.
— А теперь, — он ткнул пальцем поочерёдно в Уилла, Сашу и Андрэ, — назовите мне хотя бы одну причину, по которой я не должен распылить вас в пепел прямо здесь и сейчас? М-м-м? Неужели у вас действительно есть столь весомое оправдание просранной операции, что вы сидите и нагло смотрите мне в лицо!
— Прости, но я даже все еще нормально не знаю, кто ты такой, — пытаясь проморгаться от неожиданно набежавших слез, хмыкнул Уилл.
— Мне показалось или что-то пропищало? — прищурившись, процедил сквозь зубы Джеймс и медленно приблизился к Уильяму. — Да ты хоть знаешь…
— Предполагаю, что знаю, — согласно кивнул Уилл, наконец найдя в кармане брюк помятую пачку.
— Держи свой рот на замке, а не то…
— А не то вы посадите меня на кол, вырвите глаза, сварите в котле с кипящим маслом и так далее и тому подобное плюс примечания мелким шрифтом, — устало зевнул Уилл и почесал слезящиеся глаза. — Знаем — плавали. Но, должен заметить, вы слишком халтурно относитесь к сохранению рабочих кадров. Ну вот убьёте вы меня — а кто придёт на моё место? — развёл руками Уилл, вытащив из пачки сигарету. — Где вы за столь короткий срок найдёте себе нового координатора? Может быть стоило попытаться хоть немного думать головой? — Для наглядности он даже постучал И, знаете ли, маркетинговая кампания у вас тоже хромает. Откуда желающие вступить в ваши ряды смогу о вас узнать? Закрытые общества обречены. И ваше, увы, уже одной ногой в могиле.
Он снова отмахнулся от одного единственного смелого знахаря, решившего проскользнуть к Уильяму вперёд сияющего — буквально — от ярости Джеймса, и принялся на этот раз искать зажигалку или хотя бы спички, потому как в последний раз настолько же сильно после всего произошедшего Уильяму хотелось закурить только в семьдесят четвёртом.
Джеймс приближался медленно, как кот к добыче. Его глаза, до этого яркие карие, почти карамельного цвета, теперь были иссиня-черными. Зрачок слился с радужкой, а белки покраснели, наливший кровью. Уилл даже мог разглядеть маленькие пульсирующие под слизистой сосуды, выступающие сквозь прозрачный барьер.
— Я заставил весь мир поверить в то, — понизив голос, угрожающе протянул Джеймс, — что женщины способны размножаться партеногенезом49, сколотил на этом культ, превратившийся в религию, а теперь получаю внушительные авторские с этого каждое воскресенье. И ты еще будешь учить меня маркетингу?
— Да, я, — невозмутимо ответил Уилл, соскакивая с кушетки и нависая над Джеймсом. — То, что тебе один раз повезло, еще не делает тебя знатоком рекламных кампаний. Даже у архангелов иногда бывают провалы. Да, Габриэль? — Уильям выдохнул имя ему в лицо сигаретным дымом.
Джеймс едва доходил Уиллу до плеча. Кажется, он был одного роста с Аланом, но смотреть на Уильяма свысока, как это делал Маккензи, у него не получалось. Он пялился ему в лицо, задрав голову, желваки ходили под кожей его челюсти, а сжатые кулаки то и дело разжимались, чтобы в следующее мгновение снова сжаться.
— Какие-то претензии? — Уилл скептично выгнул бровь. — Обратитесь к начальству, уверен, вы с лёгкостью сможете уладить все возникшие между нами недопонимания.
— Побойся бога… — побледнев, пробормотала Саша.
— Бога нет, — коротко бросил Уилл, чиркнув спичкой и подпалив кончик сигареты. Он медленно поднял голову, обведя полным безразличия взглядом уставившиеся на него четыре пары глаз. — Как я это понял? Путём долгих и усердных наблюдений и сопоставлений фактов. Бога нет. Ни в этом мире, ни… — он усмехнулся, аккуратно отодвинув металлические лотки, несколько шприцов и банки с мутной белёсой жидкостью, и присел на край медицинского столика на колёсиках, — в других мирах. Если их, разумеется, больше одного. Другой вопрос, как вам удалось скрывать это так долго. Вы столько сил потратили на создание религий, культов и, — Уилл взмахом обвёл помещение вокруг себя, — всего этого, что мне даже интересно, зачем? К тому же, — он выпустил вверх струйку сигаретного дыма, — тот товарищ, руководивший ритуалом, он ведь один из вас. Это предательство, гражданская война или все-таки очень ловкие политические ходы, понять которые мы не в силах? — Уилл почесал отросшую на подбородке щетину, прикидывая, насколько далеко он может зайти в своих размышлениях до того, как его отправят на эшафот или Алан расстроится. — Интересно, если от бога оторвать один из кусков, будет ли он таким же единым, как прежде?
— Замолчи, — сдерживая ярость, процедил Джеймс.
— Я просто размышляю, — пожал плечами Уилл. — Ничего больше.
Он втянул дым, на несколько секунд задержал его внутри, плотно сжав губы, а затем выпустил через ноздри, чувствуя себя огнедышащим драконом. Неожиданно странные сравнения, от которых ему хотелось зарыться в библиотеке с книгами по германским мифам и до утра читать истории про древнее золото и героев. Сейчас же его золотом были знания, а героем — отключившееся чувство самосохранения. То самое, что предательски оставило его в вечер знакомства с Аланом.
Он зашёл уже слишком далеко, чтобы отступать, и теперь
